Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате

А во Флориде цапли, подбирая кусочки еды, оброненные туристами, бросают их в воду, привлекая рыбешек. «Котелок», как видим, варит у всех, у цапель тоже.

Фото автора. 25 сентября 1993 г.

(Окно в природу)

Слово ловкий и особенно ловкач в социальной жизни людей имеет оттенок характеристики осуждающей. Между тем изначально, во времена, когда человека кормила охота, слово ловкий, то есть умеющий хорошо ловить, отличало человека, было ему похвалой.

В живом мире все кого-нибудь ловят. Но самым ловким из всего сущего на земле благодаря уму стал человек — загонял мамонтов в ловчие ямы и, зная повадки зверей, рыб и птиц, изобрел тысячи ловчих приемов. Деревенские люди сегодня многие из них знают с детства.

Я, помню, ловил снегирей решетом. Обставишь его репейником, насыплешь под решето подсолнечных зерен и подопрешь его палочкой, а от палочки — нитка в сенцы. Сидишь и ждешь.

Руками в речке ловили мы раков, а самые ловкие ухитрялись руками хватать и рыбу. Ну и, конечно, любому знакома удочка. Однако у одного почему-то не ловится, а другой то и дело сажает на кукан окуней — ловкий!

Охота серьезная знает множество способов — примитивных и остроумных — перехитрить рыбу, птицу и зверя. Отшельники Лыковы в таежном своем бытии рыли ловчие ямы, делали изгороди, чтобы направить оленя в нужное место. Адский труд! Но именно так действовали и первобытные люди.

Ловчая сеть — тоже древнейшее изобретение человека. Этот снаряд прошел через все времена, лишь совершенствуясь. Сетями ловят рыбу и птиц, сетями до недавнего времени ловили и крупных животных. (Теперь обездвиживают.)

В огромные сети-ловушки на путях перелетов втягиваются и собираются в узком их конусе птицы, которых ловят для кольцевания. Плетенной из хвороста «мордой» повсюду на земле ловят рыбу. Сам наблюдал: у аляскинских атапасков нехитрая эта снасть такая же, как и у нас на Усманке под Воронежем.

Бывают капканы и побольше.

Ловушка, капкан, петля, западня стары как мир. Звери завлекаются в них чаще всего пищевою приманкой. (Глухарей соблазняют камешками, необходимыми им для перетирания пищи в желудке.) А можно приблизить животных звуком. Мне самому удавалось на двадцать шагов подзывать ослепленного жаждой схватки с соперником лося. (При этом пришлось спасаться от драчуна на березе.) Специальным рожком или даже стеклом от керосиновой лампы подзывают на выстрел оленей. Писком мыши довольно просто привлечь лисицу или сову. На «квок» — характерный звук в водной среде — приплывают к рыболову сомы. Свистом можно подозвать рябчика, специальным манком — и селезня, на подвывку («вабу») приходят волки.

Чтобы заставить пролетающих птиц опуститься в нужное место, создают для них обманчивую обстановку безопасности. Для этого на березах вешают чучела тетеревов, на отмели ставят чучела гусей. Птицы, видя сородичей, доверчиво опускаются.

Иногда охотник использует любопытство, свойственное всем животным, но у некоторых особенно обостренное. Так, под прикрытием щита, увешанного разноцветными лоскутами, охотники Средней Азии подбирались к кекликам. (Способ этот настолько добычлив, что сейчас запрещен.)

А вот какая хитрость давно в ходу у охотников Севера. О ней писал Джек Лондон, но на полвека раньше о том же рассказал путешествовавший по Аляске русский морской лейтенант Лаврентий Загоскин. Вот что он пишет в своей замечательной книге «Пешеходная опись»:

«Туземец, высоко уважая волчий мех, берет несколько тонких, плоских китового уса прутиков, около 2 футов длиною, заостряет их концы, свивает оборота в три и, обмотав жиром, бросает в разных местах близ своего жилища. Волк падок на жир, с голоду глотает два-три комка целиком. Жир варится скоро, ус, выпрямляясь, колет его желудок и приводит к верной смерти. Наутро охотник по следам находит пропавшего зверя».

Остроумна охота на волка и в наших широтах. Замеченных в лесу зверей оцепляют (обкладывают) тонкой бечевкой с флажками.

Кабан, олень, лось равнодушно переступят магический этот забор. Волки же нет! Волк становится жертвой своей искушенности. От человека он постоянно ожидает подвоха, и флажки для него — неодолимая пугающая преграда. В поисках выхода из «оклада» звери неизбежно натыкаются на охотников.

В Индокитае остроумным способом ловят обезьян. В пустой, привязанный к веревке кокосовый орех охотник насыпает любимых обезьянами семечек. Запустив руку в отверстие скорлупы, обезьяна хватает горсть семечек и, хотя видит идущего к ней ловца, не в состоянии разжать кулачок и выдернуть руку. Жадность ее и губит.

А медведей для вождения по ярмаркам на Руси ловили, используя пристрастие зверя к меду. Только не мед оставляли в нужном месте медведю, а медовуху. Налакавшись хмельного питья, зверь мертвецки поблизости засыпал. Ловцам надо было лишь проявить смелость и связать косолапого.

В некоторых случаях для охоты человек изощренно использует других животных. Так, ручных бакланов китайцы издавна приспосабливают ловить рыбу. Чтобы улов доставался хозяину, а не ловцу, баклану на шею надевают кольцо. А прирученная выдра ловит для хозяина рыбу играючи. Есть и рыба (прилипала), которую используют вместо крючка. «Взнузданные» и опущенные в воду рыбы так крепко прилипают к нужной охотнику живности, что их поднимают в лодку вместе с добычей.

Бывает, что животного-ловца для охоты надо «перевоспитывать».

Неразрешимая, казалось бы, задача — поймать слона. Ловят! Ловят с помощью ручных слонов. Они так понятливы и так человеку послушны, что становятся его союзниками против своих собратьев. Ловят живьем и тигров. Тут охотник должен быть не только ловким, но и отважным. Ловят, правда, тигрят, всеми способами стараясь «отколоть» их от матери…

Не у всех ловцов диких животных все хорошо ладится. О неудачливых сложена байка: «Поймал медведя!!!» — «Так веди его сюда!» — «А он не пускает!» А об удачливых говорят: на ловца и зверь бежит.

 Фото автора. 2 октября 1993 г.

(Окно в природу)

«Ступай скорее вниз, в долину, в хижины людей и достань у них Красный Цветок. У тебя будет союзник сильнее меня и Балу, и тех волков Стаи, которые любят тебя. Достань Красный Цветок!»

Многие помнят строчки прекрасной сказки Киплинга о мальчике-волке. Пантера Багира посылала Маугли добыть огонь, который повергнет в ужас его врагов.

Знаменитую книжку вспомнил я в Африке, наблюдая огонь саванны. Красный Цветок пожирал сухие степные травы. И что же? Животные, которых тут больше, чем где-нибудь еще на земле, в панике разбежались? Ничуть не бывало. Недалеко от фронта огня, обрывая с деревьев листья, паслись жирафы. Спокойно наблюдали за огнем зебры. Но больше всего меня поразили аисты, дрофы и ласточки. Ласточки носились в дыму над огнем, а голенастые птицы держались около самой кромки пожара. Все объяснялось просто. Пожар распугивал мошкару, ящериц и маленьких грызунов, и птицы на них охотились. Огонь не был для животных в новинку. Многие тысячи лет видели птицы обновляющие саванну пожары, принимают огонь как должное и приспособились даже кормиться возле него.

Ну а в других местах? Вспоминаю извержение на Камчатке вулкана Толбачик. Зрелище величественное и страшноватое. Высоко вверх вздымался из кратера огонь, летела красная лава. И прямо над этим местом кружились в теплом потоке воздуха десятка два воронов. Они слетелись сюда из разных мест. Изверженье огня явно их не пугало, а в теплых потоках воздуха они с наслажденьем купались.

Изверженье вулканов на Камчатке происходит не ежегодно. Все же с некоторой натяжкой можно сказать: в генетической памяти здешних животных тысячелетние эти явления свой след оставили.

А лес, лесные пожары? С точки зрения выгоды человека, это громадные бедствия — гибнет драгоценная древесина. Деревья росли сто лет и погибают в какой-нибудь час. Однако для дикой природы на больших отрезках времени («стратегически») лесные пожары не только не являются катастрофой, но и благотворно вписываются в сложный процесс обновления жизни леса. Некоторые породы деревьев к пожарам приспособлены. В американском заповеднике тысячелетних секвой я видел великанов с чуть обугленною корой. Мне объяснили: это следы пожара, перенесенного около тысячи лет назад. Кора секвойи, как асбест, предохраняет ствол от огня, и пожар, уничтожая конкурентов «вечных деревьев», дает секвойям дополнительные условия для выживания. Есть и другие деревья, настолько приспособленные к лесным пожарам, что без них исчезли бы с лица земли. Шишки одной из сосен (джек-сосна) раскрываются лишь при температуре 60 градусов Цельсия. Причем из обугленных шишек семена прорастают гораздо быстрее, чем из шишек, избежавших жесткой «термической обработки».