Александр Володин - Осенний марафон

— У тебя дверь настежь.

— Так надо.

— Билла отпустили?

— Отпустили.

— Обо мне треп был?

— Был.

— А чего?

— Ты портвейн с водкой мешал?

— А им какое дело?

— Значит, есть дело.

— Да там полбутылки и было всего, — оробел сосед. — Портвейна.

— Какая разница.

С лестничной площадки крикнули:

— Деда! Иди, тебя бабушка зовет.

Сосед совсем увял.

— Уже сообщили. Я говорю ему — пошли домой. А он — коктейль, коктейль. Хиппи лохматые.

(Ушел.)

Бузыкин перелез через диван, пошел в комнату жены, подальше от людей. Включил по пути телевизор, загремела музыка.

Тахта гола, постель убрана. Только подушка осталась. Просторно и свободно стало в доме. Он стал подплясывать под телевизионную музыку. В этом просторном и пустом мире можно было подплясывать как угодно, никто не увидит. Он посматривал на себя в зеркало. Ему хотелось быть сейчас еще более неуклюжим, бестолковым, загнанным, чем он был в жизни. Вы другие? Вы умные, деятельные, удачливые? Вам повезло. А он — вот такой. Просто подплясывает. Один. И судить некому. Зазвонил телефон…

Он снял трубку.

— Андрюша, это я.

Это был голос Аллы. Робкий, виноватый. Это был голос прежней жизни. Ответить значило отозваться на него. Он молчал. Но молчать было больше нельзя.

— Да, — сказал он.

— Ты мне звонил?

— Да, — не сразу ответил Бузыкин.

— Ты решил что-нибудь?

— Да…

— Правда?

— Да.

— Правда?

— Да.

— Ау нас тут аппарат сломался. Зато теперь починили, у меня стоит свой, в комнате. Вот, послушай!

Она поднесла трубку к телевизору. Не знала, что у него там — та же музыка. Все плохое уходило из ее жизни в прошлое. Больше не будет этой постылой спешки, отсюда — туда. Теперь покой, теперь счастье…

Бузыкин устало опустил трубку на колени. Кто-то вошел в дом. Это была Нина.

— Андрей, ты правду мне сказал? — спросила она. — Там действительно все кончено?

— Да.

Нина поставила чемодан, прислонилась к вешалке. Все обиды и унижения, годы обид и унижений становились прошлым. Устала она, устала. Но теперь, что бы ни предстояло им впереди, будет счастьем…

Из телефонной трубки Бузыкин услышал:

— Эй, где ты там?

Бузыкин поднял трубку к уху.

— Хорошо, записываю. Завтра в девятнадцать ноль-ноль кафедра.

Жена смотрела на него больным взглядом.

Алла сидела молча. В лице ее стали видны утомленные припухлости, приметы несбывшихся надежд.

Перед Бузыкиным появился Билл.

— Вы готов?

— Готов.

Они бежали по пустынной ночной улице. Бузыкин вслед за англичанином. Долго бежали, пока не исчезли.