Дубравка Угрешич - Снесла Баба Яга яичко

В украинских сказках, легендах и верованиях обитают баба с железным носом — Зализноноса баба, затем тридцать баб с железными языками, а также железная баба — Зализна баба, дом которой стоит на утиной ноге.

Норвежский вариант Бабы Яги можно представить себе как сочетание трех женщин, которые фигурируют в норвежских сказках. Одна из них старуха, «старая мать» (Гамлемор), длинный нос которой застрял в трещине пня, и она так и осталась стоять, застряв на месте на несколько сотен лет. Герой Эспен Замарашка (норвежский вариант Ивана-дурака или Ивана Пеплова) помогает старухе освободить нос, а в знак благодарности получает от нее волшебную дудочку. Вторая — это Троллкьерринг, или Хауткьерринг, старая ведьма, а третья — Кьерринга мот строммен (дословно «женщина, которая идет против течения»), упрямица и строптивица.

В финско-карельском фольклоре имеется Сюоятар. Из ее глаз вылетают воробьи, из пальцев на ногах — вороны, под ногтями у нее кишат ядовитые змеи, из ушей выглядывают вороны, а из волос — сороки. Сюоятар — это воплощение зла, она никогда никому не помогает, правда, утешает тот факт, что она не людоедка. Акка, вторая финско-карельская злодейка, гораздо ближе к Бабе Яге. Акка живет в лесу или на берегу моря, угрожает путникам, что съест их, груди у нее большие «как ведра», а ноги такие длинные, что обматываются вокруг ее жилища тремя витками. Акка, так же как и Баба Яга, требует от героя или героини выполнить те или иные задания (натопить баню, накормить ее домашних животных, присмотреть за лошадьми), и если те справятся с работой хорошо, вознаграждает их полезными советами.

У Бабы Яги очень много родственников в Западной Европе. Вспомним хотя бы Францию, страну не только легендарных гусиных паштетов, но и легендарных женщин с гусиными ступнями. У Тетки Арье железные зубы и гусиная ступня. Тетка Арье наказывает ленивых ткачих и вознаграждает старательных. Во время рождественских праздников она является верхом на осле и раздает подарки. Тетка Арье живет в пещере, где хранит свой сундук с драгоценностями, а золотую корону, украшенную бриллиантами, она снимает только на время купания. В Германии проживают Перхта, Хольда и Холле, старые женщины с большими (гусиными или лебедиными) ступнями, которые всегда имеют при себе метлу (помело), иглу и ножницы. Ножницами они вспарывают животы ленивым девушкам и плохим служанкам, а затем наполняют их мусором. У знаменитой фрау Холле — высокой седой дамы с длинными зубами, которая пугает маленьких детей и испытывает любезность и терпение молоденьких девушек, — с Бабой Ягой много общего.

Турки, татары, башкиры, узбеки, туркмены, киргизы, азербайджанцы, кумыки, ногайцы и многие другие близкие им народы верят в Алабасти. Алабасти — это злой демон, безобразная женщина с висящей грудью и распущенными волосами, обладающая способностью перевоплощаться. У нее птичьи ноги (согласно верованиям азербайджанцев) или копыта (согласно казахам). Поволжские татары считают, что у Алабасти всего один глаз, посреди лба, и каменный нос. На спине у нее нет ни кожи, ни мяса, поэтому видны ее внутренние органы, вместо пальцев — острые когти. По верованиям киргизов, есть две Алабасти: очень злая, черная (kara), и менее опасная, желтая (sari). Алабасти всегда носит с собой волшебную книгу, гребень и деньги. В красочных тувинских мифах Алабасти предстает весьма похотливой: она водится с охотниками, приносит им счастье во время охоты, поит их молоком из своей груди и кормит мясом, которое срезает с собственных ребер. Алабасти можно приручить, если украсть у нее с головы волос или какой-нибудь из принадлежащих ей предметов: гребень, книгу или деньги. Турки верили, что Алабасти становится доброй и послушной, если к ее одежде приколоть булавку. Алабасти приносит болезни, вызывает кошмарные сны, пьет кровь своих жертв, но особенно опасна она для рожениц и новорожденных. Алабасти любит коней, она часто по ночам скачет верхом. Ее происхождение не вполне ясно. Есть мнение, что Алабасти турецкого происхождения, другие считают, что иранского. Аl, как предполагается, это имя древнего божества, близкого Ни (у семитских народов), а индоевропейское bašti означает «дух», «божество». У Алабасти есть родственники, рассеянные среди многих народов мира, а их имена таковы: ал паб, али, ол, ала жен, хал, алк, али, алмази, алмас, кара-кура, шурале, су анаси, вуташ. Баба Яга приходится ей славянской сестрой.

Говоря короче, из этого беглого обзора нетрудно сделать вывод, что Баба Яга летает в глобальных масштабах, что эта «бабья порода» интернациональна, что родственниц Бабы Яги можно встретить в Азии, в Южной Америке, в Африке, что бабий интернационал вставляет палки в колеса повсюду и делает это от начала веков[111].

Эта впечатляющая, грандиозная мифическая трансмиссия функционирует веками. Бабий интернационал, включающий всех этих уродин, злодеек, страхолюдин, монстров и демонов, всех загрязняют поля. Мормо — соблазнительница, несущая смерть. Сфинкс имеет женскую голову, тело льва, птичьи крылья, а его любимая пища — невежды. Римские ларвы — это ручные, худенькие призраки, в которых воплощаются души покойных. Стриги — похожие на гарпий прожорливые птицы с резкими, пронзительными голосами, с крупными головами, застывшими глазами и крючковатыми клювами. Они крадут маленьких детей, а иногда как ведьмы являются и в человеческом облике. Мания наказывает безумием тех, кто согрешил перед богами (Орест, увидев Манию, подверг себя символической кастрации, отгрызя собственный палец!). Ехидна — это чудовище, рождающее других чудовищ, мать Цербера, Гидры, Химеры и Орфа. Опасные мойры — Клото (пряха), Лахесис (судьба) и Атропос (неумолимая) — сидят на тронах, одетые в белые одежды, поворачивают веретено Ананки и правят всеми сферами мира. Их римские сестры парки строгие, мрачные и завистливые старухи, три сестры, пряхи, определяющие человеческую судьбу: одна тянет нить, вторая ее прядет, а третья перерезает. Добавим, что их скандинавские сестры — это норны: Урд отвечает за прошлое, Верд за настоящее, а Скульд за будущее.

Мне кажется, дорогой редактор, настал момент нам расстаться. Надеюсь, вас не смутила резкая перемена тона: мы вместе пробрались сквозь несколько тысяч знаков, мы вместе клевали зерна слов; чтение, говорят, должно быть интеракцией, точно так же как и секс (упс!), так что можно предположить, что теперь мы не совсем чужие. Принятые у людей ритуалы требуют, чтобы мы еще некоторое время побыли рядом и выкурили полагающуюся в таких случаях пост-коитальную сигарету…

Признайтесь, поначалу вам показалось, что всего слишком много. Более того, я уверена, был такой момент, когда вы испугались, что я никогда не кончу. В одних местах вы вздыхали от скуки, в других зевали, в третьих хмурили лоб. Чертов фольклор уже полез у вас из ушей. Для вас это была передозировка, я понимаю. Сначала вы почувствовали себя так, словно вас заперли в сундуке. Вам было приятно: мамина утроба, импровизированная избушка, немного безопасной темноты — все это распаляет детское воображение. А потом вам стало тесно, потом еще теснее, вам даже показалось, что не хватает воздуха. Внутри хорошего текста читатель должен чувствовать себя как мышь, пробравшаяся в головку сыра. А вы чувствовали себя совсем не так, правда?

Допускаю, что приступ текстуальной клаустрофобии мог быть вызван и многократно повторяющимися ритуалами фольклорного мира. Не трогай это, а дотронься до того; не переступай через порог, нет, переступи; перекинь зуб через крышу, нет, нет, ты что, ни в коем случае, только через забор; плюнь через правое плечо, да нет, не через правое, через левое! А потом оказалось, что достаточно заглянуть в соседнее село — и сигнальный код меняется. В деревне fucking Small Baba, чтобы защититься от сглаза, жители плюют через левое плечо, а в fucking Big Baba — через правое. Какое же счастье, подумали вы, жить в деритуализированном и демифологизированном мире, где человек может расслабиться, сбросить туфли, задрать ноги на стол, пошевелить пальцами — и все это не боясь губительных последствий. А может, дело было еще в чем-то? В страхе, что существуют параллельные миры, например?

В сербской сказке «Язык зверей» один пастух, пасший овец, зашел со своим стадом в лес. В лесу начался пожар, в огненном кольце оказалась змея. Пастух сжалился над змеей, спас ее, а она обвилась ему вокруг шеи и приказала отнести к своему отцу, змеиному царю. И предупредила пастуха, что змеиный царь будет предлагать ему любые богатства, но пусть он не соглашается, пусть просит у царя только одно — знание языка зверей. Так оно и получилось. Змеиный царь сперва отказывался, но пастух был упорным, и змеиный царь в конце концов сдался и сказал:

— Встань! Иди сюда, раз уж ты именно этого хочешь. Открой рот.