Анхель де Куатьэ - Золотое сечение (седьмая скрижаль завета)

Андрей пришел ему на помощь:

– Тебе в голову приходит всякая ерунда, Правильно?.. Например: «я – человек», «я – мужчина», «я – ветеран чеченской войны», и так далее. Сколько еще людей могут ответить таким образом? Тыщи! И можно ли ответить на этот вопрос так, чтобы ответ касался именно твоего «я»?

– Сомневаюсь, – протянул Данила.

Тут Андрей встал, взял с полки какую-то книгу и открыл ее ближе к концу.

– Это справочник по психологии, – объяснил Андрей. – Прочтем научное определение: «„Я" – это субъективное психическое явление, определяемое памятью и проявляющееся как противопоставление себя всему другому („не-я“)». Понятно?

Русский – не родной для меня язык, и сложные конструкции с использованием наукообразных слов на слух даются мне с трудом.

– Непонятно, – признался я.

– Все на самом деле, очень просто, – стал объяснять Андрей. – Мы приходим в этот мир маленькими чистыми сгустками энергии. Вы можете называть это «душой», «сущностью» – как угодно. Это и есть «мы». Мы абсолютно открыты, свободны и в нас бездна света!

Взгляните на гуляющих малышей. Вспомните улыбку младенца, узнавшего ваше лицо. Посмотрите на свои собственные детские фотографии. Это самое завораживающее зрелище! Невозможно оторваться. И знаете почему? Потому что у младенца еще нет «я», он – чистая душа.

Но мы вынуждены постоянно сопротивляться миру. Мир – это не рай для чистых душ. Мир – это площадка для борьбы за выживание. И чтобы выжить, мы формируем свое «я». То, что вокруг нас, – это «не-я», и мы с этим «не-я» боремся. А то, что внутри нас, – это «я», и его мы защищаем.

Внутри нас чувства, мысли, желания, опыт. Все это память. И наше «я» – это тоже только память. Стоит хорошенько ударить нас по голове в нужном месте, и мы не будем знать – кто мы, что мы, к чему, к кому, когда и откуда. Наше «я» испарится, словно его никогда и не было. А мы останемся...

– Самый простой способ выполнить первый Завет! – пошутил Данила. – Но пока я так и не понял – зачем? Зачем терять, изводить, убивать свое «я»?

– Чтобы быть чистой душой, – просто и с какой-то удивительной нежностью сказал Андрей.

Я увидел, что у Данилы вдруг заблестели глаза. Это слезы. Так пронзительно и так лично прозвучали эти слова.

– Это избавит от страха смерти? – спросил Данила, справившись со своими чувствами.

– «Я» – это то, что создает границы. Мы живем в мире, который разделен на «я» и «не-я». И поэтому «я» вынуждено защищаться. Всегда. Враг появляется сразу вслед за установлением границ. Боится не тот, кому угрожают, боится тот, кто защищается.

Мир не закрыт от нас. Но мы, обладая собственным «я», закрыты от мира. Это мы установили границы. Это мы спрятали свои души друг от друга. Между мной и тобой, Данила, нет границ, мы с тобой одной души, одной крови. Только вот наши «я» не знают об этом. И им страшно. Страшно, потому что они, вдобавок ко всему, еще и одиноки.

Вспомни Агвана. Вспомни мальчика, который не боялся умирать. У него была чистая душа. Душа, открытая навстречу твоей душе. Только благодаря ей ты дошел до «Последнего Пристанища» своего «я».

Чистый сердцем, он показал тебе твое сердце. Нежный, молодой бутон белого лотоса на тонкой изогнутой ножке. «Скоро, скоро он откроется. Береги его, Данила... Береги... Прощай». Это были его последние слова.

Теперь Данила плакал. Он и прежде терял друзей – на войне и даже после войны. Но то, что он потерял Агвана... Он потерял того, кто разглядел в нем человека. Одна душа, одна кровь. Этот мальчик на все говорил – «это не имеет значения», потому что он знал, что на самом деле имеет значение.

– «Я» – то, что не имеет значения, – прошептал Данила. – Да, я услышал.

Но почему именно любовь приводит к смерти «эго»? Я удивлялся этому еще когда писал «Всю жизнь ты ждала». Прежде мне всегда казалось, что смерть «эго» достигается духовными практиками, аскетизмом, медитацией. У индейцев, по крайней мере, любовь не рассматривают как средство борьбы с собственным «я». И я спросил об этом у Андрея.

– Анхель, – ответил он, – кажется, ты подтвердил мою догадку, и слова «любовь» в тексте первой Скрижали нет? Думаю, его нет и в других Скрижалях.

– Да, нет. Но...

– Так вот, – Андрей перебил меня. – Твои книги написаны о конкретных людях, а Скрижали универсальны, они же для всех. И они не содержат конкретного рецепта: «Пойди туда, сделай это...» У каждого из нас своя дорога, свой путь. У кого-то любовь, у кого-то – что-то другое. Я уверен, например, что и слова «Бог» нет в Скрижалях. Ведь нет же?..

– Нет, – протянул Данила. – Но это-то откуда тебе известно?!

– Потому что я, например, не верю в Бога, – развел руками Андрей. – И у буддистов нет Бога, и у язычников, потому что у них божества, а не Бог. Но не лишать же нас всех, несчастных, надежды на освобождение от страха смерти! И любовь, и Бог – хорошие слова, но не универсальные. А Скрижали обязаны быть такими, потому что они для всех.

– Так значит, мы с Данилой правильно думали, что любовь не обязательна? – спросил я.

Андрей рассмеялся:

– Анхель, ради всего святого, только не с таким серьезным видом!

Я смутился. Действительно, мы с Данилой, наверное, смотрелись сейчас чересчур серьезно. Но как иначе относиться к этому разговору? Андрей отвечает на вопросы, которые мучили нас так долго!

– Любовь, – продолжал Андрей, – замечательная дорога! Суфии – мудрецы ислама – считают ее наилучшей. Джами говорит: «Будь пленником Любви, чтобы обрести подлинную свободу от самопоклонения. Ты можешь испробовать сотню ухищрений, но только Любовь освободит тебя от самого себя. Счастлив тот, кому удался побег от собственного „я" благодаря Любви». В сердце любящего нет ничего, кроме любви, а значит оно чисто и от него самого.

– У каждого свой путь, – тихо повторил Данила, словно про себя.

– Данила, – одобряюще обратился к нему Андрей. – Источник Света и не обещал никакой панацеи. Ведь так?.. Скрижали должны были определить цели – то, чего мы должны достичь, чтобы избавить себя от страха смерти. Соли, это наша работа. А чуда не будет. И не должно быть, это было бы неправильно.

Кстати, даже я – человек неверующий, и то с удовольствием бы узнал эти цели. Мне не хватало этой определенности. Духовного наследия много, а ориентиров нет. Скрижали их дают. Страх смерти омрачает жизнь, и если ты действительно хочешь сделать свою жизнь светлой, ты можешь. Скрижали – это цели, а дорогу осилит идущий.

– Да, цели определены точно... – печально согласился Данила.

Повисла пауза. Каждый думал о чем-то своем. А я гнал от себя мысли, озвученные в свое время индусом: «В Скрижалях заключены великие истины, но это только истины». Данила, мне кажется, пытался примириться с мыслью, что найденные нами Скрижали не избавят мир от безумия. Он надеялся, что Скрижали смогут как-то разбудить спящие души. Но, скорее всего, Андрей прав: они помогут лишь тем, кто сам хочет обрести Свет.

– Ну, что вы так погрустнели?.. – Андрей говорил с заботой и терпением. – У нас, мне кажется, подобралась милая компания. Интересные вещи обсуждаем. Право, взбодритесь!

– Послушай, – сказал вдруг Данила, – а ты... А ты бы как сам прошел свой путь? Путь первой Скрижали?

– Хороший вопрос, – ответил он. – Я не сомневаюсь, что Скрижали «работают» только все вместе, все семь. У меня есть этому объяснение, но я скажу о нем позже. Что я могу сказать о своей первой Скрижали?.. Я – ученый. Ученый – это часть моего «эго». Самая большая часть. По сути, это и есть «я».

Я познаю мир и делаю это тем способом, который кажется мне наиболее правильным – логикой, анализом, опытом, экспериментом. Я люблю свой способ. Но правильного пути нет. И когда-нибудь я натолкнусь на какую-нибудь мелочь, которую мой разум не сможет понять, и это опрокинет все выстроенное мною здание.

Андрей вдруг замолчал, встал, пошел к плите, заправил кофеварку, вернулся к нам и продолжил:

– Я расскажу вам одну историю про буддийского монаха. Юноше, только что ставшему монахом, приснился сон. Отчетливый, яркий, словно и не сон вовсе, а явь. Во сне он увидел монаха-отшельника – счастливого, светящегося изнутри.

Седовласый, с длинной косматой бородой, в истлевшей одежде, он сидел у своей хижины, высоко в горах. Рядом текла река, цвел кустарник, пели птицы, а небо над ним казалось бездонным. И юноша понял, что во сне ему явился Посвященный – человек, который познал суть вещей и открыл в себе свет истины.

Молодой монах узнал в этом человеке своего Учителя... На утро юноша обратился к наставнику: «Что бы мог значить этот сон?» Наставник покачал головой и ответил: «Только одно – тебе следует идти и искать этого монаха. Он твой Учитель. До той поры, пока ты не отыщешь его, ты не пробудишься».

Юноша наскоро собрался и отправился на поиски. Куда идти, он не знал, а поэтому пошел наугад. Он пошел в горы. Его путь был долог, годы летели друг за другом – весны сменяли зимы, осень вновь и вновь приходила на смену лету. Юноша уже потерял счет времени. Он жил своей мечтой.