Никита Питерский - Семь кабинок

– С кем это? – нехотя продолжила тему Валерия Павловна.

Людок, убрав под глазами осыпавшуюся тушь – засохла, новую пора покупать! – и запечатлев в памяти свой прекрасный образ, наконец повернулась к собеседнице:

– Ну, с этим, который тебе в сыновья годился.

И так каждый раз. Мало того что лезет с расспросами, еще и постоянно все сводит на возраст. На ее, Валерии, возраст.

– Людок, все мои нынешние мужики годятся мне в сыновья, я даже больше тебе скажу: я принципиально не стану встречаться с самцом, если ему за двадцать пять. Потому что те, кто старше, или зануды, или сволочи. Так кого ты имела в виду? – снисходительно спросила Валерия Павловна, зная, что подруге нечего было бы сказать о своих любовниках. Да и выбора у нее почему-то никогда приличного не было.

– Он черный.

– Черный? – В голосе Валерии Павловны прозвучало искреннее недоумение. – Ну Людок, учудила. У меня никогда не было негров. – Она попыталась опереться на столешницу, но вовремя спохватилась и убрала руку. – Я, конечно, не расистка, но с негром, знаешь… как-то не готова. Ты уверена, что ни с кем меня не путаешь? – продолжила она игриво, взяв в руки рулон туалетной бумаги и начав его разматывать.

Жест хозяйки, заметившей в доме непорядок. Людок почему-то напряженно следила: неужели Валерия сейчас возьмется столешницу протирать?! Самое время, блин!

– Нет, он не негр… Ну как его… из Ирана, – вспомнила обрадованная Людок.

– А, Фахран. – Лицо Валерии помрачнело. Тут не на тридцать два, конечно, счет пошел. Но у красивой стервы вообще нет возраста. И мужчин к таким тянет, это я вам говорю.

– Точно, Фахран!

Валерия досадливо вытерла испачканную руку и глубоко затянулась. Людок облегченно вздохнула: и с чего она вдруг решила, что Валерия станет пыль смахивать в женском туалете?! Людок вдруг почув­ствовала, что в туалете установилась полная тишина. Странно. Почему-то когда становится совсем тихо, у нее мурашки по коже бегут. Как перед тем, как слиться в поцелуе с привлекательным незнакомцем…

– Да, Фахран… Он не совсем черный. Даже совсем не черный, – запуталась Валерия Павловна. – Он из Марракеша, – вдруг медленно, словно нехотя произнесла она. Почему Людок спросила? Как будто не понятно: если Валерия Павловна вскользь это имя не упоминает, значит, нет этого человека на горизонте, как будто и не было никогда.

– Так ты с ним еще встречаешься? – настойчиво повторила Людок. Валерию Павловну передернуло. Женское любопытство, во-первых, бессмысленно, во-вторых, ненасытно. И оно постоянно ранит окружающих. И любопытных женщин. А иногда их – в первую очередь. Зачем вызнавать то, что тебе знать не следовало? Ведь счастья от этого ни у кого не прибавится… – Он так мне нравился, смуглый такой, черные волосы, голубые глаза, любовник, наверно, потрясающий. Да? – Людок поставила ногу на унитаз, почему-то оказавшийся посреди туалета, и задрала юбку, чтобы подтянуть чулки.

– Не напоминай мне об этом козле, – проговорила Валерия и, видимо, чтобы рассеять возникший перед мысленным взором образ, прильнула к бокалу…

Все она прекрасно понимала. И почему Людок спрашивает и что ему бы ничего не стоило затащить ее к себе в постель. Тем более что с одним ее дружком так и получилось. В результате отставку получил любовник, конечно, на Людка она зла не держала. Тот был удивительно хорош собой, и ни одна женщина не смогла бы перед ним устоять. Мало того что красив, к нему тебя буквально притягивало, как магнитом. А Людок вечно выплывала из своих неприятностей с мужчинами с ее помощью, и в какой-то момент – Валерия Павловна сама не заметила, как это получилось, – Людка стали утешать они вдвоем с тем красавцем. Как бишь его звали? Кажется, Павлик. Людок звонила иногда среди ночи. Валерию Павловну это наконец начало раздражать, потому что по ночам положено спать, этого требует организм, а к своему организму она всегда относилась трепетно. И пару раз так получалось, что Павлик, жалея ее, отправлял Валерию спать, а сам с трубкой сидел в гостиной и слушал Людкино нытье. Причем делал он это исключительно из вежливости, вскорости желал спокойной ночи, возвращался в спальню, когда Валерия еще даже не успевала уснуть, и прилагал усилия, чтобы ее сон был крепким и счастливым. У нее и в мыслях не было, что любовник и лучшая подруга могут о чем-то договориться. Но однажды, после того как Людок чуть ли не на неделю пропала, а когда обнаружилась, почему-то долго не соглашалась встретиться, Валерия Павловна вдруг сразу обо всем догадалась.

Сначала она пришла в бешенство, но потом стала думать, как поступить. За Павлика она не держалась – она вообще с некоторых пор ни за кого не держалась, так спокойнее. С Людком хуже. Настоящая подруга, конечно, не должна так поступать. Но как раз среди настоящих подруг подобные истории случаются на каждом шагу. Она не сомневалась, что все произошло как-нибудь спонтанно, и Людок, скорее всего, очень об этом пожалела: все-таки их дружба была проверена временем. Наконец, поработав над собой и почти убедив себя, что ничего страшного не случилось, она хотела было съездить в La Prairie, но передумала, сделала на дому эротический массаж (массажист был чудо как хорош!), а после завернула в один французский магазинчик на углу Невского, где есть все, на чем сердце успокоится. И уже после этих двух не стоивших больших усилий процедур зеркало сказало ей, что ее внешность в данный момент практически ни для чего не уязвима и ничем не пробиваема.

Валерия Павловна договорилась с Людком о встрече.

«Как я выгляжу?» – победительно спросила Ва­лерия Павловна, когда они пересеклись у дверей любимого ресторанчика. Она уже готова была простить этой дурехе ее маленькую подлость.

«Гламурненько», – ответила Людок и зевнула.

Вот сучка!..

…– Козле?

Выпив почти все вино большими глотками, Ва­лерия бросила взгляд на кружевную резинку на чулке подруги.

– Да, примитивном, тупом козле. Конечно, он был очень красивым мальчиком и в постели знал, как и куда. Но после того, что он выкинул, я не могла его больше видеть.

– Расскажи. Расскажи, что произошло! – В глазах Людка заблестел такой знакомый огонек неутолимого любопытства. Еще бы! Со времен Павлика Валерия никогда ничего не рассказывала Людку о своих мужиках. И старалась их по возможности не показывать. Дружба дороже.

Раздраженная таким явным нетерпением, Валерия грозно посмотрела на Людка. Та поняла, что что-то не так.

– Извини. Все, я молчу. Больше ни слова, – прошептала она, опуская глаза, как нашкодившая девчонка.

Валерия снова глубоко затянулась. А Людок, справившись с чулком и поставив ногу обратно на пол, вдруг обнаружила, что ее слегка уводит в сторону и ей даже пришлось схватиться за столешницу, чтобы не упасть.

– Уже штормит? – усмехнувшись, спросила Валерия Павловна.

– Нет. Все под контролем, – почти уверенно произнесла Людок и посмотрела на свои испачканные руки.

Валерия подняла голову вверх, словно что-то хотела рассмотреть на потолке, и неожиданно для себя самой начала рассказывать, мысленно ужасаясь своей несдержанности:

– Мы с ним встречались месяца два, а жил он в институтской общаге, и удобств там не предусмотрено, конечно, никаких. На весь этаж одна захудалая уборная и такая же ванная. Все бы ничего, если бы ею пользовались по назначению. Когда кто-то зависал на толчке, обитатели малую нужду справляли в ванной, сама понимаешь, зайти туда еще можно было, но вот дышать – совершенно невозможно. – Неожиданно Валерия щелкнула двумя пальцами: – Вспомнила! Представляешь, его полное имя Алба-Ушар-Бэн-Фахран Пятый, назовут же так тупого козла!

Людок, слушая, упорно пыталась добыть хотя бы каплю мыла из дозатора, совершенно игнорируя очевидное: он был безнадежно пуст. У Валерии Павловны даже возникло вдруг ощущение, что подруга вовсе ничего не соображает. Кому она все это говорит, может, стенке?!

Валерия, которой не в кайф было долго стоять на одном месте, начала прохаживаться по туалету. До крайней кабинки и обратно.

– Сама понимаешь, будучи приличным марокканцем, мыться он там не мог. И потому перед каждым свиданием приходил ко мне, мылся, уходил и немного погодя звонил в дверь, весь чистенький, свеженький и непременно с букетом цветов, которые небось воровал с соседней клумбы. Во всяком случае, теперь я думаю, что так и было. Ну, однажды я ему предложила переехать ко мне. Встречались мы раза два-три в неделю, бывало, что на выходные он в общагу не возвращался, и я подумала: почему бы ему вообще ко мне не переехать? К тому же готовил он превосходно, кроме секса, у него ничего так хорошо не получалось, как готовить, здесь он был король, даже непонятно, на кой хрен он пошел в педагогический.

Напряженно изображая внимание, Людок, которой трудно было долго фокусироваться на чем бы то ни было, включила воду и начала мыть руки, зажав сигарету в зубах.