Юлия Миронова - Переводы с языка дельфинов

«Мне хочется сделать… необходимая помощь… для вас… подарило мне сына…» Обрывки фраз, сказанных Романом, все быстрее проносились в голове хороводом, и в то же время все самое важное как-то враз встало на свои места. И перед тем, как рухнуть от усталости, Алина едва успела ответить на прозвучавшие словно сквозь вату слова Романа «Просто давай попробуем»:

— Хорошо, давай.

Не было еще и семи утра, когда Алина вскочила, растолкала Романа, и они поехали в клинику. К ним вышла другая врач, сообщила, что ребенку проводят искусственную детоксикацию, почки значительно очистились от ядовитых веществ, но недостаточно, чтобы работать в полную силу.

— Мальчик тяжелый, но врачи делают все возможное, чтобы вернуть его к полноценной жизни.

Алина жадно внимала всему, что говорила доктор.

— Я хотела обсудить с вами еще один вопрос, — сказала врач. — Мы посовещались с коллегами: у Вовы в крови, помимо токсинов, обнаружены соединения тяжелых металлов. Сейчас уместно провести хелирование. Он на таком серьезном детоксе, что это ему точно не повредит.

Хелирование. Слово вызывало мучительное чувство вины и воспоминания, от которых у Алины заболело сердце и к горлу подступал ком.

— Не знаю, что вам ответить, — нерешительно сказала она. — В свое время я сама об этом думала, но, говорят, это опасно.

— Опасно проводить хелирование самостоятельно. А под наблюдением врачей, при полнейшем контроле и с любыми препаратами под рукой — никакой опасности нет. Мы считаем, что организму вашего мальчика это пойдет на пользу.

В разговор вступил Роман. Алина удивилась, потому что привыкла все решения, касающиеся сына, принимать сама.

— Если процедура опасна и тяжелых последствий нельзя избежать, проводить ее не стоит. Но если вы уверены…

— …мы готовы согласиться, — поставила точку в вопросе хелирования Алина. И, уже смягчив тон, попросила: — Доктор, я бы очень хотела видеть своего сына. Пожалуйста!

Они опять сидели в долгом ожидании.

«Надежда, — думала Алина, — вот она, самая коварная змея. Ты валишься с ног, но она поднимает тебя и заставляет идти дальше. Раз за разом ты понимаешь, что чуда не случилось и, быть может, не случится, но надежда снова гонит тебя вперед, и ты в сотый раз опять с разбегу натыкаешься на стенку…»

Начались виброзвонки. Алина не хотела ни с кем разговаривать, но и Стася и сестра хотели знать, что случилось, почему Алина в больнице. Она придерживалась версии с ядовитыми бабушкиным грибами. И чуть ли не сама в нее верила, ибо то, что сделал Семен, в ее голове не умещалось.

Наконец вышла врач, сказала: самое страшное позади, нужно время, чтобы понять реакцию организма и степень его повреждения. К Вове опять не пустили. В клинику приехали обеспокоенные Климовы. Алине было уже все равно, что про нее подумают давние друзья, она честно призналась, что Вова — сын Романа, поэтому Роман второй день тут с ней в больнице. Анастасия была в шоке от всего сразу, делала многозначительные глаза и удивленно качала головой. Константин крепко пожал Роману руку и, приобняв Алину и коснувшись ее лба губами, сказал:

— Ты, Алинка, настоящий боец. Уважаю. Все будет хорошо.

Прежде чем поехать к Роману, Алина вспомнила, что вообще без вещей, а когда она заберет сына из больницы, ей даже не во что будет его одеть.

— Роман, отвези меня к дому, — попросила она, — только наверх не поднимайся, я сама схожу.

Заметив тревогу в его взгляде, добавила:

— Я просто заберу вещи, и уедем.

Войдя в квартиру, которая выглядела теперь чужой, Алина заметила незнакомые чемоданы, вещи, раму от какой-то странной кровати.

— Явилась… Ну, где твоя милиция?

Семен вышел из кухни и посмотрел на нее будто невидящим взглядом. Алина почувствовала, что он больше не опасен, и уверено ответила:

— Не до того — сын важнее. В милицию пока не сообщала. — Она намеренно подчеркнула «пока».

Семен не выказал ни радости, ни облегчения.

— Чего ж пришла?

— Мне нужны вещи — мои и Вовика. Я подаю на развод. Алименты мне не нужны, ты их платить не обязан.

— Алименты… — словно эхо повторил Семен. — Какие с безработного алименты?

— Ты что, уволился? — удивилась Алина.

Семен посмотрел на нее с безнадежной тоской, как тогда, в момент своего страшного признания. Алина отвела взгляд. Ей показалось, что он втягивает ее в трясину.

— У мамы инсульт, — глухо произнес Семен, — она теперь не ходячая. Когда заберу ее из больницы, станет жить с нами. — Он поперхнулся. — Со мной.

Словно дав понять, что больше тем для разговоров нет, Семен развернулся и пошел на кухню. «Будто во сне», — отметила про себя Алина.

Алина растерялась. Нет, ей уже не хотелось ни скандалить, ни бороться, ни мстить преступнику мужу и его сварливой матери — какой в том смысл? Но все происходящее было неестественно обыденным, простым. Мертвенным. Ей захотелось как можно скорее уйти отсюда. Алина быстро собрала немного одежды для себя и для Вовы, взяла пакет с паровозиками и машинками.

Тихо и старательно прикрыла за собой дверь.

В больнице ей неожиданно сразу разрешили навестить сына.

— Да вот прямо сейчас и пойдем, — сказал дежурный врач.

Они пошли в специальную палату-бокс, куда Вову перевели утром из реанимационного отделения. Через стекло Алина увидела затылок своего мальчика, провода капельниц, несущие в его тельце полезные и очищающие вещества.

— Он давно так спокойно лежит под капельницей? — шепотом спросила Алина врача.

— Он спит. Мы вводим ему снотворное, иначе мальчик не дается, возражает и нервничает, — ответил доктор.

— А, понятно. Можно мне посидеть тут, пока он не проснется? — с надеждой спросила Алина.

На самом деле она боялась, что Вова, очнувшись, ее не узнает. Конечно, такое тяжелое отравление, детоксикация, хелирование — это и здорового человека собьет с толку, а уж такого особого ребенка, как Вовик, и подавно. Каким вернется к ней ее мальчик после всего? Алина даже думать боялась.

Алина вошла в палату, села возле сына. Странно складывается ее жизнь. Все шло по накатанной. Казалось, удачно вышла замуж. Ведь всегда хотела выйти замуж за состоятельного человека, жить в свое удовольствие, красиво одеваться. А сейчас вся эта в праздничных гирляндах жизнь от нее была так далека, как будто не с ней все это было. Будто вечность прошла, и она не она, а другой, новый человек. Она чувствовала себя будто повзрослевшей. Вот сын у нее. Не обычный ребенок, другой, не как большинство детей. Но для нее-то он такой же ребенок, как любые дети для любых матерей. Со своими нелегкими проблемами, конечно. Так ведь у всех свои проблемы. А прошлого ей не жаль. Сегодня живешь так, завтра — иначе. И сколько всего разного впереди. Ничто в жизни не зря, все в науку.

Вова шевельнулся. Алина придвинулась поближе к кроватке, дотронулась до его ручки. Теплые пальчики слабо обхватили палец. Он был в полусне. Наконец пришла медсестра, сняла капельницы, заклеила дырочки от проколов бактерицидным пластырем. Вова стал открывать глазки, посматривая в стороны.

Алине хотелось обнять его, целовать. Ей хотелось говорить с ним, и самые нежные слова готовы были сорваться с языка, но она боялась звуком своего голоса напугать его, боялась, что он оттолкнет ее, как бывало не раз.

Вова смотрел перед собой, перебирал левой рукой одеяло, правой держась за Алинин палец. Алина осторожно наклонилась к нему как можно ближе и прошептала:

— Сыночек, мама с тобой, милый. Мальчик мой, я тебя очень люблю.

Вова изогнулся и ткнулся головой в ее ногу. Алина нежно посмотрела на родную макушку и положила руку на мягкие волосики. Он пытался быть с ней ласковым? Или ей это показалось? Алина повернулась к креслу и взяла из пакета машинку.

— Смотри, милый, что я тебе привезла. Смотри, какие колесики! — она провела ладонью по колесам, чтобы они завертелись. Вова взял машинку, покрутил колесики и глянул прямо в глаза Алины. Осознанно, с интересом, с очевидной симпатией! Такого чуда Алина не ожидала, она была потрясена и еле сдерживала слезы.

В палату тихо вошли Роман и дежурный врач. Роман бесшумно пристроился на стуле рядом с кроватью сына. Он сидел неподвижно и внимательно разглядывал мальчика — Вовка ему нравился, это было очевидно. Вдруг Вовик повернулся к нему. Они смотрели друг на друга одинаковыми глазами в обрамлении одинаковых ресниц. Оригинал и копия. Алина, наблюдая за беззвучным диалогом отца и сына, почувствовала, что еще немного, и Роман в порыве новых для него чувств решится прикоснуться к мальчику. Сделала ему знак: не надо, Вове пока хватит впечатлений.

Вошла медсестра, неся заготовленные для инъекции шприцы, — пора было ставить уколы. Алина спросила, нельзя ли сделать это чуть позже: ей хотелось подольше насладиться моментом Вовиного внезапного прояснения. А сейчас в него всадят иглу, и в стрессе он снова вернется в обычное состояние.