Филип Дик - На территории Мильтона Ламки

— Я учился у нее в пятом классе, — сообщил Брюс.

На лице у Мильта медленно проступило выражение недоверия.

— Правда, что ли?

— Да, — сказал он.

— Никогда не знаю, когда тебе верить, когда нет. Тебе ужасно нравится рассказывать небылицы, которые шокируют окружающих.

— Не вижу здесь ничего шокирующего, — возразил Брюс.

Они побрели обратно к магазину, а потом Мильт, все еще боровшийся в душе со своими эмоциями, сказал:

— Ты знал об этом, когда на ней женился?

— Конечно.

— А она сама?

— Разумеется, — ответил Брюс. А потом его захлестнуло злорадное удовольствие, которому он не смог противостоять. — Поэтому мы и поженились.

— Что ты имеешь в виду? — с испуганной подозрительностью спросил Мильт.

— Я имею в виду, что мы воплотили в жизнь свою давнюю привязанность друг к другу. Тогда это было невозможно, потому что ей было за двадцать, а мне только одиннадцать.

— Что еще за привязанность? — Они уже вошли в магазин. Поза, которую принял Мильт, заставила Сьюзан оторваться от работы и посмотреть на него. — Это правда, что ты была его учительницей в пятом классе?

— Ну да, — сказала Сьюзан. Она повернулась к Брюсу, и они обменялись взглядами, полными непреодолимого веселья. Уловив всю ситуацию, она без колебаний продолжила с того места, на котором Брюс остановился. — Он был моим любимым учеником. Не потому, что блистал способностями, а потому, что был таким зрелым, я имею в виду сексуальную привлекательность.

Мильт не мог ничего сказать.

— У меня до сих пор сохранилась фотография, на которой ему одиннадцать лет, — продолжала Сьюзан своим спокойным, рассудительным голосом. — Когда это было возможно, я сажала его к себе за стол, пока преподавала классу. Но нам всего равно приходилось ждать. Мы с ним долгие годы тайно встречались. Он навещал меня в моем доме, когда учился в средней школе. Он был уже почти достаточно взросл, и мы очень близко подошли тогда к полноценным брачным отношениям. Но нам все равно пришлось подождать еще немного. Хочешь посмотреть ту фотографию?

— Нет, — пробормотал Мильт.

— Это стоило ожидания, — сказала Сьюзан. — Чем дольше воздерживаешься, тем оно лучше. Верно, Брюс?

Дискомфорт, испытываемый Мильтом, стал настолько очевидным, что они прекратили. Но Мильт оставался мрачным и молчаливым; остальную часть дня он проторчал там, не в силах уйти, но и не в состоянии продолжать с ними разговаривать. В конце концов он попрощался и направился к своей шведской машине. Махнув им рукой, но не глядя в их сторону, он завел двигатель и укатил.

— Не надо было нам его дразнить, — сказал Брюс. Но это и в самом деле было смешно. Им это доставило удовольствие, и теперь они улыбались друг другу. Случись такая возможность, осознал он, мы бы проделали это снова.

Позже в том же месяце коммивояжер, приехавший из Колорадо, кое о чем ему рассказал. В Денвере был выставлен на продажу магазин пишущих машинок, маленькое заведение, хозяин которого погиб в автокатастрофе. Его родственники не имели вкуса к бизнесу и назначили не очень высокую цену. По словам коммивояжера, вместе с магазином шли несколько хороших льгот на поставку, а также современный фасад и оборудование плюс не очень заплесневелые запасы товаров. И Денвер каждый день расширялся.

Если это заведение чего-нибудь стоит, его может перехватить кто-нибудь другой, сообразил Брюс. Так что на этот раз он не стал садиться за руль, но отправился туда самолетом. В аэропорту Денвера его встретил родственник покойного владельца, и они вместе поехали осматривать магазин. Вывеска там была неоновой, а за одну только автоматическую кассу, довольно новую, не жаль было отдать четыреста долларов. Запасы по большей части состояли из дорогих офисных моделей пишущих машинок, но он не сомневался, что сможет обменять их у производителей на более дешевые модели. Расположение ему понравилось; Денвера он, разумеется, не знал, но деловой район показался ему оживленным, да и движение там было довольно интенсивным. А другие магазины, особенно расположенные на той же стороне улицы, производили впечатление вполне современных и хорошо ухоженных.

Он полетел обратно в Бойсе, где взял свою машину, и поехал в Монтарио, чтобы обсудить с Сьюзан покупку этого магазинчика в Денвере. При нем были фотографии этого заведения; он показал их ей, и она согласилась, что выглядит оно очень привлекательно. И они действительно нуждались в чем-то еще. Магазина в Монтарио им явно не хватало.

— Продавать мне свой дом в Бойсе? — спросила она. До сих пор они его сдавали, полагая, что когда-нибудь могут решить туда вернуться.

— Продавай, — сказал он. — И здесь мы тоже все продадим. Денвер слишком далеко, чтобы что-нибудь туда перевозить. В любом случае, оборудование в том заведении лучше, чем здесь у нас.

— А мы не понесем убытков, если все здесь распродадим?

— Не понесли же, когда продавали «Копировальные услуги», — сказал он.

Сьюзан кивнула.

— Значит, ты хочешь предложить свою цену на это заведение в Денвере? Я его не видела, но если ты считаешь, что это то, что нам нужно, и думаешь, что мы сможем продать здешнее наше заведение… — Она ему улыбнулась. — Предоставляю тебе решать самому.

— Я предложу свою цену, — сказал он. — Посмотрим, что из этого выйдет.

Через своего адвоката Фанкорта они предложили наследникам в Денвере двенадцать тысяч долларов за товары, оборудование, льготы на поставку, аренду и расположение. В Денвере после нескольких недель препирательств их предложение приняли.

К концу года они завершили дела по продаже «Машинописного центра Монтарио» и приняли на себя дела в Денвере. Там все еще продолжались проволочки, поскольку магазин в Денвере — называвшийся «Колорадской компанией офисного оборудования» — представлял собой часть недвижимости, разделенной между множеством наследников. Но в конце концов все узлы распутались. Они с Сьюзан в последний раз побывали в Монтарио, а затем вступили в права собственности в Денвере. И дело с концом.

Бизнес в Денвере складывался очень хорошо, и они понимали, что если будут заниматься им достаточно долго, то получат все, чего хотят. Сьюзан мало-помалу отдалилась от магазина, и он стал руководить им сам. Он покупал то, что, по его ощущениям, могло найти сбыт, и единолично строил политику магазина; она не жаловалась на его доминирование, и оба они умели быть мягки друг к другу, когда по вечерам сходились дома. Они купили в Денвере дом, Тэффи поступила в Денверскую среднюю школу, и они начали понимать, что поступили правильно и что коренных перемен отныне, скорее всего, не последует. Они продолжат продавать в розницу пишущие машинки в Денвере и будут жить в ладу друг с другом, как оно и было, пока ничего не приключится с кем-то из них — или, если на то пошло, ничего не приключится со страной и обществом. Если миру, в котором они живут, удается себя продержать, то и они, вероятно, сумеют продержать свой магазин, дом и семью. Их сомнения в течение нескольких месяцев шли на убыль, пока не исчезли окончательно. В некий неопределенный момент их оставили последние тревоги. Они этого даже не осознали; это произошло вполне естественным образом, в какой-то из обычных рабочих дней.

Следующим летом до Брюса окольным путем дошло известие о том, Мильт Ламки умер.

У него сохранился адрес Кэти Гермес в Покателло, и они с Сьюзан написали ей. Через примерно неделю получили ответное письмо, в котором сообщались некоторые подробности его смерти.

Кэти сообщала, что он умер из-за своей брайтовой болезни. Она полагала, что этого можно было бы избежать, если бы он заботился о себе. Брюс в этом письме уловил смутную неприязнь к нему, но, возможно, и ко всем остальным, кто имел дело с Мильтом, включая даже самого Мильта. На страницах письма она несколько раз задним числом укоряла Мильта и саму себя. Мильту прежде всего следовало прекратить разъезды по своей территории. Ему надо было устроиться где-нибудь на кабинетную работу, чтобы иметь возможность ходить в туалет, когда требовалось, и отдыхать, когда требовалось. Ее защищенность на этих пунктах снова и снова давала о себе знать в письме. Лучше всего было бы, если бы она смогла получить развод, после чего они с Мильтом поженились бы и устроили себе семейное гнездышко в Покателло. После того как поженились Брюс и Сьюзан, писала она, Мильт поговаривал об этом, но под конец перестал. И эта тема никогда больше не всплывала.

В остальном письмо было наполнено формальными фразами. К смерти Мильта она, похоже, отнеслась весьма прозаично.

Через день-другой у них дома зазвонил телефон, и, когда Сьюзан сняла трубку, чтобы ответить, он услышал, как она сказала:

— Пожалуй, вам лучше обсудить это с Брюсом.

— Кто это? — спросил он, поднимаясь с кресла.