Александр Андрианов - Живая очередь

— Что ж, большое спасибо.

— Да не за что. Обращайся ко мне, если что. Теперь ты мой пациент. А я своих пациентов в беде не оставляю. Клятву Гиппократа как-никак давал.

Попрощавшись с Кириллом, Андрей отвел Дмитрия Петровича в сторонку.

— Ну что, все понял? — спросил Андрей.

— Вроде бы да. Даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Это лишнее, — улыбнулся Андрей. — Я же говорил, мы здесь все друг другу помогаем. Ты как, домой хочешь пойти или с нами еще постоишь?

— Да я бы постоял, но…

— Все понял. Не буду тебя задерживать. А если захочешь, завтра приходи. Или в любой другой день. Мы здесь всегда бываем.

— Договорились. Всего тебе самого доброго!

— И тебе всех благ. Поправляйся!

Спустившись на первый этаж и забрав из раздевалки верхнюю одежду, Дмитрий Петрович вышел из поликлиники. Когда ему навстречу выбежал Шарик и принялся ласково вилять хвостом, пенсионер не отпихнул его по обыкновению, а ласково потрепал по плешивой макушке. Что-то в нем изменилось… Но что именно, Дмитрий Петрович пока не знал и сам.

Два следующих дня пролетели незаметно. Следуя советам Кирилла, Дмитрий Петрович ввел в свой рацион овощи и фрукты, а вечером, перед сном, варил себе гречневую или овсяную кашу. Особых улучшений здоровья он пока не заметил, впрочем, и времени прошло совсем немного. А вот другие изменения, произошедшие с ним, ощущал сполна. Готовил ли он еду, шел ли в магазин, смотрел ли телевизор, неизменно вспоминал поликлинику: божьего одуванчика Дуню, красавицу Софьюшку, болельщика Степана, лекаря Кирилла, неутомимого Андрея и даже беспородного пса Шарика. И что делать с этими воспоминаниями Дмитрий Петрович не знал. Одно время он думал, что с радостью выбросил бы их из головы, а позже ловил себя на мысли, что ему совсем не хочется забывать об этом.

В очередной раз сходив в магазин и разложив на столе свежую корреспонденцию, извлеченную из почтового ящика, Дмитрий Петрович погрузился в чтение. Одни рекламные буклеты обещали ему золотые горы, если он только положит в какой-то там банк свои деньги. Другие настойчиво советовали приобрести автомобиль со скидкой, третьи предлагали новые сверхгигиенические прокладки, хотя на кой ляд они сдались пенсионеру, видимо, никто не подумал…Каждый чего-то хотел и чего-то предлагал. Только отдай нам свои последние кровные — и все у тебя будет… Снова вспомнились слова Андрея. «У нас здесь не принято за добрые дела деньги предлагать. Это за пределами поликлиники тебе никто ничего бесплатно не сделает, а здесь все совсем по-другому. Здесь у нас, знаешь, какая главная валюта? «Спасибо». Скинув от злости рекламные буклеты на пол, Дмитрий Петрович решительным шагом направился в ванную и умылся холодной водой. Была не была — он снова вернется в эту поликлинику, и гори все синим пламенем…

Приняв душ и вынув из шкафа свой единственный пиджак, Дмитрий Петрович примерил его перед зеркалом и остался доволен. Затем он почистил ботинки, причесался, надел пальто и вышел на улицу. На полпути он поймал себя на мысли, что ничего не заготовил для пса Шарика, а ведь тот обязательно выскочит встречать его и очень огорчится, не получив что-нибудь вкусненькое. Возвращаться назад не хотелось, но Дмитрий Петрович переборол себя. Пройдя на кухню, он отрезал маленький ломтик колбасы и положил его в карман пальто. «Вот теперь — полный порядок», — решил он и вышел во двор.

Дорога к поликлинике отняла совсем немного времени. Погруженный в собственные мысли, Дмитрий Петрович и сам не заметил, как оказался у самого ее порога.

— Привет, песик, — ласково произнес он, когда дворняга выбежала к нему навстречу, — смотри, что я тебе принес.

Пес с жадностью проглотил два кусочка колбасы и в знак благодарности облизал пенсионеру ладони. Поправив кепку, Дмитрий Петрович направился в поликлинику и, открыв дверь, увидел улыбающееся лицо бабы Дуни, сидящей на привычном месте возле самого входа.

— А вот и ты, милок. Проходи. Давай обнимемся!

— Да не вставайте, баба Дуня, вам же, наверное, тяжело.

— Да уж не развалюсь, не переживай, — ответила она, обнимая Дмитрия Петровича. — Проходи на третий этаж. Тебя уж там, поди, заждались.

— Да ладно, кто меня там ждет?

— Ну как это кто? Степан уже все уши мне прожужжал. Все спрашивал, а не приходил ли Дмитрий, а не пропустила ли я его? Да только я ж разве пропущу? Я хоть и дожила до преклонных годков, а на память не жалуюсь. А еще Андрюша про тебя спрашивал и Кирилл. Так что молодец, что пришел. Давай одежку-то снимай и проходи.

— Спасибо вам, баба Дунь.

— Да не за что, милок, не за что. Я всегда хорошим людям рада.

Отставив в раздевалке пальто и кепку, Дмитрий Петрович глянул на себя в зеркало, стоявшее в коридоре, поднялся на третий этаж. Не успел он оглядеться по сторонам, как навстречу ему выбежал Илья.

— Ну и где ты пропадал? — воскликнул он

— Да я как-то…

— Ладно, неважно. Иди скорее к кабинету 307. Там, где кровь сдают на анализы.

— А что там такое?

— Ну как что! Софьюшка пирожков с капустой напекла и всех угощает. Да ты поспешай, а то не останется ничего. Некоторые по три сразу берут. Это ж объедение!

— А ты-то куда торопишься?

— Так очередь моя подходит. Я к ухо-горло-носу стою. Там очередь сегодня немеренная. Ты подходи, если что. Там все наши сегодня.

— Хорошо, — ответил изумленный Дмитрий Петрович.

У кабинета № 307 очередь тоже была огромной, правда, далеко не все из этой толпы намеревались сдавать кровь. Шум стоял такой, что даже слова соседа можно было разобрать с большим трудом. Лишь когда Дмитрий Петрович подошел совсем близко, то услышал задорные призывы Софьюшки:

— Эй налетай! Пирожки с капустой. Горяченькие и аппетитные. Только что из духовки. Налетай, поспешай!

— Мне передай, Софьюшка, — кричал кто-то.

— И про нас не забудь, — просили другие.

— Привет, — послышалось вдруг над ухом, и Дмитрий Петрович увидел рядом с собой Андрея.

— А ты разве не у ухо-горло-носа?

— Только что оттуда. Мне Илья сказал, что ты здесь. Вот я и пришел. А ты, я смотрю, сегодня нарядно одеться решил. Модничаешь?

— Да просто все так здесь одеваются, вот и я решил.

— Это правильно. Ну да ладно, чего здесь стоять? Тут подсуетиться надо, иначе Софьюшкины пирожки все расхватают, а тебе ни одного не достанется.

— Да мне как-то неудобно…

— Это ты брось. Смотри, как надо.

— Софьюшка!!! — закричал Андрей во весь голос (Даже не скажешь, что старик, — подумал Дмитрий Петрович. Голос-то вон какой звонкий)

— Что, Андрюша? — отозвалась Софья.

— Нам к тебе не подобраться. Кинь пару пирожков для Дмитрия!

Прошло не более минуты, как толпа людей выплюнула наружу плюгавенького старичка с палочкой.

— Кто здесь Дмитрий? — прокряхтел он.

— Я, — ответил удивленный Дмитрий Петрович.

— Так на, держи, — произнес старик, протягивая два пирожка, обернутых в салфетки. — Приятного аппетита.

— Спасибо…

— Это Софьюшке надо спасибо говорить. Какие пирожки печет. Ммм… Таких ни в одном ресторане не подадут, — сказал старик и испарился. Словно и не было его здесь.

— Ну чего стоишь, ешь, — сказал Андрей, — а то остынут.

Попробовав еще тепленький пирожок (не обманула Софья, что прямо из духовки), Дмитрий Петрович облизнул губы и восхищенно цокнул языком.

— А-а… — улыбнулся довольный Андрей. — Понравилось?

— Великолепно, — ответил Дмитрий Петрович.

— Еще бы!

— Как же она готовит их на такую ораву?

— За три, а то и четыре захода. Сегодня уже третий раз она здесь. Может, еще идти придется, коль всех не накормит. Софьюшка — такая. Не может кого-то обделить.

— Как у вас тут все по-домашнему, — расчувствовался Дмитрий Петрович. — Так душевно, так уютно…

— Не «у вас тут», а у нас. Пойдем к ухо-горло-носу прибьемся.

— Ну пойдем.

Очередь к врачу действительно была огромной и растянулась почти на весь коридор. Пришедшая молодежь недовольно ворчала, а вот пенсионеры были довольны. Здесь стояли и Степан, и Кирилл, и Илья с Сергеем, и много других знакомых людей.

— О-о! — воскликнул Степан, увидев Дмитрия Петровича. — Знакомые все лица! Откушал Софьиных пирожков?

— Да. Это бесподобно!

— Уж можешь не рассказывать! Она от матери готовить их научилась, а мать ее, к твоему сведению, ими солдатиков наших в войну кормила.

— Эх, помню эти времена, — сказал Андрей, — они такие голодные были, что картошку прямо из костра хватали и по карманам рассовывали. Она горячая еще, руки жжет — а те даже внимания не обращали, уж больно кушать хотелось. Я тогда еще совсем пацаном был.

— Вот баба Дуня, — сказал Сергей, — из нас лучше всех войну помнит. Она же блокадницей была. Чего только не пережила. Чудом жива осталась!