Дафна Морье - Правь, Британия!

— Здрассте, мистер Либби, — крикнула она, — вот здесь еще ясеневое деревцо. Может, вам помочь?

Хозяин «Приюта моряка» споткнулся о корень и медленно повернулся. На лице его чередовались удивление, негодование, обида. Мелькнули, наверно, и воспоминания о проданном в прошлом году сидре, и мысль о сидре, который предстоит еще продать в будущем.

— Не надо сарказма, — сказал он. — Кое-кто не принадлежит к счастливчикам. Мы живем в трудные времена.

— Я понимаю, — сказала Мад. — Никакого сарказма. Я сама могу помочь спилить любое дерево. Вопрос, как вы без машины свезете его с горы, разве что волоком. Вы веревку захватили?

Мистер Либби молчал. Его помощник перебирал листву у подножия дерева.

— По-моему, так будет справедливо, — сказала Мад. — Пожалуйста, забирайте столько дров, сколько унесете, ну, а когда обстановка нормализуется, если это когда-нибудь произойдет, с вас бесплатный бочонок сидра.

Мягкий ответ гнев побеждает — получилось ли так? Злоба, обида, оттого что его застали за неблаговидным делом, все еще читались на лице хозяина паба.

— Разговаривать о нормальном положении дел легко, — сказал он. — Я давно говорил, что нашей стране нужна диктатура, твердая рука, и при поддержке американцев мы этого добьемся. Я бы и не подумал взрывать их корабль. Они не сделали мне никакого вреда, только доход приносили, которого теперь нет.

— Я с вами вполне согласна, — ответила Мад. — Пока что мы только теряем, но, что касается диктатуры, я вам скажу, что многое зависит от того, кто у власти. Сегодня перевес на их стороне. Скажите, нужна ли вам помощь, или вы сами справитесь?

Учеба за прилавками маленьких пивных оставила свой след. Клиент всегда прав.

— Спасибо, мы управимся сами, — угрюмо произнес мистер Либби. — Мы возьмем одно это дерево и мешок дров.

— Хорошо, — ответила Мад, — в таком случае с вас только маленький бочонок сидра.

Она, насвистывая, пошла обратно, в сопровождении Эммы и Энди. Когда они дошли до гаража, Энди остановился и сказал:

— И почему ты отпустила их? Я просто слов не нахожу от злости. Стоило бы тебе шепнуть, я бы взобрался на трубу и уложил их обоих… сама знаешь чем.

— Да, я знаю, — сказала Мад. — Но в тот раз это не слишком помогло, ведь так, и я решила попробовать натуральный обмен. Сомневаюсь, что это поможет. Только не с мистером Либби… Кроме того… — Она сделала паузу и потом добавила: — На самом деле я должна бы была отдать ему все дрова, которые ему хочется, и не торговаться насчет сидра.

— Это почему? — спросил Энди.

— Так было бы справедливей, после всего, что мы сделали ему той ночью.

Энди нахмурился.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать. Ведь мистер Либби здесь в первый раз?

— Да, — сказала Мад, — но не в последний, если он узнает, что я, Эмма и твой крестный отец всего за полчаса до взрыва на американском судне выгружали перед «Приютом моряка» горы навоза с фермерских грузовиков. — Она посмотрела Энди в глаза. — Видишь, все мы замешаны в том или ином преступлении, и никто не хочет, чтобы это раскрылось.

В глазах Энди мелькали противоречивые эмоции, как только что у мистера Либби. Другие эмоции, однако. Точно, что не озадаченность, не возмущение, не обида. Похоже, что удивление и потом зависть.

— Так вот, что вы делали, — медленно произнес Энди, — а мы думали, что ты в музыкальной комнате с доктором Саммерсом, и Дотти велела нам не мешать вам и после ужина отправила спать.

— Да.

Энди вздохнул и опустил голову.

— Как бы я хотел быть с вами, — наконец произнес он, затем поднял голову, расправил плечи. Вспомнив, что теперь, когда отсутствуют Джо и Терри, он остался в доме за старшего, Энди добавил: — В следующий раз обязательно возьмите меня с собой. И вам сейчас без меня не обойтись.

Мад засмеялась и обняла его, как обнимала Терри, и вдвоем они направились к боковому входу, а мистер Либби с приятелем взвалили на плечи срубленное в лесу деревце и мешок дров и удалились по направлению к шоссе. «И как ей это удается, — раздумывала Эмма, — как она ускользает от трудных вопросов и предотвращает противоречия, никогда не попадаясь сама? Мад не отнесешь к кротким, вроде сестры Беннет, вроде Дотти, она не пройдет по жизни незамеченной, поправляя больным подушки или выпекая хлеб, она как бульдозер, разравнивающий ненужные бугры, расталкивает всех и все со своего пути. К разговору о диктаторах можно добавить, что Мад являет собой нагляднейший пример. Именно Мад приказывает всем остальным и требует подчинения, но не явно, не так, чтобы это было вам заметно; на самом деле многие думают, что они делают то, что желают сами, хотя на самом деле это не так; их обманывают; их обводят вокруг пальца. О, Папа, возвращайся и спаси нас, прекрати эти ужасные дни, не оставайся в Бразилии…»

Как обычно, они включали радио, чтобы послушать новости, но это вовсе не помогало. Ничего важного и не упоминалось. В различных столицах велись финансовые переговоры. Движение «культурное сотрудничество народов» открыло центры в главных городах всех графств и работает в тесном сотрудничестве с министерством образования. Еще не определена окончательно дата визита президента США — сопрезидента СШСК, — но подготовка идет полным ходом. В это время части армии США несут охрану Букингемского дворца.

— Ты не замечаешь, — сказала Мад, — что с каждым новым выпуском новостей о СШСК все больше внимания уделяется СШ и все меньше СК? Думаю, по телевизору и в газетах то же самое, но, так как мы лишены и того и другого, точно не скажу. Ну, а если серьезно, то у нас садится батарейка, так же как и в приемнике, что в моей спальне. Придется ограничить себя прослушиванием новостей только раз в день.

— Это особо не поможет, — сказал ей Энди. — Батарейки садятся, даже если их не использовать.

— А мистер Уиллис сам делает радиоприемники, — объявил Сэм. — Радио — его хобби, в свободное от прочесывания пляжей время. Могу поспорить на что угодно — у него батарейки не сели.

— Вот и решение, — Мад обвела собравшихся победным взором. — Таффи будет для нас связующим звеном с внешним миром.

У Эммы замерло сердце. Она надеялась, что с мистером Уиллисом покончено. Конечно, он очень добр и помогает окрестным фермам с дойкой, но лучше бы так все и оставить. Этот ужасный обед, когда он заснул в прихожей пьяный, не должен повториться.

Она надеялась, что бабушка забудет о словах Сэма, но надежда оказалась пустой. В течение дня они собирали валежник и пилили дрова, так как почти всю еду Дотти, к своему вящему неудовольствию, готовила на печи в музыкальной комнате. В старый камин в подвале, одному Богу известно почему, стала валиться черепица, а печь в музыкальной комнате жрала дрова, будто паровозная топка. Около половины шестого мальчишки обосновались на кухне, пережевывая выпеченный Дотти хлеб, а Мад, казалось, совершенно не подверженная усталости, повернулась к Эмме и сказала:

— Эмма, как ты думаешь, дойка уже закончилась? Эмма, устало плюхнувшаяся на диван, не поняла, что означает вопрос.

— Да, — ответила она, — доят обычно около четырех. Трембаты, по крайней мере.

— Тогда давай сходим в хижину к Таффи и, если он дома, послушаем шестичасовой выпуск новостей.

Эмма ошеломленно уставилась на Мад.

— В темноте? — воскликнула она. — Через лес в эту мрачную избушку? Нет, дорогая, только не это.

— Ну почему? У нас обеих есть фонарики, да и ночь ясная. Днем мы, скорее всего, не застанем его дома: он занят работой на фермах, и, кто знает, может, гуляя по окрестностям, он узнает много нового. Вдруг до него дошли слухи о том, куда они увезли наших ребят?

Эмма внимательно посмотрела на бабушку. Она хочет услышать вовсе не новости в шесть часов, она надеется хотя бы на малейшую возможность, что мистер Уиллис знает что-нибудь обнадеживающее о Терри и Джо. Веселое настроение, энергичность, шутки с малышами — все это бравада. Больше, чем Дотти, больше, чем Эмма, Мад смертельно волнуется за своих мальчишек.

— Хорошо, — сказала Эмма. — Сейчас оденусь и пойду с тобой.

Для того чтобы добраться до леса, можно было и не проделывать весь путь через поле и пастбище. У Треванала был огорожен выпас для коней, и в изгороди был проход, ведущий в лес, — тропа, укрытая от посторонних глаз, но сильно петляющая из-за разросшейся ежевики, плюща и поваленных деревьев. «Не нравится мне это, — думала Эмма, — не следует нам это делать, вдруг кто-нибудь выпрыгнет из-за кустов и задушит нас, нынче невозможно чувствовать себя в безопасности, после всего, что случилось, да еще Либби с напарником ходят здесь с топорами. А что, если ночью, на этой ничейной земле, с подобной целью ходят и другие?»

Мад шагала впереди, ее фонарик загадочно поблескивал среди деревьев, у нее-то, конечно, нервы стальные, или ей помогает какая-то магия, колдовство. Эмма молилась, чтобы мистера Уиллиса не оказалось дома и чтоб они сразу повернули назад, но, приблизившись к лесной хижине, она почувствовала запах дыма. Из необычного вида печной трубы поднималась тонкая струйка дыма, и — еще более убедительное доказательство — сквозь оконное стекло пробивался тусклый свет свечи или керосиновой лампы. Последний раз Эмма приходила сюда с Уолли Шерменом, бедным Уолли Шерменом, державшим ее под руку, пока они шли по лесной тропинке. Воспоминания об этом, сознание того, что его больше нет и что умер он не от болезни, а был взорван на тысячи кусочков, сделали ее путь еще более страшным. Он не знал тогда, что дни его сочтены, так же как когда-то и капрал Вэгг…