Мари-Од Мюрай - Oh, Boy!

– Уже десять? – осведомился Барт, словно его пытались заставить работать сверхурочно.

– Без пяти, – ответила Бенедикт, взглянув на часы. – Мы как раз собирались войти.

– Поцеловать! – потребовала Венеция, ухватив Барта за свитер.

– Через пять минут, – заупрямился он.

Бенедикт ушла, пожелав им хорошо провести время и изрядно в этом сомневаясь. Ну почему детям Морлеван так не везет? Барт, не оглядываясь на них, взбежал по лестнице. Симеону два последних этажа дались с трудом, пришлось постоять держась за перила: закружилась голова. Войдя в квартиру, дети сбились кучкой посреди гостиной; такие неприкаянные, что Барт смягчился:

– Ладно, я пока в душ, а вы тут осмотритесь. Не тушуйтесь, будьте как дома.

Он прошел в спальню и сбросил пропотевшую одежду.

– Это твоя спальня? – послышался нежный голосок.

Барт зарычал и схватил подушку, чтобы прикрыться.

– Ты что тут делаешь?

– Ты сказал, осмотритесь, – напомнила Венеция.

Она нежно улыбнулась ему, как родному.

– У тебя есть писька?

Барт покраснел.

– Ну… как у всех. Во дети пошли! Ладно, кыш, кыш отсюда.

Как будто он выгоняет какую-то зверушку. Венецию это рассмешило, однако она все-таки сочла своим долгом просветить старшего брата:

– А у меня писька не такая.

Тут еще вошел и Симеон.

– А, вот ты где, – сказал он Венеции, совершенно игнорируя голого Барта.

– Куда вы делись? – крикнула из коридора Моргана.

– Мы тут! – отозвались Симеон и Венеция.

Моргана вошла и увидела Барта с подушкой вместо фигового листка.

– Это твоя спальня? Красивая какая. Нет, наша не такая, наша малюсенькая и уродская.

Бартельми рухнул на кровать, по мере возможности прикрывая свое мужское достоинство.

– Пошли, мы мешаем, – догадался наконец Симеон.

После душа Бартельми вышел в гостиную почти в хорошем расположении духа и обнаружил, что дети уже вполне освоились. Венеция расставила всех своих кукол Барби и возилась с ними, комментируя происходящее исключительно в прошедшем времени:

– Шелли взяла, открыла шампанское и все выпила. Вот Барби разозлилась и сказала: «Кто все вино выпил?»

– Это не я! – пропищал Барт тоненьким голоском Шелли.

– Хочешь поиграть?

– Нет, спасибо, – отказался Бартельми.

Однако присел на корточки, взял одну Барби в облегающем боди и пробормотал: «Надо же, какие буфера».

Венеция нажала на груди Барби, они забавно зачпокали. Брат и сестренка рассмеялись. У них явно был общий круг интересов. Позади них кашлянул Симеон. Барт обернулся. Средние брат с сестрой сидели рядышком на диване и читали: Моргана – «Домик в прерии», Симеон – «Общественный договор».

– Вы оба, что ли, особо одаренные? – спросил Барт. – Или только Симеон?

– Я один класс перескочила, – сказала Моргана. – И по всем предметам первая.

– Кроме физкультуры, – услужливо напомнила Венеция.

– Спорт для дураков, – отрезал Симеон.

– А я спортом много занимаюсь, – закинул пробный шар Бартельми.

– Значит, ты дурак, – прыснула Венеция.

– Смейся-смейся, – проворчал Барт. – А ты не заметила, что у нас в семье получается двое на двое? Вот Симеон и Моргана, жуть до чего умные – и страшные как не знаю что, а вот мы с тобой, дураки дураками…

– И очень красивые, – заключила Венеция без всякой задней мысли.

Моргана заметила, что это совсем как в сказке «Рике с хохолком»:

– Рике, он страшный урод и очень умный. А принцесса – красавица, но дурочка.

– А чем кончается? – поинтересовался Бартельми.

– Они поженились, и у них было много детей, – ответила Венеция.

– Oh, boy! – простонал Барт. – Значит, оба дураки.

Дети расхохотались. Барт, насвистывая, пошел за оранжадом. Почему у него вдруг стало так хорошо на душе? Это сделалось как-то само собой, когда он увидел детей, устроившихся у него в гостиной. Он был старший в братстве Морлеван, и это было здорово.

– А какой фильм вы хотите посмотреть? – спросил он, поставив стаканы на журнальный столик. – Разговор был про «Мой друг Джо»…

И не договорил. Только сейчас он вспомнил про Лео. Тот скоро должен был появиться.

– Симеон, мне с тобой надо поговорить как мужчина с мужчиной, – заявил Барт, знаком приглашая брата следовать за ним.

Они уединились на кухне. Симеон, чувствуя какую-то непонятную усталость, оперся о раковину.

– У меня есть друг, он должен скоро зайти, – начал Барт, разглаживая воротничок рубашки младшего брата. – Понимаешь? Ну, дружок мой, приятель то есть.

Симеон не сводил глаз с выбоины в плитке на полу.

– Тут понимаешь, какая проблема: Лео жуткий собственник, из тех, кто приревнует к свитеру, если ты его носишь слишком часто.

Симеон выразительно вздохнул и поднял глаза к потолку. Барт все разглаживал ему воротничок.

– Боюсь, ему не понравится вся эта история, ну, что я ваш опекун, – продолжал Бартельми. – Может, скажем ему, что вы дети моей соседки, а? У меня тут соседка есть. Наверху. Мы с ней знакомы. Бедная такая дуреха, муж ее бьет.

Барт криво усмехнулся в знак сострадания.

– Я скажу, что она оставила вас у меня, пока пройдется по магазинам, а?

– Не в воскресенье же, – сказал Симеон, резко отбрасывая руку брата.

– Да, в воскресенье не катит, – признал Барт. – Соображаешь, одаренный. Тогда скажем, что вы не можете войти в квартиру. Во, самое то! Соседка сверху потеряла ключи. А вторые – у ее матери, а мать живет в Жювизи. Во, самое то! Соседка оставила вас у меня и поехала в Жювизи за ключами… У тебя с рубашкой что-то не так, слушай. Воротник все время загибается.

– Ты уверен, что не так только с рубашкой? – через силу выговорил Симеон.

Взгляды братьев пересеклись.

– Я стараюсь, – сказал Бартельми. – И ты постарайся, ладно?

Губы у Симеона судорожно подрагивали. Он закусил нижнюю.

– Пойду объясню все девочкам, – сказал он, отстраняя Барта.

– Что объяснишь? – спросил старший, поймав его за рубашку.

– Что они дочки соседки сверху, – невесело усмехнулся Симеон.

После этого во рту у него появился какой-то странный привкус, и этот привкус был у всего: у оранжада, у гамбургера, у мороженого. Привкус крови.

Лео явился как раз к кофе и попятился, увидев в гостиной детей Морлеван.

– Чой-то?

– Это дети моей соседки, – поспешил объяснить Барт.

Венеция решила показать, что хорошо усвоила легенду:

– Соседка сверху потеряла ключи и оставила своих детей у Барта. Потом она съездит за ключами к своей матери в Жювизи и вернется и заберет своих детей.

– Будешь кофе, Лео? – непринужденно предложил Барт, словно все происходящее было вполне в порядке вещей.

– Че, они д'ночи тут бу'т т'рчать? – спросил Лео, отвечая на недобрый взгляд Симеона точно таким же.

– До шести часов, – сказал Барт.

– Д' эт'ж к'шмар! – закричал Лео, срываясь на визг. – Ваще баба р'хнулась! А ты х'рош, нет чт'б…

В дверь позвонили. Молодые люди переглянулись.

– Мож', з'брать пр'шла св'их сопляков, – пробурчал Лео.

– Это бы меня очень удивило, – пробормотал Барт себе под нос.

Венеция прошмыгнула к дверям. На пороге стояла какая-то женщина и прижимала руку ко лбу.

– Здравствуй, милая, – сказала она тихо, словно боялась, что ее услышат. – А г-н Морлеван дома? Я его соседка сверху…

Запутавшись между вымыслом и реальностью, Венеция осведомилась:

– Ты уже нашла ключи?

Молодая женщина явно удивилась. Она убрала руку ото лба.

– Я как раз насчет этого и пришла. Муж заперся в квартире, а у меня нет ключей.

– Они у твоей мамы в Жювизи, – напомнила Венеция.

– У меня нет мамы, – пролепетала соседка, все больше недоумевая.

– У меня тоже, – сообщила Венеция с лучезарной улыбкой, словно такое совпадение не могло не радовать. – А что у тебя на лбу?

Женщина уклонилась от ответа:

– Мне бы г-на Морлевана. Он дома?

Гордая возложенной на нее миссией вестницы, Венеция распахнула дверь гостиной и объявила:

– Пришла соседка, только у нее все равно нет ключей!

– П'скай р'бят з'бира'т, – прошипел Лео, – х'ть ско'ка п'быть как люди.

Но семейная сцена как-то не складывалась. Моргана и Симеон смотрели на соседку, не понимая, что происходит.

– Oh, boy! – выдохнул Барт, окончательно теряя способность соображать.

– Я не знала, что у вас гости, г-н Морлеван, – извинялась бедная женщина.

Симеон дал себе три секунды, чтобы собраться. Один… два…

– Мама! – воскликнул он. – Что это с тобой? Опять Ударилась на кухне о вытяжку? Пошли лед приложим.

Он подхватил соседку под руку и потащил в коридор. Она почти не сопротивлялась и дала увести себя на кухню.

– Вот слушайте, история совершенно идиотская, – сказал Симеон. – Бартельми запутался в собственном вранье, пытаясь убедить своего дружка, что мы ваши дети.