Бен Элтон - «Номер один»

— Тогда подпиши вот это, сука! — крикнул один парень, стягивая штаны, и Присцилла увидела перед собой прыщавую подростковую задницу, на редкость мерзкую и с вызывающе раздвинутыми половинками. — Поцелуй мою шоколадную звездочку! — крикнул подросток через расставленные ноги, после чего подоспевшая охрана скрутила его и вышвырнула из магазина. Появление Берилл, которая застала это фиаско, положило конец смущению, и прославленные мать и дочь укрылись на складе, пока остатки толпы не рассосались.

— Пап, они меня освистали!

Присцилла знала, насколько Берилл ненавидела, когда ее называли папой.

— Не называй меня папой! Я мама. У меня есть награды!

— Этот урод показал мне свой зад, — ответила Присцилла, чуть не плача. — И почти никто не купил альбомы.

— Дорогая, несколько штук все же продали. Я видела отчет.

— Восемь штук, мам! Мы продали восемь штук, а я проторчала здесь целый час, и две из восьми были девки-кассирши. И кстати, это так унизительно: в этом магазине работают человек тридцать молодых людей, и я здесь, подписываю альбомы, и почти никто из вонючего персонала не хочет купить мой диск.

Берилл повернулась к менеджеру магазина, который пытался укрыться за чашкой кофе и тарелкой с кексами.

— Какого хера персонал не подписал альбомы? — крикнула она ему в лицо. — Вы называетесь магазином звукозаписи! К вам пришла звезда, а никто из вашего паршивого персонала даже не заинтересовался. Что здесь происходит? Меня умоляли привезти Присциллу! Мы делаем поганой «Вирджин» одолжение!

Менеджеру ничего не оставалось, как начать тоскливо оправдываться.

— Я бы хотел получить автограф, — наконец сказал он. — Я большой поклонник.

— Что? Такой большой поклонник, что не захотел получить автограф, пока моя мама не прижучила тебя? — сказала Присцилла. — Да пошел ты.

Позже, в лимузине, по дороге домой, разочарование Присциллы вылилось в слезы.

— Я посмешище, мама. Позорное посмешище.

— Но, дорогая, рок-н-ролл — трудная игра.

— Я не в рок-н-ролле. Чтобы быть в рок-н-ролле, нужно продавать альбомы, а не просто выпускать их. Ты ведь в этом своем шоу в Англии вроде как «наставница рока», королева рока, учитель, наставник хренов. Как насчет того, чтобы ради разнообразия поучить свою собственную дочь?

— Ой, Присцилла, успокойся.

На минуту Присцилла погрузилась в молчание. Трудно стать семнадцатилетней звездой и уже провалить карьеру.

— Мам? — наконец сказала она.

— Что?

— Ты думаешь, ребята не хотят покупать мой альбом, потому что я вроде как звезда реалити-ТВ или потому что я бездарь?

— Эй, ты бы не выпустила альбом, если бы не была звездой реалити-ТВ.

— Я не об этом. Ты думаешь, я бездарь?

— Что за глупый вопрос, Присцилла. Ты моя дочь, конечно, я не думаю, что ты бездарь.

— Я твоя падчерица; у меня нет твоего таланта, у меня есть только твоя фамилия. Мой настоящий отец жарил цыплят.

— Причем офигительных цыплят!

— Да ладно тебе, что ты думаешь обо мне как о певице? В смысле ты ведь мой продюсер, у тебя должно быть свое мнение. Я хорошо пою?

— Слушай, детка, я занимаюсь раскруткой. Это моя работа. Я тебя раскрутила. Что ты будешь дальше делать, зависит от тебя.

Кельвин отказался сообщить помощнику принца Уэльского о причине, по которой он желает видеть его королевское высочество. В другую эпоху подобное заявление явилось бы вопиющим нарушением протокола, и никакого приглашения он бы не получил. Однако теперь дела обстояли по-другому. Наследник престола не пользовался популярностью, он был несчастным объектом практически ежедневных опросов общественного мнения, призывающих его поступить по-честному и отвалить, открыв дорогу своему более телегеничному сыну. ЕКВ нуждался в друзьях, так же как его оригинальные английские розы (выращенные из семян восемнадцатого века, которые подарил ему банк семян Кью) нуждались в дожде. Особенно он нуждался в таком друге, как Кельвин Симмс, вероятно, самый популярный человек в стране, который при помощи интуиции уловил дух времени и превратил шоу «Номер один» в колосс телевещания, который стер в пыль шоу «Поп-идол», «Х-фактор», «Только танцы», «Звезды танцуют моррис» и прочие.

Кельвин, прекрасно отдавая себе отчет о своем положении в обществе и не имея иллюзий по поводу положения принца, был уверен, что его королевское высочество захочет увидеться с ним, и оказался прав.

— Привет, привет, привет, — сказал будущий король, вскакивая со стула у окна гостиной своего лондонского городского дома.

Принц уже давно перестал жить в Сент-Джеймсском дворце, в надежде, что если он будет жить в обычном доме, то пресса прекратит гудеть о том, как дорого он обходится казне. Конечно, пресса не успокоилась; она продолжала составлять список его расходов, словно это был исторический документ, повествующий о жизни императора Древнего Рима.

Только этим утром он обнаружил в газете свой скромный счет из рыбного магазина. «Сорок фунтов за рыбный ужин, сэр! — кричал заголовок. — Угадайте, кто любит УХУ пожирнее».

— Привет, привет, — продолжил принц. — Как мило с вашей стороны, что решили заглянуть ко мне. Вы издалека? На дорогах пробки? Не сомневаюсь. Вечно одно и то же, не так ли? Я говорил о том, как для наших городов необходим учет числа жителей. Конечно, ни к чему хорошему это не привело. Никто не стал слушать. Опять этот старый чудак твердит о своем. Э-эх! Кому захочется быть принцем? Вам предложили чаю?

Разговор надолго прервался, пока принц пытался заставить кого-нибудь принести чай. Наконец ему это удалось, и появилась молодая девушка-стажер с подносом.

— Бывшая правонарушительница, — объяснил принц. — Одна из младшеньких в моей благотворительной организации, верно, Кира? Я считаю, что молодым нужно прививать ощущение цели. Вы согласны? Я уверен, что вам по работе приходится сталкиваться со множеством молодых людей. Печенье? Я пеку его сам из молодых подсолнечных семян и сахара-сырца. Представьте, люди считают меня ненормальным, но что ненормального в домашнем печенье? Кира, передай сюда, пожалуйста. Не волнуйтесь, она не из моих туалетных придворных. Ха-ха-ха! — разразился хохотом принц. — Хорошо иногда посмеяться, вы не находите? — Он вытянул из рукава носовой платок и промокнул глаза. — Иногда мне кажется, что если бы я не смеялся, то просто сошел бы с ума. Вам известно, что кое-кто пытается записывать мои телефонные разговоры, чтобы публиковать расшифровки? Вы можете себе представить что-нибудь более отвратительное или низкое? Когда я учился в школе, подобное называли подслушиванием.

Кельвин понял, что не раскрыл рта с того момента, как вошел в комнату. Очевидно, принцу было привычно заполнять паузы в разговоре.

— Сэр, — сказал он.

— Да, мистер Ковелл?

— Хм, вообще-то моя фамилия Симмс, сэр. Кельвин Симмс. Ковелл — это другой парень. У него было шоу, похожее на мое. Теперь его больше нет. Мы лучше.

— Правда? Потрясающе. Вы молодец.

— С вашего позволения, ваше королевское высочество, я бы хотел объяснить причину, которая привела меня к вам.

Принц наклонился вперед и сосредоточился.

— Пожалуйста, называйте меня «сэр». Все так делают.

— Хорошо, сэр, надеюсь, вы не сочтете меня излишне прямолинейным, если я скажу, что, на мой взгляд, у вас проблемы с пиаром.

— Да. Да, полагаю, вы правы. Я только сегодня утром говорил об этом жене, когда мы очищали садик от слизней. Иногда создается впечатление, что каждый паразит в Британии имеет зуб на вашего покорного слугу.

— Да, кажется, вы правы. Давайте начистоту: вас постоянно выставляют изнеженным дилетантом, который держит отдельного слугу, вытирающего ему зад, поглощает девяносто процентов налоговых поступлений в стране, съедает на завтрак свежую лису, размазывает свежую кровь по своим детям, а затем идет читать лекцию о том, что все здания, построенные позднее девятнадцатого века, просто хлам.

— Да, это я. Одному Богу известно, как я на все это нахожу время.

— Я думаю, сэр, вам пора меняться.

— Да, определенно. Но, мистер Симмс, как, простите за вопрос, это связано с вами?

— Я могу снова сделать вас популярным. Более известным, чем ваша бабушка. Я могу сделать вас звездой.

Добродушный настрой принца несколько изменился. Он не понаслышке знал о всевозможных ловушках. Он все еще не отошел после инцидента, когда принял в Сандринхеме далай-ламу, а потом оказалось, что это был завернутый в простыню диджей с «Радио-1».

— Это шутка, мистер Симмс? Возможно, вы проделываете со мной эту штуку со скрытой камерой?

— Ничего подобного, сэр. Просто дело в том, что я хочу видеть вас победителем шоу «Номер один» следующего сезона.

— Господь мой всемогущий. Почему вы этого хотите?