Ирэн Роздобудько - Двенадцать. Увядшие цветы выбрасывают (сборник)

Он исчезает на долгих два месяца. Леда выбрасывает из себя маленькую девочку – это так страшно! Леда лежит в больнице, и врачи говорят, что у нее никогда не будет детей…

Он появляется однажды ночью. С порога падает в ее объятия, и Леда понимает, что он такой пьяный, каким еще не был никогда.

– Я твой… – хрипит он.

Потом он плачет, вжимаясь лицом ей в грудь.

– Я подлец, сволочь… – говорит он. – Мне нужен револьвер! Я больше не могу так жить. Я запутался… меня запутали…

Леде страшно. Леда просит прощения.

– При чем тут ты?!! – кричит он. – Ты никогда ничего не понимала – жила, как у Христа за пазухой! При чем тут ты?!! Кто ты такая?! Не спрашивай ни о чем – спаси меня. Просто спаси. Или… дай револьвер. Я знаю, у вас есть.

Он плачет, плачет, плачет. Он не требует, чтобы она стояла напротив окна в лунном свете, он – как ребенок. Ее ребенок. Других ей не нужно!

Потом наступает утро. С кофе, со свежими булочками.

Потом они едут на море.

А та, другая, исчезает. И цветы больше не приносят.

И это могло бы называться счастьем.

Первый снег выпал и растаял, будто его и не было. На его место пришла слякоть, жиденькая грязь, чавкающая под ногами, и неприятная сырость, заползающая в рукава и за воротники даже наглухо застегнутых курток.

Но, несмотря на это, вакханалия приближающегося праздника уже витала в воздухе. Она чувствовалась в ускоренном шаге прохожих, которые уже стартовали за новогодними подарками, на прилавках появились елочные игрушки, гирлянды, всевозможная пиротехника, синтетические елки и венки из искусственной хвои, скатерти с новогодней символикой, маски, клоунские колпаки, свечи… В супермаркетах – одна в одну, словно близнецы, – лежали ощипанные тушки гусей и индюшек.

Наблюдая за всем этим, Стефка всегда вспоминала слова одного маленького мальчика: «Что ж это за праздник такой, ради которого убивают столько животных?!!»

Стефку удивляет этот массовый психоз. Она не любит праздновать Новый год. Понимает, что в этом есть что-то неправильное, но не любит, – и все тут! Особенно его приближение пугает именно теперь…

Она уже решила, что ляжет спать и специально проспит и гимн, и поздравление президента, и похабный очередной мюзикл с участием «кощеев бессмертных» – Киркорова, Пугачевой, Бори Моисеева и Верки Сердючки. Если с первой троицей – все понятно, то последняя (вернее – последний) всегда вызывает в ней странное чувство чего-то неосуществленного: «пипл хавает», «бабки» капают, а глаза у мальчика печальные… Хотя под его «Ха-ра-шо!» скачет и хохочет полстраны в ближнем и дальнем зарубежье. И вот под это «Ха-ра-шо!», звучащее отовсюду, она упрямо заснет, выключив свет, телефон и накрывшись с головой теплым одеялом!

В прошлом году она готовила оливье, варила холодец, плача нарезала лук для салатов. А гости во главе с хозяином пришли в полвторого ночи, после посиделок в театральном ресторане – чужие, пьяные люди, которых нужно было уложить на чистые простыни. Они съели все приготовленное Стефкой для «романтического ужина на двоих». И до утра она мыла посуду и сидела на кухне, так как все спальные места были заняты…

Теперь она хочет только покоя.

Но перед тем еще нужно отбыть новогоднюю вечеринку в Доме. А его обитатели очень любят это дело! И Новый год, и Восьмое марта, и День космонавтики, и Первое мая. Ведь тогда приезжают милосердные спонсоры и дарят всем кульки с конфетами…

А в канун Нового года число таких «данайцев» удваивается и даже утраивается – все хотят войти в новый год с маской благотворительности на лице. Особенно представители всевозможных партий и движений. Поэтому подарков так много, что перепадает не только старым одиноким актерам, но и всему персоналу.

Поэтому к празднику нужно подготовиться как следует – чтобы было не стыдно перед возможными гостями.

Сегодняшнее собрание по этому поводу длилось в три раза дольше: Директор требовал свежих идей, Бухгалтерша меткими выстрелами, основанными на цифрах бюджета, срезала на корню полет фантазии Заведующего культмассовым сектором, Старшая Медсестра настаивала на том, что спонсорам нужно сразу сделать заказ на новые тонометры, а не принимать никому не нужные и вредные для зубов конфеты (тем более что своих зубов у подопечных практически не наблюдается!). Нянечки тупо молчали. После таких вечеринок у них всегда прибавлялось работы.

– Итак, что мы имеем? – попытался подвести неутешительный итог Директор.

– Имеем то, что имеем… – ни к месту процитировал пророческие слова первого президента Заведующий культмассовым сектором.

– Визит шефов из театра нам обеспечен, – продолжал Директор. – Минимум четверо актеров согласились приехать и выступить на торжественном собрании. Стихи почитают, монологи, споют под гитару – людям будет интересно. А еще мне звонили из одного издательства, обещали приехать, подарить всем женские журналы и косметические наборы…

Стефка, а за ней и все остальные, захихикали в кулачок.

– Ничего не вижу смешного! – возмутился Директор. – Посмотрите, как они прикипают к телику, когда идет «Бедная Настя»! А это ж сплошной гламур!

– А что в таком случае перепадет старикам? – спросила Старшая Медсестра.

– Презервативы с клубничным вкусом! – захохотал Заведующий культмассовым сектором.

– Хватит, господа! – постучал по столу карандашом Директор. – Оставим дурацкие шутки. Лучше подумаем о концерте или капустнике!

– Ага. И я снова буду играть на баяне песни советских композиторов!!! – ехидно сказал Завкультмас.

– И сыграете, – сказал Директор, – в конце концов, это входит в ваши обязанности!

– А я скоро уволюсь, – не успокаивался тот. – Меня приглашали пожарником в театр… Там хоть зарплата повыше…

– Ваше право. Кто еще хочет высказаться?

– Можно прочитать отрывки из какой-нибудь пьесы, – предложила Библиотекарша, – Я поищу такую, чтобы была из времен их молодости. Подберем соответствующую музыку, зажжем свечи…

– …и будем читать «Поднятую целину»… – снова съехидничал Завкультмас.

– Ну, тогда можно инсценировать какой-нибудь рассказ Чехова, – не сдавалась Библиотекарша, – чтобы все было по-домашнему, тепло…

– А кто будет читать?

– Так у нас же есть актриса! – воскликнула Старшая Медсестра, бросив взгляд на притихшую Стефку. – Стефания, ты же, кажется, собираешься в театральный? Вот и будет тебе тренировка перед экзаменами! Достанем костюм… Прочитаешь монолог Офелии или Джульетты…

Эта мысль ошпарила Стефку, будто на нее вылили ведро кипятка.

– Я не собираюсь в театральный! – неожиданно для себя уверенно произнесла она. – Откуда вы это взяли?!

– Как это «откуда»?! – растерялась Старшая. – А кто летом рыдал у меня в ординаторской после третьего тура?! Кого я отпаивала валокордином?! Что, передумала уже? Быстро…

– Ну и молодец! – поддержал Стефку Директор. – Что теперь за театр? Стыд один, нищета на фоне, извиняюсь, пьянства… И билеты по сто баксов на заезжих антрепренеров. Театр абсурда. А у нас – жизнь! Правда, Стефания?

И Стефка совершенно серьезно ответила: «Правда». А потом молчала, пока в ее голову не пришла чудная идея, которую она и высказала и которую, к ее удивлению, поддержали все присутствующие. Даже Завкультмас. Даже нянечки.

Вместо песен и танцев Стефка предложила, чтобы каждый обитатель Дома рассказал самую яркую историю из своей жизни. И пусть горят свечи, звучит тихая музыка, а посреди зала стоит большая елка. И пусть все это зафиксирует на кинопленку ее знакомый оператор, который… пока что работает фотографом.

– Есть в обществе две категории, которые я терпеть не могу! Первая – это те (в основном мужчины неопределенного возраста), кто во время дня толпится под гастрономом, особенно вечером, когда бедные женщины в мохеровых беретах тащат домой сумки с продуктами… Вторая – те, кто до утра скачут в навороченных ночных клубах под подобострастным прицелом телекамер. Потом такие вечеринки «нон-стоп» крутят по молодежным музыкальным каналам. Собственно говоря, между этими двумя категориями есть что-то общее: выражение лиц! Как правило, они бессмысленны. Только у первой категории эти лица – испитые, в глазах плещется водка, а под ними – тяжелые «мешки», как следствие «нечеловеческой усталости». У других – бессмысленность возникает на почве такой же бессмысленной музыки и транквилизаторов. Первые – неухоженные и грязные, ведь мамы не научили их стирать собственные носки, вторые блестят потными от танцев телами, как искусственные бриллианты. Первые выручают друг друга кредитом на «стопарик», вторые одалживают тысячи баксов «до утра, когда предок отстегнет». И первые и вторые – обезьяны, пропащая сила, зверинец, царство теней, роботы-саморазрушители. А между этими двумя видами деградации – та славная прослойка «нормальности», которую гордо именуют «средним классом». Судить о том, существует ли таковой вообще в искривленном пространстве, – гиблое дело, риторический вопрос. Есть еще политики – это инопланетяне, «зеленые человечки»… Но где-то вдали есть еще те, которых никто не замечает (разве что во время праздников): старики и дети. Они – как святые…