Сара Райнер - Один момент, одно утро

– Оставь остальным, – замечает мать.

Лу удерживается от замечания, что на тарелке осталась еще достаточно печенья, по меньшей мере, дюжина, и все-таки бормочет извинения.

– Ну, – мать садится на стул, ее спина впечатляет своей прямизной при таком возрасте, – расскажи нам, дорогая, на какие похороны тебе так внезапно пришлось пойти. Кстати, ты была вот так одета?

Лу старается не вспылить.

– Да. Это была очень неформальная церемония.

– Понятно. – Мать всем видом показывает, что ей ничего не понятно. – И чьи же, ты говоришь, это были похороны?

Лу надеялась, что ей дадут хотя бы несколько часов передышки, прежде чем начнется допрос, и то, что не прошло и десяти минут с тех пор, как она вошла в дверь, сердит ее еще больше. Она глубоко вздыхает. Как коротко и ясно объяснить матери все произошедшее, чтобы закончить эту тему и перейти к следующей? Ей не хочется входить в подробности, это кажется бестактным. И хотя она не знала Саймона лично, ей почему-то кажется, что она была знакома с этим человеком – как с мужем Карен и отцом Люка и Молли. Лу не хочется марать память о нем любопытством и комментариями матери.

– Это был просто человек, хмм… с которым я как бы познакомилась в поезде.

– Вот как? – Мать подается вперед, навострив уши.

– На самом деле я не очень хорошо его знала, но в нем было что-то… – Лу подыскивает слова.

– Да?

Она решает опустить подробности про Карен и Анну и свои последующие встречи с ними. Это только все запутает. Может быть, если рассказать кратко и просто, это удовлетворит мать.

– Видишь ли, он умер внезапно, совершенно неожиданно. Он был еще довольно молодой. Мы разговаривали иногда, – привирает Лу, но она специально это сделала, чтобы мать отвязалась, – и, м-м-м… Он мне нравился, мы были в хороших отношениях, и когда я узнала, что он умер, то решила пойти на похороны, выразить почтение, понимаешь, попрощаться. – Уф! Может быть, такое объяснение ее устроит, и она отстанет.

Но…

– А, понимаю, – говорить мать, и в ее тоне сквозит намек.

И тут Лу осознает, что мать заключила, будто бы тут была какая-то романтическая связь. Как же она могла так ошибиться? Это просто смешно.

– Нет, нет, ничего такого, – поправляет ее Лу. – Мы были друзьями.

– Ну, если ты так говоришь, – говорит мать и, сочувственно улыбаясь, многозначительно смотрит на дядю Пэта и тетю Одри. – Ничего удивительного, что тебе захотелось пойти на похороны.

Чтобы не спорить и не объясняться, Лу решает, что проще все оставить как есть.

К вечеру Стив израсходовал весь алкоголь в доме. Он как будто поставил себе задачу весь день всех спаивать и доливал бокалы прежде, чем люди успевали опомниться. Анна присматривала за ним. В результате поминки превратились в шумную вечеринку. В гостиной завели стереомузыку, и некоторые пожилые родители даже пустились в пляс – на глазах у остолбеневших подростков; детям поменьше разрешили бегать и визжать по всему дому, без присмотра играя в сардинки[27]; незнакомые люди непринужденно и довольно громко заводили беседы на темы, не имеющие ни малейшего отношения к покойному.

Люди смеются – празднуют, – и Анна радуется: Саймону бы это понравилось. Тем не менее от всего происходящего у нее тяжело на душе. В отличие от прочих, она знает, что это лишь маска Стива. Она позволяет ему пить без ограничения, скрывая свое состояние. Анна подозревает, что пьет он намного больше остальных.

– У нас кончилось спиртное, – говорит он Карен, перехватив ее в коридоре, когда она проходила мимо, собираясь подняться наверх. – Может быть, мне сбегать, принести еще?

– Неужели кончилось? – спрашивает Карен. – Я ведь много купила, и у нас еще пара ящиков в шкафу.

– Все закончилось, – уверяет ее Стив.

Анна наблюдает за ним из дверей гостиной.

Карен в замешательстве.

– Н-ну, да, м-м-м… Пожалуй, тогда нам понадобится еще.

– Я схожу, – снова предлагает Стив.

– Спасибо. Это было бы прекрасно.

Но, постояв немного, он вдруг выпаливает:

– Мне нужны деньги.

– Конечно, извини.

Анна испытывает досаду. Уж сегодня-то Карен меньше всего должна думать о деньгах. Анну всегда возмущает, что Стив зарабатывает мало, а все заработанное тратит на себя. То есть он привык никогда никому ничего не давать, даже только что овдовевшей женщине на несколько бутылок вина.

– Я разберусь с этим, – заявляет Анна. – Сейчас, только сумку свою возьму.

– Нет, нет, ничего. Это я должна платить. – Карен очевидно неловко от щедрости Анны.

– Потом рассчитаемся, – говорит Анна в надежде, что Карен потом не вспомнит об этом.

– Конечно, – улыбается та и поднимается наверх.

Анна идет на кухню, находит кошелек и достает две двадцатифунтовые бумажки.

– Почему бы тебе не дать мне свою карточку? – предлагает Стив.

Анна не доверяет ему свою карточку после нескольких попоек Стива. Он вполне способен украдкой купить бутылку чего-нибудь покрепче для себя.

– Нет, – говорит она, – этого достаточно. Думаю, тебе лучше кого-нибудь взять с собой, чтобы помог нести. – Если он будет не один, то, с Божьей помощью, у него хватит совести не покупать что-нибудь для себя.

– Почему бы тебе не пойти со мной?

Но Анне не хочется никуда уходить. Ей больше не хочется вина, не хочется минут десять идти по улице, и, сказать по правде, не хочется оставаться наедине со Стивом.

– Лучше возьми кого-нибудь из мужчин. Сумки будут тяжелые.

– Я пойду, – вызывается Алан, и они вдвоем уходят.

19 ч. 21 мин.

Полчаса спустя Алан и Стив возвращаются с шестью тяжелыми сумками.

– Спасибо, – говорит Анна, когда она кладут свою ношу. Но ее благодарность в действительности относится к Алану, и она целует его в щеку.

– А меня? – спрашивает Стив, но она не обращает на него внимания.

Она уже прошла пару шагов по коридору, когда Стив хватает ее за плечо и разворачивает лицом к себе.

– Ты меня не поблагодарила.

– Ах, прости, – с сарказмом отвечает она.

– Что с тобой? – спрашивает он. Он чуть ли не кричит, он потерял контроль над собой.

Некоторые гости выглядывают в коридор посмотреть, что там происходит.

Анна понижает голос, надеясь, что и Стив начнет говорить потише.

– Ничего. Со мной все в порядке.

Но…

– Не ври мне! – кричит он еще громче.

Пара, разговаривавшая в дверях кухни, прерывает беседу и настороженно смотрит на Стива.

– Прекрати, слышишь? – шипит Анна.

– НЕ ПРЕКРАЩУ! – ревет Стив, и все поблизости замолкают. – Почему ты поцеловала Алана, а не меня?

Выпивка всегда вызывала в Стиве ревность. Трезвый Стив уверен в себе, и это когда-то и привлекло к нему Анну. Но пьяный – совсем другое. Это животное, это первобытное зеленоглазое чудовище.

– Я ничего не имела в виду, – говорит Анна, сознавая произведенный ими переполох и желая поскорее исправить ситуацию.

– Нет, имела. – Он сжимает губы, его глаза полны злобы.

Она качает головой.

– Я только что сказала тебе спасибо.

– Эй, друг, – вмешивается Алан, тихонько отодвигая его плечо от Анны: Стив нависает над ней. – Спокойнее, ладно? Она ничего не имела в виду.

Но его вмешательство только обостряет ситуацию.

– ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ! – И Стив локтем отталкивает Алана.

– Ого! – Алан делает шаг назад и поднимает ладони, показывая, что не хочет никакого насилия. – Вот этого не нужно.

– Что ты сказал, повтори? – поворачивается к нему Стив.

Все происходит так быстро, что Анна не может ничем помочь.

На верху лестницы появляется Карен, она вышла посмотреть, что случилось.

Увидев ее, Стив понимает, что у спектакля, который он разыгрывает, появились зрители.

– Почему ты просто этого не скажешь? – усмехается он.

– Не скажу чего? – не понимает Алан.

– Ты бы хотел, чтобы это был я!

– Не понял.

Стив замечает пару, застывшую в кухонных дверях, людей в гостиной, которые в ужасе раскрыли рты.

– Ты бы хотел, чтобы это был я!

Карен с середины лестницы пытается образумить его:

– Думаю, тебе нужно успокоиться, Стив, – но ее вмешательство безрезультатно.

Стив смотрит на Карен, она видит в его глазах злобу – злобу, направленную на нее.

– ТЫ ТОЖЕ ХОТЕЛА БЫ, ЧТОБЫ ЭТО БЫЛ Я!

Он поворачивается вокруг, на триста шестьдесят градусов, распространяя свою злобу на всех окружающих.