Мария Донченко - Оранжевый туман

Моррисон зажёг лампу и достал из ящика снотворное.

В последнее время ему всё чаще начали сниться сны на русском языке.

Мэрия Москвы всё-таки не согласовала Егорову шествие, и он решил довольствоваться митингом на площади Никитские Ворота, о чём поставил в известность руководителей организаций-союзников, в том числе и Маркина, а те, в свою очередь, должны были к назначенному времени собрать на площадь своих сторонников.

Московский воздух самого начала осени был свеж и прозрачен. Всего на площади собралось около сотни человек, из них десятка три привёл Сергей Маркин. Виталик стоял под красным флагом с чёрной эмблемой Молодёжного альянса под руку с Мариной Шаниной, которая, хотя по-прежнему формально числилась в другой организации, на акциях и собраниях появлялась теперь исключительно вместе с Виталиком. На его груди был красно-чёрный значок. На локоть ему Марина натянула повязку такой же цветовой гаммы, хотя сама предпочла оставаться без символики на одежде.

Люба стояла в соседнем ряду, в туфлях с невысокими каблучками, с повязкой на рукаве, но без значка, и о чём-то вполголоса болтала с другими девчонками.

Милиции было раза в два с половиной больше, чем участников акции.

Где-то между милицией и журналистами прохаживался Артюхин, что-то помечая в своём неизменном блокноте. Увидев его, Нецветов слегка наступил на ногу Серёгину.

— Тот самый? — шепнул он на ухо товарищу.

Димка кивнул.

Первым выступал Егоров, он говорил минут десять, сжимая в руке мегафон, и Виталик заметил, что мало кто слушает его дежурные слова.

«Не оратор», — подумал он, — «То ли дело наш Маркин!»

Речь Сергея действительно была куда более надрывной и эмоциональной. Бросая фразы о преступлениях путинского режима, он не упустил и тот тезис, что объединиться против него — святая обязанность всех здоровых сил общества, от подлинных демократов до радикальных коммунистов. Говорил Сергей ярко и убедительно, и, взвешивая свои недавние сомнения, Виталик почувствовал, как чаша весов клонится к тому, что прав всё же Маркин, а не Люба.

— А поэтому, — кричал в мегафон Маркин, — мы не можем сегодня просто поговорить, попротестовать и разойтись!.. Мы хотели пройти сегодня маршем по центру Москвы, но нам запретили шествие! Давайте в один голос скажем режиму наше решительное «Нет!» Я призываю всех, кто не хочет просто уйти с площади, сейчас выйти и лечь на проезжую часть! Пусть все увидят, что мы не согласны!..

Егоров тяжело вздохнул и сжал пальцами виски. Маркин в очередной раз нарушал достигнутые межорганизационные договорённости.

Артюхин улыбнулся — одними глазами, и прикрыл их на мгновение, чтобы никто случайно не заметил даже этой мимолётной улыбки во взгляде.

Маркин убрал от лица руку с громкоговорителем, который мгновенно оказался в руках кого-то из подоспевших товарищей. Сам он в два прыжка достиг края площадки и лёг на спину на мостовую.

Журналисты с камерами бросились к нему, как мотыльки на свет.

Толпа не шелохнулась.

«Что же все стоят?!» — растерялся Виталик.

Обернувшись к товарищам, он сделал шаг вперёд. Потом второй, третий, и несколько секунд стоял один посреди площади между неподвижной толпой и лежащим на проезжей части Маркиным. Потом, словно отбрасывая колебания, ноги его оторвались от бордюра, и он лёг рядом с лидером организации.

Виталик ощутил затылком холодные, твёрдые и шершавые камни. А прямо над ним горело оранжевое солнце в совершенно прозрачном ярко-синем небе, настолько ярком, что он невольно прищурился.

Примерно через минуту обоих подняли с асфальта и увезли в отделение милиции.

Куратор из ФСБ позвонил Маркину незадолго до Антикапитализма-2005, планировавшегося на последние выходные сентября, и пригласил на встречу.

Как предполагал Сергей, чтобы обсудить подробности предстоящей акции. Она должна была проходить в форме шествия и завершиться концертом на Славянской площади, и Артюхин должен был предостеречь Сергея от возможных неожиданностей, как это, например, случилось в 2002 году…

Ежегодный молодёжный марш «Антикапитализм» вёл свою историю с 2001 года, когда под его знамёна удалось собрать представителей разрозненных структур, прошедших за два дня по юго-восточному Подмосковью, окраинам и центру столицы.

На следующий год лидеры планировали повторить успех.

Но планировали, как выяснилось, все по-разному.

Суббота прошла по графику — по Московской области, на этот раз с Ярославского направления. А вот воскресенье…

В воскресенье должен был состояться единый митинг на Триумфальной площади. Уведомление подавалось и на шествие по Садовому кольцу, но шествие не согласовали.

В оргкомитет акции входили четыре структуры разной степени радикальности, и формально все они договорились о мирном митинге на Триумфальной в соответствии с заявкой.

Но потом руководители двух из них, включая Маркина, достигли сепаратного соглашения о том, что поведут своих сторонников на прорыв на Садовое. И когда члены двух других организаций, не будучи предупреждёнными, остались на площади, хотя кто-то из них и присоединился к толпе, а их руководители ещё выступали с трибуны, Маркин и его союзники зажгли файеры, в направлении прорыва из толпы полетели дымовые шашки, и пара сотен людей хлынула на жидкое милицейское оцепление.

Сработал эффект внезапности, и нескольким десяткам людей удалось вырваться на широкий простор Большой Садовой улицы, но куда бежать дальше — они не знали. На площади же сомкнулось кольцо ОМОНа, который принялся старательно обрабатывать резиновыми дубинками передние ряды тех, кто остался с внутренней стороны оцепления.

Через несколько секунд Сергея Маркина под дулами автоматов отконвоировали в милицейскую «Газель».

В этот сентябрьский день 2002 года и состоялось его знакомство с капитаном Артюхиным.

Тот сразу понял, что более удачный случай ему вряд ли представится.

За организацию беспорядков на площади Маркину грозило уголовное преследование и реальный тюремный срок. Помимо сотни административно задержанных на Триумфальной, уже находились в камерах несколько человек за применение насилия в отношении представителей власти, и хотя дело было шито белыми нитками — Сергей вполне мог пойти под суд вместе с ними как организатор.

Такую перспективу неторопливо обрисовывал Артюхин задержанному Маркину, беседуя с ним в кабинете с зарешёченным окном. Окно выходило во двор, где машины с синей полосой въезжали и выезжали за шлагбаум. По ту сторону шлагбаума виднелись жилые дома, детская площадка, люди шли по своим делам. Сквозь прикрытую форточку слегка доносился приглушённый шум большого города.

Где-то по ту сторону решётки, в двухкомнатной квартире в районе метро «Коломенская», ждала его с митинга жена с пятимесячным сыном.

Маркин нервно глотал из пластмассового стаканчика остывающий чай.

— У Вас юридическое образование, — говорил Артюхин мягко, ровно и почти монотонно, устремив свой бесцветный взгляд в тёмно-карие глаза Сергея, — Вы не можете не понимать, что в той ситуации, в которой оказались Вы, изменить что-то можно только в первый день. Потом заработает машина — возбуждение дела, следствие, суд, это механизм, не допускающий сбоев… А ведь жизнь только начинается Сергей, и неплохо начинается… Вам двадцать пять, у Вас превосходное образование, семья, ребёнок, за которых Вы в ответе, в конце концов — харизма лидера и перспектива политической карьеры, не буду это отрицать. Стоит ли разрушать всё — и ради чего? Ради того, чтобы десяток мальчиков и девочек с петардами побегали по Садовому кольцу? Зачем? Знаете, все идеалисты рано или поздно свернут себе шею. Вы умный человек, Сергей, будьте прагматиком…

Огонёк сигареты дотлевал в грязной жёлтой пепельнице на белом холодном столе.

Было около шести часов вечера, когда Сергей Маркин подписал бумагу о добровольном сотрудничестве с ФСБ и вышел на свободу.

Это была крупная победа Артюхина.

В течение понедельника и вторника отпустили всех административно задержанных на той акции — кого-то без последствий, кого-то со штрафом в пятьсот рублей.

В дальнейшем у Артюхина с Маркиным сложились прекрасные деловые отношения, может быть, их можно было бы даже назвать дружескими, но у Сергея никогда не было личных друзей.

В 2003 году союзники по оппозиции припомнили друг другу поведение на Антикапе-2002, и совместный оргкомитет так и не был создан. Всё лето шли межорганизационные склоки, и в итоге в сентябре года состоялось два разных марша «Антикапитализм-2003» — оба в привычном формате, но с частично пересекающимся составом участников, с перерывом в две недели.