Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки

Разумеется, вернувшись из Солвэнга, она сообщила Ди Ди имя своего настоящего отца, и Ди Ди тут же наняла профессионального генеалога – выяснить все об английской фамилии Бранстон и узнать, жив ли Джеймс Бранстон. Дама обнаружила, что все, кроме одной из его дочерей, уже умерли.

Ди Ди пожелала, чтобы мать с ней связалась.

– Она тебе сводная сестра, мама!

Но Сьюки решила, что в этом точно нет смысла – беспокоить несчастную даму после стольких лет. Придется поделиться неприятной информацией о ее отце. Зачем ее расстраивать? Пусть уж как есть. Но зато они узнали, что Джеймс Бранстон дожил почти до девяноста лет и умер от естественных причин. А большего им и не требовалось знать.

После встречи с Фрици и пристального изучения истории Сьюки взглянула на Ленор другими глазами. Ей открылось, как непросто в те времена было женщинам – столько несвободы, наверняка мучительно. Если бы ей дали посвятить себя сцене, она вполне могла бы стать звездой. А с ее-то организаторскими способностями, амбициями и энергией Ленор, будь она мужчиной, стала бы директором какой-нибудь крупной компании. И впрямь грустно думать, что, родись Ленор чуть позже и пойди в политику, кто знает, чего бы добилась эта женщина?

Слава небесам, дочки Сьюки могли делать почти все, что им заблагорассудится. И она радовалась мысли, что ее настоящая мать и две тетки помогли открыть двери женщинам, пришедшим после них. Как сказал Картер:

– Ну круто же?

Жизнь наконец вернулась в свою колею – за одним исключением. Доктор Шапиро был очень доволен, как у Сьюки все продвигается, он чувствовал, как уверенно Сьюки создает себе новую жизнь, однако практика его в Пойнт-Клиэр совсем не развивалась. Похоже, тут никому не нужен психиатр, а если и нужен, то никто в этом не признается. А потому они с женой решили вернуться в Нью-Йорк, там сеансы у психиатра – символ престижа. Он жалел бросать только Сьюки. Никогда бы ей в этом не признался – она все-таки пожилая дама, – но за последние месяцы он слегка в нее влюбился. Вероятно, милейший человек из всех, кого он знал, и неважно, что она пациентка.

Сьюки действительно полегчало, но она все еще скучала по мелким пташкам. За всю весну она не увидела ни одного поползня, ни одной гаички. День за днем просиживала в теплице и глядела на синих соек. Она изучила их лапки и как они цепляются за кромку кормушки – и принялась рисовать эскизы и прикидывать размеры новой конструкции.

Она пыталась выдумать кормушку поменьше, с проволочной сеткой, чтобы крошечные зернышки проваливались внутрь, а бортик сделать поуже и так его изогнуть, чтобы только мелкие птицы могли на него присесть.

Уолтера Демпси – на все руки мастера – они время от времени приглашали починить то да се, а он умел почти что угодно. У него была маленькая плотницкая мастерская, и он там изготавливал всевозможные приспособления. Сьюки сделала набросок и вписала размеры – как ей казалось, подходящие – и с ним приехала в мастерскую.

– Привет, Уолтер. У меня тут рисунок кормушки. Как думаете, сможете мне такую соорудить?

Он глянул на рисунок и сказал:

– Думаю, смогу. Какой срок?

– Как можно скорее.

Не то чтобы ей не нравились синие сойки. Нравились. Но ей хотелось сделать хоть что-то, чтобы мелкие птички не покинули ее насовсем.

Неделю спустя Сьюки сидела в засаде в теплице и ждала. Через пять секунд здоровенная толстая синяя сойка прилетела и попыталась устроиться на кромке новой кормушки. Она била крыльями, пытаясь найти равновесие и при этом клевать зерна, но – эврика! Ничего у нее не вышло, и после трех-четырех попыток она сдалась и упорхнула. Вскоре еще несколько соек попробовали приземлиться, но кромка оказалась для них слишком узкой, и они тоже не смогли устроиться, махнули на это крылом и улетели к кормушке с подсолнечником.

Мелкие пташки не сразу поняли, что к чему, но уже на следующий вечер ее навестила крошка-синичка, и Сьюки увидела, что птичка смогла усесться на край кормушки и поесть. Ура! Сьюки немедленно позвонила мистеру Демпси и заказала еще пять таких же кормушек.

В следующий понедельник поутру Сьюки вбежала в дом и позвонила мистеру Демпси:

– Ой, Уолтер, у нас еще три мексиканские чечевицы, индиговый кардинал и гаичка! Не знаю, как вас и благодарить.

– Да пожалуйста, но это ваш замысел. Я просто выполнил все по рисунку. Вы, похоже, изобрели полезную вещь, миссис Пул.

– Правда?

– Да, мэм, и знаете что, миссис Пул, я тут подумал. Может, вам стоит это запатентовать? Я таких могу штук двадцать в неделю делать. Поговорил я с мистером Нэдлшафтом, из «ПтицыНам», объяснил, что у вас все получилось с кормушками, и он заказал еще несколько – попытается продать.

Сьюки была в восторге. Они с Уолтером отнесли чертежи к городскому юристу и составили договор – основали новую компанию, Сьюки назвала ее «Синяя Сойка, Брысь-ка». Доходы будут делить пополам. Уже через месяц Сьюки с мистером Демпси так завалило работой, что они едва поспевали выполнять заказы. А через полгода пришлось нанять помощника и бухгалтера – дело пошло.

Через год компания набрала еще больше оборотов, и они пригласили рекламное агентство. Вскоре их объявление появилось и в журнале «Южная жизнь», и во всех изданиях наблюдателей за птицами – с фотографией кормушки.

Устали от назойливых синих соек? Они объедают ваших мелких пташек? Понимаю вас, у меня было так же. Но с кормушками «Синяя Сойка, Брысь-ка» вьюрки, синицы и все мои любимые маленькие гости могут теперь питаться спокойно.

Миссис Эрл Пул-мл.

Пойнт-Клиэр, Алабама

Вскоре компания обзавелась сайтом, wwwMuejay-away.com, и, к их удивлению, заказы начали приходить со всего света. Сьюки даже сказала Эрлу:

– Подумать только: синие сойки есть даже в Китае. Представляешь?

Когда в местной газете появилась статья, где ее называли «миссис Эрл Пул-мл., домохозяйкой и изобретателем», она была премного довольна. Жизнь, оказывается, изумительна и полна сюрпризов. Она всегда считала себя бестолковой, а теперь вот стала «изобретателем».

Более того, продажи шли в гору так, что Эрл начал подумывать о пенсии. В следующие несколько лет компания, в общем, уже работала сама по себе, и они с Эрлом вновь могли заниматься друг другом.

У Сьюки остался лишь один великий страх. Как-то воскресным вечером Эрл беседовал по телефону с другом, и она, проходя мимо гостиной, услышала, как он сказал:

– Да, но в глубине души я бы все-таки хотел еще одного дога.

О боже, подумала она. А чего не лошадку или коровку в дом? Пожалуйста, милый боженька, пусть это будет просто мимолетный каприз. Она любила Эрла, но и одного дога ей хватило за глаза.

И дядя Бейби, и тетя Лили умерли в «Милом холме» ближе к девяноста, а Ленор и в девяносто три еще вполне держалась. К сожалению, она пережила Энджел, свою сиделку. После долгих уговоров все же согласилась переехать в «Вестминстерскую деревню» – но лишь временно, пока Сьюки с Эрлом не найдут ей другую сиделку. Однако, к удивлению Сьюки, Ленор при последнем посещении, похоже, была довольна.

– Должна сказать, Сьюки, мне нравится ванна с калиткой, да и еда тут пристойная, но Кончиту я убить готова – как она посмела помереть до меня!

Через неделю, когда Сьюки только вернулась из магазина, зазвонил телефон; она сняла трубку и услышала женский голос:

– Миссис Пул? Это Молли из «Вестминстерской деревни», звоню сообщить, что у вашей матери только что случился небольшой инсульт, как говорит врач, и он считает, что, может, вам стоит приехать.

По прибытии Сьюки сообщили, что ее мать в реанимации, придется подождать. Доктор Хиндмен вышел к ней:

– Миссис Пул, предупреждаю сразу: она все еще несколько дезориентирована, так что не удивляйтесь, если она вас не признает. – Он вошел первым, приблизился к кровати и поманил Сьюки. Та встала рядом, и врач сказал: – К вам посетитель, миссис Симмонз. Вы знаете, кто это?

Ленор открыла глаза, взглянула. Улыбнулась, взяла Сьюки за руку и ответила:

– Ну конечно. Это моя дочь Сара Джейн – лучшая дочь на всем свете, я люблю ее.

Сьюки всмотрелась в лежащую старуху, такую маленькую и беспомощную, сжала ее руку и проговорила:

– Я тоже люблю тебя, мама. – И нисколько не покривила душой.

Ленор еще раз стиснула ее ладонь и опять задремала.

Сьюки сидела у постели Ленор, пока та спала, и не знала, слышит ли ее мать или нет, но все равно тихонько запела:

– Кейси с блондинкою вальс танцевал, а оркестр играл… – Она смотрела на спящую Ленор и поражалась: даже теперь, старая и беспомощная, она по-прежнему была такой красивой.