Мартин Сутер - Темная сторона Луны

— Я в этом абсолютно убежден.

— На чем держится ваша уверенность?

— Это профессиональный секрет. — Бланк поднес к губам тончайшую фарфоровую чашку.

— «Русский поход»?

Бланк не отреагировал. Отт попробовал зайти с другого конца:

— Вы можете представить себе такое условие контракта, которое оговаривало бы персональную ответственность партнеров за грозящие убытками скрытые рискованные операции начиная с определенной суммы?

— Такие оговорки встречаются.

— Как вы полагаете, Флури мог бы подписать что-то в этом роде?

— Зависит от размера оговоренной суммы.

— Как это понимать?

— Начиная с определенной суммы он подпишет обязательно, так как в противном случае его можно будет заподозрить в том, что он не исключает в полной мере убытки такого размера.

Теперь и Отт выпил глоток чая.

— Понимаю. Какова же, скажем, на ваш взгляд, может быть величина такой суммы?

— Миллионов двадцать, — пожал плечами Бланк.

Отт поднял брови и тихонько присвистнул.

— За все, что свыше двадцати миллионов, он готов будет сам поручиться?

— Начиная с двадцати миллионов он возьмет на себя ответственность за всю сумму, — поправил Бланк.

— На таких условиях он не подпишет, — недоверчиво покачал головой Отт.

— Каковы его перспективы, если он не согласится?

— А если подпишет и это произойдет? Чисто гипотетически?

— Чисто гипотетически он свернет себе на этом шею.

Отт в задумчивости кивнул и открыл коробку с сигарами, которая лежала на курительном столике.

— В это время я обычно выкуриваю одну «Ромео и Джульетту». Угощайтесь.

— Спасибо, я не курю.

— Даже по особым поводам?

— Это должно быть экстраординарное событие.

Отт выбрал сигару, открыл лежавший рядом с пепельницей охотничий нож и отрезал у сигары кончик.

— Насколько я понимаю, вы не симпатизируете Флури?

— Не особенно.

Отт протянул Бланку нож. Его рукоятка была сделана из черного дерева, на лезвии изящными буквами выгравировано два слова: Never hesitate.[12]

— Вы любите охоту?

Бланк ответил отрицательно.

— И все же оставьте его себе. Есть нечто другое, в чем мы с вами схожи.

Пока Игорь, телохранитель Отта, провожал Бланка до двери, Отт оставался в кресле, так и не закурив «Ромео и Джульетту», которую продолжал держать во рту.

Автоматический механизм, управляющий шторами, среагировал на послеполуденное солнце и опустил их на несколько сантиметров. Отт взял телефонную трубку и набрал номер Науера.

Беседа продолжалась не более двух минут. После этого он зажег сигару.

По возвращении в контору Бланка ожидал факс от Ханса Рудольфа Науера: «Настаивайте на соблюдении сроков. Вы уполномочены пригрозить ему прекращением переговоров».

Бланк попросил связать его с д-ром Флури, но дальше секретарши ему продвинуться не удалось.

— Господин Флури на совещании. Что ему передать?

— Передайте ему, что партнеры по переговорам настаивают на сроках.

Бланк знал секретаршу Флури. Ей было под шестьдесят, и она производила впечатление сведущей во внутренних делах организации больше, чем положено просто секретарше. После секундного молчания она наконец произнесла только одно слово:

— Понимаю.

Вскоре после этого Флури сам позвонил Бланку.

— Что значит: они настаивают на сроках? — резко спросил он.

— Они не намерены больше затягивать подписание, — разъяснил Бланк.

— Но я настаиваю на этом, — повысил голос Флури.

— В таком случае, — не без злорадства сообщил Бланк, — я уполномочен поставить вас в известность о прекращении переговоров.

После короткого молчания д-р Флури положил трубку.

Спустя полчаса его секретарша подтвердила предыдущие сроки.

— На мой взгляд, он похож на менеджера, — сказала Пат, подруга, с которой жила Люсиль.

Они сидели на кухне и пили «Crème de banane»[13] — любимый напиток Пат. Пат поменялась с другой продавщицей из джинсового магазинчика обеденным перерывом и собиралась подменить подругу за лотком. Однако, увидев, что Люсиль обедает с Бланком, вернулась на работу. И сейчас ей не терпелось узнать о мужчине побольше. «Crème de banane» должен был при этом послужить средством, побуждающим к откровенности.

— Это у него одежда для работы. Он адвокат. На самом деле он отвязный парень.

— Адвокат — и отвязный!

— У него красивые руки, красивые глаза и приятный голос.

— И этот костюм.

— Не будь мещанкой.

— При чем тут мещанка?

— Ты говоришь предвзято, а это мещанство.

— Просто есть вещи, которые несовместимы. Это как в одежде.

— Я же не собираюсь за него замуж, — рассмеялась Люсиль.

— Чего же он хочет?

— Он живет в другом мире, и ему интересен тот мир, в котором живу я.

К ноге Люсиль прильнул серый котенок. Она подняла его и поднесла к его мордочке рюмку с ликером. Котенок понюхал и в испуге отпрянул. Это развеселило подруг.

— Вы еще встретитесь?

— Он меня об этом не просил.

В комнате Пат зазвонил телефон. В прошлый раз она забыла положить трубку обратно на телефонную базу на кухне. Пат вышла, коротко переговорила, вернулась и протянула трубку Люсиль.

— Сейчас попросит.

Зима тяжело расставалась со своими правами и словно брала реванш за те несколько по-настоящему весенних мартовских дней. Шквалистый ветер нагонял на город кратковременные ледяные дожди. Бланк добирался до парка на такси, и по мере движения на лобовом стекле оседало все больше и больше капель.

В «Лесной тишине» посетителей не было. В задней комнате, которую они заранее сняли для переговоров, чувствовался застоявшийся запах табачного дыма, и было зябко. Урс Бланк пришел немного раньше. Он заказал себе чай с мятой и остался в пальто.

Постепенно прибывали участники заседания. Доктор Флури и его адвокат — на этот раз в вышедшей из моды лыжной куртке — появились, как водится, последними. Зато впервые с начала переговоров Флури снизошел до извинений.

Пока просматривали договоры, он сохранял молчание. Лишь когда его адвокат обратил внимание на новый пункт, касавшийся ответственности, в нем опять восстал дух противоречия.

— Я не поставлю подпись под этим условием, — объявил он присутствующим. — Откуда оно взялось?

Вопрос был адресован Бланку.

— Это стандартное условие американских договоров о слиянии.

— У нас тут не Америка.

— Этот пункт добавлен с целью приведения текста договора в соответствие с международными стандартами. К тому же лимит ответственности в двадцать миллионов настолько высок, что он выглядит чисто символическим. Впрочем, если никто не возражает, мы могли бы вычеркнуть его. — Бланк оглядел собравшихся.

Возражения возникли у Науера.

— Если бы этот пункт отсутствовал с самого начала, я не стал бы возражать. Но на правлении меня могут спросить, почему он вычеркнут. И что я им отвечу, господин Флури?

— Что он появился задним числом.

— А как я им объясню, что множество пунктов, внесенных задним числом по вашему требованию, не вычеркнуты?

— Так вы желаете оставить этот пункт?

— Постойте, — вмешался Бланк. — Это я его вставил. Мой сотрудник по ошибке перенес его из стандартного договора, а я не стал убирать. Честно говоря, я посчитал, что риск в двадцать миллионов вообще не тема для разговора.

Впервые за время заседания Флури взвинтился:

— Разумеется, нет!

— Но если этот пункт вычеркнуть, то впечатление будет обратное, — возразил Науер.

Все остальные одобрительно кивнули. Даже адвокат д-ра Флури.

Флури на мгновение заколебался. Затем пробурчал:

— Дальше!

После этого он не издал ни звука, разве что, поставив первую из своих шестидесяти четырех подписей под договорами и дополнительными соглашениями на всех аутентичных экземплярах, тяжко вздохнул.

Бланк заранее попросил охладить две бутылки шампанского и теперь приказал принести их. Все подняли бокалы и выпили за будущее «Шарад-Элеганцы».

Участники заседания уже прощались друг с другом, а бокал д-ра Флури был все еще почти полон. Бланк внимательно посмотрел на пожилого человека в серо-коричневом костюме-тройке. Он выглядел очень усталым. От всей его неуступчивости и надменности не осталось и следа. Не оглядываясь, он направился к такси и неторопливо погрузился на заднее сиденье. В эту секунду Бланку стало его даже чуточку жаль.

Несмотря на погоду, Бланк решил не отступать от своего намерения дойти до трамвайной остановки пешком. В памяти еще живо сохранялось освежающее воздействие последней лесной прогулки.

Дождь превратился в тяжелые снежинки. Они таяли, едва достигнув мокрой листвы. На Бланке был плащ для верховой езды, кепка с козырьком и грубые полуботинки на рифленой подошве, которые он заказал много лет назад, но никогда еще не надевал.