Тони Уайт - Трави трассу!

Дверь с шумом распахнулась, чтобы открыть знакомую сутулую фигуру,. Взлохмаченные дредки во все стороны торчали из-под на редкость потрепанного цилиндра. Острое выпачканное сажей личико украшало огромное серебряное кольцо в носу. Огромные штаны из лавки старьевщика держались на драных подтяжках поверх белой жилетки, а широкая ухмылка открывала два ряда гнилых зубов.

– Черт меня побери! Ну, надо же! Я едва признал тебя без дредов, мужик! Ты когда вышел?

– Сегодня. Сегодня утром, – Уилл тепло обнял старого друга. – Как дела, Пройдоха?

– У меня? Со мной все в порядке. Ты ж меня знаешь, я всегда вывернусь. Давай заходи.

Уилл и собака вошли в дом.

– Только не говори мне, что в тюрьме теперь разрешают держать животных, – сказал Пройдоха заметив нового друга Уилла.

– Не-а, мужик. Он сам за мной пошел. Думаю, я, должно быть, повстречал девчонку, которой он принадлежит, но не знаю, куда она подевалась, так что я подумал, что лучше взять его с собой.

– Милый песик, – Пройдоха первым начал спускаться в полуподвальную кухню. – Слушай, надеюсь, вы оба проголодались, потому что мы как раз собирались есть.

– С голоду подыхаю, Пройдоха.

Пройдоха получил свое прозвище в тот самый день когда нашел на свалке шляпу. Едва отряхнув ее от пыли, он тут же ее напялил. Жонглер заржал: «Черт меня побери, если это не Господин Пройдоха собственной персоной!». Они все тогда едва не обоссались от смеха, а прозвище приклеилось. Шляпа стала чем-то вроде его символа. Никто Пройдохи без цилиндра больше не видел, разве что спал он, говорят, положив цилиндр возле кровати.

Доносящийся с кухни запах готовки напомнил Уиллу о том, насколько он на самом деле голоден. Войдя в кухню, он видел, что на плите весело булькает кастрюля овощной похлебки.

– Смотри, кто к нам пришел, – обратился Пройдоха к высокому парню, как раз входящему в кухню с заднего дворика.

– Круто. Мы как раз уже начали спрашивать себя, когда ты вернешься. Погодь минутку, мы как раз жрать собирались, я сейчас остальных позову.

– Табак есть? – спросил Пройдоха.

Уилл вынул бумажки, «олд холборн» и спички, начал сворачивать себе сигаретку, потом перебросил все Пройдохе. Глубоко втягивая ароматный дым, Уилл выторговал себе позицию, когда его ненависть к манипуляциям международных табачных гигантов псевдонаучной статистикой и кратковременное фармакологическое удовольствие, получаемое от их продукта, хотя на первый взгляд и несовместимые, можно было – пусть на какие-то краткие несколько минут – оставить без внимания. Уилл любил сочетание запахов табака и готовящейся еды.

– Через минуту спустятся, – сказал, вновь появляясь в дверном проеме, высокий.

– Хочешь самокрутку? – спросил Пройдоха, бросая ему табак, бумажки и спички.

Легко поймав все одной рукой, высокий принялся жонглировать.

– Кончай выделываться, пижон, – сплюнул Пройдоха, лишь наполовину шутливо.

– А ты все тот же, ничем не изменился, Жонглер, – рассмеялся Уилл. – Хотя совсем немного чуть-чуть, чтобы завести Пройдоху.

Присев к столу, Жонглер свернул себе самокрутку. Он был шести с половиной футов росту и довольно плотный. Одет он был в огромный армейский комбинезон и ботинки, которые выглядели так, как будто их недавно выкопали из какой-то братской могилы. Огромный зеленый ирокез только подчеркивал его рост. В общем и целом, каждый мог только радоваться что такая личность на его стороне. Его вида пугались даже бывалые охранники и – как результат этого страха – прилагали особые усилия быть с ним подружелюбней.

Уилл заметил, что оглушительная музыка наверху смолкла, затем послышался грохот шагов по лестнице. В дверном проеме появились две девчонки и парень.

– Ага. Как вижу менестрели вернулись, – уколол Пройдоха. – Слушайте ребята. Это Уилл, он был с нами с самого Хомертауна. Потом его круто подставили и посадили. Только сегодня вышел.

– Привет, Уилл, – сказала одна из девушек. – Я Трина.

Остальные двое молчали, глядя на Уилла подведенными углем глазами.

– Да, познакомься, это Лиз и Джим.

Оба гота одеты были в неизбежное для готов черное – в узкие черные джинсы и поношенные черные же свитера. Оба в основательно проколотые – помимо обычных колец, у них были стальные гвоздики в бровях и губах. Лиз также носила тяжелое стальное кольцо в диафрагме носа, которое свисало до самой верхней губы. Уилл про себя подумал, что соски и гениталии у обоих, наверное, украшены сходным образом. Оба выглядели чертовски круто.

– Клевая музыка, – сказал для знакомства Уилл.

– Нда, спасибо, – Трина кивнула. – Ты на чем-нибудь играешь?

– Уилл круто лабает на свистке, – вставил Пройдоха. – Но после тюремной кормежки мужик в усмерть изголодался, так что давайте есть, пить и веселиться идет?

Все с жаром принялись за овощное рагу, которое было охуительно вкусным. Полно овощей, помидоров и пряностей, да еще пару горстей риса в придачу. И полно хлеба, чтобы подобрать соус. Собака вылизала тарелку Уилла и дожевала корочку, а потом устроилась спать у его ног.

Хорошо было снова оказаться среди своих. Вкусная еда, какой Уилл набил себе живот, также внесла свою лепту в охватившее Уилла ощущение благости, когда он поудобнее устроился в драном кресле.

Жонглер достал какие-то газеты бумагу и старую жестянку. Расчистив место перед собой на столе, он выложил три бумажки для самокруток и склеил их вместе – по давней и почтенной традиции. Потом развернул половинки жестянки и расстелил на бумаге немного табаку, которую затем щедро присыпал травой. Когда косяк был забит, он протянул его Уиллу.

– Запали нам его, дружок

Взяв косяк, Уилл поджог его, задул пламя, ненадолго вспыхнувшее на конце, и глубоко втянул в себя крепкий дым. После пары затяжек он передал косяк Трине.

– Черт меня побери, добрая трава!

– Да, санк-мен! Ядреная травка!

Вскоре вся комната заполнилась ароматным дымом и оживленной болтовней. У Трины руки чесались сбацать что-нибудь.

– Эй, пойдем наверх сыграем джем, вы как?

– Круто, – согласился Пройдоха. – Но, боюсь, на сей раз играть будем без Уилла.

– Да?

Повернувшись, они все увидели, что человек и собака крепко спят.

Сквот на Уэлл-стрит был одним из многих занятых с тех пор, как начались работы на новом участке дороги. Корпорация «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД», подрядчик, получивший прибыльный контракт от министерства транспорта, управляла дорожными работами из огромного офисного здания в лондонском сити. Этот небоскреб был местом службы более тысячи конторских служащих, большинство из которых, судя по всему, работало в отделе по связям с общественностью. Каждый день по меньшей с полдюжины пресс-релизов отправлялись в редакции газет, теле– и радиостанций по всей стране. Большинство этих посланий пытались дискредитировать общественное и парламентское лобби, протестующее против автотрассы, и пестрели лозунгами и текстами вроде: «Хэкни Год Ноль. Не останавливаясь на своих планах помешать добропорядочным трудящимся менеджерам осуществлять свою свободу выбора и ездить на работу на машине, так называемые «анти-трассовые демонстранты» (большинству из которых, по мнению экспертов, можно поставить диагноз «душевнобольной») хотят повернуть часы на несколько тысячелетий вспять. Корпорации «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД» стало известно, что злокозненные воротилы вегетарианского мира планируют превратить Хэкни в отсталую экономику каменного века. Неужели никто их не остановит?»

Сэр Маркус Фаркус хмыкнул, читая последнюю партию пресс-релизов. Как могут протестанты демонстранты состязаться с такой, как его, организацией? Пусть иногда кому-нибудь из них удается наскрести достаточно мозгов, чтобы напечатать какой-то там коммюнике и отксерить пару сотен экземпляров, чтобы потом расклеить их на местных досках объявлений. Но «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД» наняла группы расклейщиков, которые раз и навсегда были расквартированы в районе Хэкни и которые, увидев подобные, плакаты должны были срывать их. Одна из групп даже приволокла старенький побитый «ремингтон», чтобы можно было на месте свалять фальшивые листовки, полные дезинформации и украшенные свастиками, – такими листовками заменяли первоначальные плакаты.

Отдел по связям с общественностью посетила поистине гениальная идея сменить название компании «Фаркус Строительство и Сумарный Холдинг Имущество» на «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД». Блестящий молодой менеджер, придумавший это название, получил в награду свою физию в букве «О» на логотипе компании, пятьдесят тысяч премии и кабинет на двенадцатом этаже. Теперь этот логотип был повсюду. Самая последняя рекламная кампания состояла из роликов и плакатов, изображавших семьи (черные, белые, азиатские, и мультикультурные), гей и лесби пары, шведские семьи, водителей грузовиков, коммивояжеров, и юных угонщиков, пьяных от «Ультра Крепкого Большого», и все едут в солнечных лучах, все лица сияют под логотипом «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД».