Харуки Мураками - Сжечь сарай

– У тебя, похоже, талант.

– Что? Это? Это так себе, никакой и не талант. Просто нужно не думать, что здесь есть мандарины, а забыть, что мандаринов здесь нет. Только и всего.

– И правда просто.

Этим она мне и понравилась.

Признаться, мы встречались нечасто: раз, самое большее два в месяц. Поужинав, шли в бар, джаз-клуб, гуляли в ночи.

Рядом с ней мне было беззаботно, я напрочь забывал о работе, которую не хотелось делать, о никчемных спорах без малейшего намека на результат, о непонятных людях с еще более непонятными мыслями. В ней крылась какая-то особая сила. Слушая ее бессмысленную болтовню, я впадал в легкую рассеянность, как в те минуты, когда смотришь на плывущее вдали облако.

Я тоже о многом рассказывал, но при этом не коснулся ни одной важной темы. Не оказалось ничего такого, о чем я должен был ей рассказать. Правда.

Нет ничего, о чем я должен рассказывать.

Два года назад весной умер от инфаркта отец, оставив, если верить ее словам, небольшую сумму денег. На них она решила ненадолго съездить в Северную Африку. Я так и не понял, почему именно туда, однако познакомил с одной подругой, работавшей в посольстве Алжира в Токио, благодаря которой она все-таки отправилась в эту африканскую страну. В конце концов я же и поехал провожать ее в аэропорт. Она была с одной потрепанной сумкой-бананом. Багаж досматривали так, будто бы она не едет в Африку, а возвращается туда.

– Правда же, ты вернешься в Японию?

– Конечно, вернусь.

…И вернулась – через три месяца, похудев на три килограмма и черная от загара. Вдобавок к этому, привезла из Алжира нового любовника, с которым попросту познакомилась в ресторане. В Алжире мало японцев, и это их объединило и сблизило. Насколько мне известно, он стал для нее первым настоящим любовником.

Где-то под тридцать, высокого роста, опрятный и вежливый. Правда, с совершенно невыразительным лицом, но человек симпатичный и приятный. Большие руки с длинными пальцами.

Почему я знаю о нем такие подробности? Потому что ездил их встречать. Внезапно из Бейрута мне пришла телеграмма, в которой значились лишь дата и номер рейса. Похоже, она хотела, чтобы я приехал в аэропорт. Когда самолет сел – а сел он из-за плохой погоды на четыре часа позже, и я все это время читал в кафе сборник рассказов Фолкнера, – эта парочка вышла, держась за руки. Совсем как добропорядочные молодожены. Она представила мне его, и мы почти рефлекторно пожали друг другу руки. Крепкое рукопожатие человека, долго живущего за границей. Затем пошли в ресторан – она хотела во что бы то ни стало съесть «тэндон» 7, и съела его, а мы с ним пили пиво.

– Я работаю во внешнеторговой фирме, – сказал он, но о самой работе не распространялся. Может, потому, что не хотел о ней говорить, или же постеснялся, предположив, что это может показаться скучным, – я так и не понял. Правда, я и сам не жаждал слушать рассказы о торговле, поэтому задавать вопросы не отважился. Темы для беседы не находилось, и тогда он поведал о безопасности в Бейруте и водопроводе в Тунисе.

Похоже, он неплохо разбирался в обстановке в странах Северной Африки и Ближнего Востока.

Покончив с «тэндоном», она широко зевнула и заявила, что хочет спать. Казалось, она тут же уснет. Да, совсем забыл: за ней водилась привычка засыпать, невзирая на местонахождение. Он сказал, что проводит ее до дома на такси, на что я возразил, дескать, электричкой выйдет быстрее, да мне и самому возвращаться… При этом для меня осталось загадкой, зачем я вообще приезжал в аэропорт.

– Рад был познакомиться, – сказал он мне без какого-либо намека на извинение.

– Взаимно…

После этого я виделся с ним несколько раз. Заприметь я где-нибудь случайно ее, рядом обязательно находился он. Назначь я ей свидание, случалось, он подвозил ее на машине до места встречи. Он ездил на спортивной немецкой машине серебристого цвета, на которой нельзя было найти ни единого пятнышка. Я почти не разбираюсь в машинах, поэтому подробно описать не могу, однако это была машина в духе черно-белых фильмов Федерико Феллини.

– Он наверняка богатый? – поинтересовался я как-то у нее.

– Да, – ответила она без всякого интереса. – Наверное, богатый.

– Неужели так хорошо зарабатывают во внешней торговле?

– Внешней торговле?

– Он же сам так сказал: «Работаю во внешнеторговой фирме».

– Ну… Может, и работает. Правда… Не знаю я толком. Он вообще-то не похож на работающего человека. Встречается с людьми, звонит по телефону, но так, чтобы трудиться изо всех сил…

– Совсем как Гэтсби.

– Ты о чем это?

– Да так, – ответил я.

Она позвонила после обеда в одно из воскресений октября. Жена с утра уехала к родственникам, оставив меня одного. День выдался солнечным и приятным. Глядя на камфарное дерево в саду, я жевал яблоко. Уже седьмое за день.

– Я сейчас недалеко от твоего дома. Ничего, если мы вдвоем заглянем в гости? – поинтересовалась она.

– Вдвоем? – переспросил я.

– Ну, я и он.

– Да… да, конечно.

– Тогда мы подъедем минут через тридцать, – выпалила она и повесила трубку.

Рассеянно посидев некоторое время на диване, я пошел в ванную, принял душ и побрился. Затем, вытираясь, почистил уши. Поразмыслив, прибираться в доме или нет, решил отказаться от этой затеи. На полную уборку времени не хватало, а если не убираться, как полагается, лучше не делать этого вовсе. По комнате валялись разбросанные книги, журналы, письма, пластинки, карандаши и даже свитер. При этом грязно в ней не было. Так, творческий беспорядок… Я как раз накануне закончил одну работу, и на другие занятия уже не оставалось ни сил, ни желания. Усевшись на диван, я взялся за очередное яблоко, посматривая на камфарное дерево.

Они приехали больше чем через два часа. Зашуршали колеса спортивной машины, затормозившей перед домом. Выйдя в прихожую, я заметил на дороге знакомый силуэт серебристого цвета. Подружка махала мне рукой из открытого окна. Я показал за домом место для парковки.

– А вот и мы! – воскликнула она, улыбаясь. Сквозь тонкую блузку отчетливо виднелись ее соски, мини-юбка отливала оливково-зелеными тонами.

Он был одет в спортивную темно-синюю кофту европейского стиля. Мне показалось, он производит несколько иное впечатление, чем при последней нашей встрече, из-за по меньшей мере двухдневной щетины. Однако в его случае даже щетина не делала его неряшливым, просто тени на лице стали гуще. Он вставил солнечные очки в нагрудный карман и слегка шмыгнул носом. Этак стильно.

– Извините, мы так нежданно нагрянули в выходной… – сказал он.

– Ничего страшного. У меня каждый день похож на выходной. Да и… скучал я от одиночества, по правде говоря.

– Мы привезли немного еды, – сообщила она и достала с заднего сиденья большой бумажный пакет.

– Еды?

– Так, ничего особенного. Просто подумали: неудобно идти в гости с пустыми руками. К тому же в воскресенье, – пояснил он.

– Вообще-то это хорошая мысль, если учесть, что я с утра питаюсь одними яблоками.

Мы вошли в дом и разложили продукты на столе. Признаться, получился неплохой наборчик. Хорошее белое вино и сэндвичи с ростбифом, салат и копченая красная рыба, голубика и мороженое. И всего – помногу. В сэндвичи с ростбифом, как полагается, входил кресс-салат, горчица тоже была настоящей. Переложили еду на тарелки и открыли вино – будто небольшая вечеринка.

– Мне даже как-то неудобно…

– Ничего-ничего. Считайте это маленькой компенсацией за нашу бесцеремонность.

– Давайте уже есть! А то у меня в животе урчит! – взмолилась она.

На правах хозяина я разлил по бокалам вино и предложил тост. Вино оказалось несколько терпким. Хотя после нескольких глотков это ощущение притупилось.

– Можно поставить какую-нибудь пластинку? – спросила она.

– Давай, – ответил я.

Она уже была один раз у меня дома, поэтому без всяких объяснений знала, что где можно взять. Достала с полки несколько любимых пластинок, смахнула с них пыль и поставила на проигрыватель.

– До боли знакомый аппарат, – заметил он.

Это об авточейнджере марки «Галлард». И в самом деле – такая модель уже стала редкостью, и мне пришлось немало усилий приложить, чтобы найти ее в хорошем состоянии. Тем более приятно, когда человек понимает в этом толк. Так разговор на время переключился на аппаратуру.

Ей нравились старые джазовые вокалисты, поэтому у нас звучали Фрэд Астэр, Бинг Кросби. Между ними затесалась струнная серенада Чайковского, которую сменил Нэт Кинг Коул.

Мы поглощали сэндвичи, салат, копченую красную рыбу. Когда закончилось вино, я достал из холодильника баночное пиво, и мы принялись за него. Благо, пиво у меня всегда стоит в холодильнике плотными рядами. Дело в том, что один мой знакомый владеет небольшой фирмой и уступает по сходной цене неизрасходованные подарочные купоны.