Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь

Главный удар речке наносится там, где вырубается охраняющий воду лес. (Пусть даже маленький лес, пусть кустарник, опушающий русло.) Раздетая донага речка обречена.

Распашка поймы — второй удар. В речку сносится почва, происходит заиление родников, питающих русло подземными водами. (Обиднее всего — распаханный берег чаще всего становится брошенным пустырем, на котором растут мать-и-мачеха да степные колючие будяки.)

Третьим бедствием этой зоны повышенной сухости явилась непродуманная мелиорация. Парадоксально, но вышло так: воду тут надо было копить, а от нее избавлялись. Избавлялись в поисках сиюминутных резервов для пашни. Считалось хорошим делом осушить болотце, мелкое озерцо, поросшее ивняком «потное место» (казалось: земля пропадает без пользы). Однако без пользы эта земля в этом краю не жила. Вместе с лесками, с кустарником она держала талые воды. Она их копила, подобно губке, и отдавала потом постепенно и понемногу.

Вырубка леса, всякие осушения (и как следствие этого обмеление маленьких рек), а также бесконтрольный забор воды через скважины резко понизили подземные водоносные горизонты. (В междуречье Дона — Воронежа вода местами понизилась на десять — пятнадцать метров!) Вот ответ на вопрос, почему в колодце у лесника на Карасевском кордоне «вода ушла».

А между тем вода нужна не только в колодце.

Вода нужна в речке. Пока малые речки текли, хозяйства, на них лежащие, беспокоясь о чем угодно, речку считали даром вечным и неизбывным. У реки только брали и нисколько ее не берегли. («Стегали лошадь, пока упала», — замечание жителя селя Октябрьского по поводу реки Мещерки.) Теперь повсюду сходная ситуация: от речки остался лишь мокрый след, а воды надо больше, чем прежде. Во много раз больше! (Помимо прочих привычных нужд, развивается поливное земледелие. На воронежских землях площадь его за пять лет должна вырасти больше чем в десять раз — с 8 тысяч гектаров до 100 тысяч.) Выход один: надо задерживать сток, строить искусственные водоемы. Их начинают строить по оврагам и балкам. Но, конечно, в первую очередь каждый хозяин земли обратил взоры к речке. Ее запружают.

Немаловажный вопрос: как запружают?

Мы обследовали два характерных притока Воронежа: Кривку (Кривичка — называет лесник) и текущую ей параллельно Мещерку. Обе реки перекрыты плотинами. Ниже плотины вода не течет — на 25 километров сухие, покрытые ивняками и осоками русла.

Что означает исчезновение здесь пусть даже слабого тока воды? Первое. Жизнь в этом месте, веками к воде привязанная, нежелательно нарушается. В равной степени это касается и людей, и дикой природы. Исчезли животные, которых еще недавно наблюдал наш знакомый лесник.

Обречены наполовину уже опустевшие деревня Красный Луч и Кривицкий хутор. И это еще не все. Капилляры, наглухо перехваченные плотинами, перестают питать артерию. Мы обследовали устья Мещерки и Кривки. Воронеж не получал в этих местах ни капли воды. Если иметь в виду, что все притоки Воронежа зарегулированы плотинами, регулируются или будут зарегулированы, нетрудно представить участь реки. Между тем закон о воде запрещает полное перекрытие тока воды. Потребляя на свои нужды часть ручьевого или речного стока, другую (как правило, большую) часть воды надлежит отдавать тем, кто живет ниже. Нарушения этой важнейшей части закона проистекают, по нашим наблюдениям, из следующего: строят плотины кое-как, без проектов, либо не по проекту, либо по проекту, но составленному бестолково, без точных знаний местных условий и запасов воды. Важно отметить еще и местное потребительское стремление: «Моя вода, и она мне нужна». Берут ее всю, а там, ниже, — хоть трава не расти.

Таково состояние капилляров, питающих реку Воронеж. А сама артерия? Может быть, недополучая воды, река немного ее и расходует?

Увы. Не пополняясь, как надо, река отдает очень много. Мы пытались сначала считать насосные установки на берегах, но сбились.

Большие и маленькие, с резиновым хоботком, опущенным в воду, и металлическими трубами, с моторчиками, подрагивающими на открытых станинах, и с моторами в будках из кирпича — все они делали одно дело: гнали из реки воду к стойлам скота, на огуречные и капустные грядки или выше вверх на полив пастбищ и хлебных полей. Можно ли таким образом (на полив) разобрать реку? Опыт Амударьи говорит: можно. Эта река не доходит теперь в Арал, почему и возникла проблема существования озера, почему и встает почти с неумолимостью задача переброски на юг северных рек.

Выясняя, сколько же все-таки насосных станций берут из Воронежа воду, ответа ни в Липецке, ни в Воронеже мы не нашли. Дело обстоит так. Развивая поливное хозяйство, колхозы и совхозы частенько просто не спрашивают разрешения на забор воды (а закон водопользования этого требует непременно!), они потихоньку опускают заборные трубы в реку (или в речонку, вконец истощенную). Попыток с этим бороться мы не увидели. Хуже того, в соответствующих областных ведомствах толком просто не знают: а сколько же можно взять текущей воды на полив? Для этого нет основополагающих данных: сколько всего воды сейчас течет в бассейне Воронежа. Приблизительная «инвентаризация» вод проходила пятнадцать лет назад.

Пятнадцать лет — срок немалый. По некоторым данным, из 485 больших и малых рек Липецкой области «сохранилась в лучшем случае лишь половина». С этой статистикой необходимо считаться. Необходимо точно знать, чего и сколько мы имеем на данный день. Чтобы разумно и без плохих последствий вести хозяйство.

Точный учет воды (не приблизительный, с карандашом в руках за столом, а на месте, с привлечением исследовательских партий специалистов) совершенно необходим, и не только для того, чтобы иметь точное представление о возможностях поливного хозяйства. На реке Воронеж стоят два громадных потребителя воды — индустриальные Липецк и Воронеж.

Только на питье и бытовые нужды потребности Липецка за семнадцать лет возросли в десяти раз. (С 20 тысяч кубических метров в сутки в 1958 году до 200 тысяч в году текущем.) И потребности эти будут расти вместе с бурным развитием города.

Однако бытовой спрос — это лишь малая часть в сравнении с тем, что «пьет» из реки промышленность Липецка, промышленность по природе своей крайне водоемкая. Один Новолипецкий металлургический завод уже выпивал в засушливый год реку всю без остатка, отдавая в русло после себя лишь загрязненную воду, прошедшую «кишечник» металлургического производства. Для того чтобы поддержать жизнь реки ниже Липецка и для питания продолжающего расти завода-гиганта, на притоке Воронежа Матыре построено водохранилище.

(По причине неточных расчетов, упущений и недоделок водохранилище не заполнено, хотя сделать это надо было уже два года назад.) За это время завод перешел на замкнутый цикл водоснабжения. Отрадный факт! Но и при этой системе большая часть воды из реки теряется безвозвратно. А поскольку завод продолжает расти (и он не единственный в Липецке большой потребитель воды!), стока реки Воронеж явно не хватит, чтобы напоить Липецк и оставить в русле здоровую воду для жизни в нижнем течении.

В различных проектах и справках мы встречали «выход из положения» — переброску в Воронеж воды из Дона или Оки. Конечно, это будет каким-то выходом. Но надо иметь в виду: сам Дон уже не тот Дон, каким он был 15–25 лет назад. По тем же причинам, что и Воронеж: он обмелел — в пределах Липецкой области, так же, как и Воронеж, местами его переходят вброд.

И надо учитывать, Дон — степная река. Вся жизнь и сельское хозяйство (хлебное, поливное) привязано к этой реке. Брать воду из отощавшего Дона на нужды металлургии вряд ли разумное дело. Наверняка и с водой из Оки все обстоит не так просто, как может казаться при первых прикидках. Эта река ведь тоже несет свое бремя человеческой деятельности. И надо еще хорошо посмотреть, готова ли дать Ока «излишки» воды.

Иссушение части русла маленькой Кривки, как мы увидели, подрубило жизнь лежащих ниже плотины одной деревеньки и одного хутора. Недостаток воды на Воронеже коснулся бы жизни круто замешенной. Села вдоль берега тут переходят одно в другое. И стоит на реке город Воронеж с почти миллионным населением и мощной промышленностью. Вряд ли есть нужда объяснять, что вся эта жизнь, все сложное хозяйство без притока сюда в достатке здоровой воды просто немыслимы.

О здоровье воды… Наша экспедиция совпала с шумным процессом в Липецке по поводу очередного отравления реки. Город об этом только и говорил. Возбуждение людей можно было понять — уже в который раз река пострадала от залпового сброса неочищенных вод. Нам рассказали случаи, когда рыба гибла в реке вплоть до Воронежа. На этот раз гниющая рыба покрыла берег на расстоянии «всего лишь» сорока километров. Виновник бедствия: управление «Гидромеханизация». Конкретные виновники: главный инженер управления А. Синюков и прораб Ю. Ляпин. «Из-за неправильной подготовки земснаряда, из-за преступной халатности…» — так звучало обвинение на суде. Виновные понесли наказание. Это несколько успокоило общественное мнение. Но есть ли основание полагать, что река и вновь не подвергнется отравлению? Такой уверенности нет.