Наталья Милявская - Адреналин

Думаю, только неудобство мизансцены мешает Вадику раскланяться в финале только что сыгранного им спектакля – до такой степени он вошел в роль злодея.

И тут Андрей совершает бросок вперед.

Машка взвизгивает, что-то со звоном валится со стола…

– Стоять! – орет Вадим.

И стреляет в летящего на него Андрюху.

И время неожиданно замедляется.

Исчезает.

Реальность замирает на паузе.

Все вокруг меня становится похожим на застывшее клубничное желе, в котором стоит ложка.

Я слышу, как пуля со свистом рассекает пространство, двигаясь из точки А в точку Б. Я могу потрогать ее рукой, почувствовать, как под безразличной стальной оболочкой таится смерть. В моей Вселенной этот кусок металла будет вечно висеть посреди комнаты – а значит, никогда не достигнет цели.

Прошлое перестало непрерывно перетекать в будущее, настоящее застыло цветным неподвижным слайдом, набором ярких деталей, калейдоскопом вытянутых лиц. Я могу дотянуться рукой до Андреева лица, ощутить вздувшиеся на лбу вены. Могу заправить Маше за ухо выбившуюся прядь волос. Могу похлопать по плечу Леху, станцевать вокруг него, снять с носа и надеть обратно его очки-линзы.

Потом я ощущаю толчок в спину – и краем сознания понимаю, что это Вадим оттолкнул меня от себя. Заваливаясь вперед, я теряю равновесие, еще секунда – и я повалюсь на руки застывшему передо мной в пространстве Андрею. А Вадик тем временем исполнит задуманное – вывалится в окно.

Далее по сценарию он должен нажать на кнопку на самодельном пульте дистанционного управления.

В этот момент в мире застывших цветных картинок происходят изменения. В пространстве недалеко от моего лица возникает вытянутый стальной предмет. Предмет имеет нос, рукоятку, и один его край заточен настолько остро, чтобы без труда разрывать надвое мягкую податливую плоть.

Предмет из стали висит в воздухе. Он вплавлен в него, как доисторическая муха в кусок янтаря. Я могу смотреть на сверкающее лезвие двадцать тысяч световых лет. Но я-то знаю, что еще через мгновение сталь войдет в тело человека позади меня, который повис в воздухе над подоконником.

Я закрываю глаза. Я не хочу, чтобы нож, брошенный рукой человека в очках-линзах, достиг цели.

Черное брюхо Вселенной вспарывает вспыхнувшая сверхновая. Звук взрыва разрывает мои барабанные перепонки, я открываю рот в беззвучном крике – а потом все. Конец. Темнота. Ужас накрывает меня с головой, как цунами – я взмахиваю руками и мгновенно иду ко дну.

…А еще адреналин наполняет вашу жизнь смыслом. Настоящим, истинным смыслом. Потому что жизнь обретает свое истинное значение только на грани смерти…

– …завтра мы проснемся и съедим самый вкусный завтрак в своей жизни, и проживем день, который запомним навсегда…

– Завтра мы не проснемся! Потому что уже завтра! А мы, как видишь, и не думали засыпать. И вообще, Андрей, задолбал своими цитатами!

– Маша, чего ты такая нервная?

– Ты помогай давай, умник!

– Да аккуратнее же, больно!

– Тебя вообще никто не спрашивает, идиот!

Меня накрывает приступ хохота, я отпускаю руки и, присев на корточки, не могу успокоиться минуты две. Процессия приостанавливается, вокруг меня слышны возгласы возмущения, которые потом также переходят в истерические повизгивания и похрюкивания.

Чем могут заниматься пятеро придурков в третьем часу ночи? Тащить одного из своей компании на руках по грязи до машины.

Картонные коробки, наваленные горой под окном, размокли от дождя. Ни я, ни Вадик не предполагали, что это может сильно повлиять на способность картона смягчать падение.

Выпрыгнув из окна, Вадик сломал ногу.

Второй этаж! Смешно!

Но прежде мы выдернули из него стальное лезвие.

– Где ты его взял? – прохрипел Вадим, когда мы спустились вниз и сгрудились вокруг него.

– Ты же знаешь – у нас всегда есть план Б, – улыбнулся Леха. – Люди Истомина плохо меня обыскали.

Если вам интересно, у нас был и план С. То есть у Вадика. Если бы Вадим не надел предусмотрительно бронежилет под фрачный пиджак, возможно, нам бы пришлось везти его не в больницу, а напрямую в морг.

Но сначала, разумеется, отгремел фейерверк.

Я почти попрощалась со своими барабанными перепонками. Какого черта Вадику вздумалось установить столько петард и хлопушек? Минут пять в небе полыхали огненные кометы, шары и круги. Соседи по поселку, думаю, предали нас анафеме. Даже сейчас, когда все отгремело и стихло, то здесь, то там еще подают голоса растревоженные собаки.

Никита, который подсвечивал нам дорогу фарами авто, открывает дверь, и мы запихиваем кряхтящего и матерящегося Вадима в салон.

– Едем? – с готовностью спрашивает Никита, совершенно хладнокровно наблюдающий за происходящим вокруг.

– Подожди! – отмахивается Вадим. – Сигарету дайте!

– Я бы тебе дала сигарету, сволочь! – произносит Маша, отвернувшись.

– Это я сволочь? – смеется Вадик сквозь боль. – Это вы меня только что чуть не прирезали!

– Не преувеличивай! – протягивает ему сигарету Леха.

Какое-то время мы молча курим, глядя каждый в свою сторону.

– Маша, у меня там во внутреннем кармане… Не могу достать… – произносит Вадим.

– Что еще? – спрашивает холодно Маша.

Потом все-таки лезет в пиджак к Вадиму и вынимает крохотную бархатную коробочку. Она смотрит на свою находку, потом на Вадика, потом на меня… Потом, подумав, открывает крышку.

Мы вчетвером обозреваем кольцо с неприличного размера камнем, оказавшимся внутри.

– Ты выйдешь за меня замуж? – задает традиционный вопрос Вадим. Кажется, впервые за долгое время в его голосе нет иронии.

Нашел время делать предложение…

Леха и Андрей, переглянувшись, весело присвистывают.

– Разбежался! – заявляет Маша, захлопывая коробочку.

Лицо у Вадика вытягивается.

– Так, надо в больницу ехать, потом жениться будете! – говорю я. – Нас сейчас еще неизвестно куда примут…

– Лишь бы не в дурку… – бросает Андрей, забираясь на переднее сиденье.

Хлопают двери, Никита медленно выруливает из ворот.

– Кстати, – тихо говорит мне Вадик, кивая в сторону старательно прячущего от меня глаза Андрюхи, – я оказался прав. Некоторые люди предпочитают умереть, лишь бы не слышать слова «нет». Если бы не я, он так и не признался бы тебе! У меня глаз – алмаз. Ты торчишь мне пятьсот баксов!

Чтобы я еще когда-нибудь спорила с Вадиком!..