Анатолий Алексин - Если б их было двое...

— Я говорил. Я кричал… в каждом кадре!

— Словами сценария.

— То были и мои слова. И мои!.. Но ты не захотела расслышать и воспринять. А объясниться открыто? Рядом находился твой выдающийся муж. Действительно, выдающийся… Он выдавался во всем: в искусстве, поступках… характере. Вступать в состязание, которое наверняка проиграешь?

К чему ему было и ныне так восторгаться моим супругом? Вспоминать о том, кто соперником уже не являлся? И сейчас предрекать тот неминуемый проигрыш в прошлом? Или выигрышно выглядеть в общении со мной ему было уже незачем?

— Но самое смешное, что через шесть с половиной лет я опять, представляешь… сошел с ума.

Снова шесть с половиной? Удивительное совпадение… Но он-то помнит, что «с половиной». Значит, и в самом деле обезумел. Внимание к таким цифрам я никогда не считала арифметическим.

— Представляешь, — не унимался он, — ей было столько же лет, сколько тебе тогда. Сперва мне даже представлялось, что это и есть ты, но отвечающая взаимностью. Так казалось вначале… — Поздно же я спохватилась! — Даже у дочерей обнаруживаю временами твои черты. Такие случаются миражи. Представляешь?

Мне оставалось сказать спасибо за миражи.

— Самое смешное…

Он по-прежнему путал смех со слезами. И я перебила его:

— Разве Ромео способен влюбляться дважды?

— Оказывается, способен.

Картина выдержала испытание временем, а любовь — нет. Я не жалею… Что ж, Джульеттой я быть перестала. Но для меня мой Ромео — пусть любивший и все сотворявший «по-своему»! — им и остался. Звали его Тиран.

Как же я позволила себе рассказать обо всем этом? Открыть, даже распахнуть двери в собственную судьбу?.. Но разве кто-нибудь знает, когда это происходило? И где? Явные приметы я засекретила… «Есть горести людей и есть горести королей. Но это разные горести…» Быть может, издали я казалась почти королевой, но смятения и горести мои были людскими.

1997 г.