Борис Виан - Пена дней

Пластинка быстро закончилась, и Ализа пошла ставить новую. Шик опустился на диван. Рядом с ним стояли Колен и Хлоя. Шик схватил их обоих за ноги и повалил на диван.

— Ну что, дети мои, лед тронулся? — спросил он.

Колен сел, рядом с ним устроилась Хлоя.

— Милая девочка, правда? — сказал Шик.

Хлоя улыбнулась. Колен молча обнял Хлою и стал небрежно играть с верхней пуговицей ее платья, которое застегивалось спереди.

К ним подошла Ализа.

— Шик, подвинься, я хочу сесть между тобой и Коленом.

Она выбрала пластинку, как нельзя лучше подходившую к случаю, а именно Хлою в аранжировке Дюка Эллингтона. Колен покусывал волосы Хлои чуть выше уха.

— Это ваша музыка, — прошептал он.

Но прежде чем Хлоя успела ответить, все остальные внезапно решили, что ужинать еще рано, и вернулись танцевать.

— Ну вот, они опять здесь, — разочарованно протянула Хлоя.

— Ты собираешься встретиться с ней еще раз? — спросил Шик.

Они сидели за столом перед последним творением Николя — тыквой в орехах.

— Не знаю, — сказал Колен. — Я не знаю, что делать. Понимаешь, она очень строгая девушка. В тот раз, у Исиды, она просто выпила много шампанского…

— И это ей очень шло, — сказал Шик. — Она такая красивая. Не делай удивленное лицо! Представляешь, я сегодня купил «Выбор тошнотности, или тошнотность выбора» Партра на грубой туалетной бумаге.

— Откуда у тебя столько денег? — удивился Колен.

Шик помрачнел:

— Я знаю, что все это очень дорого, но ничего не могу с собой поделать. Партр необходим мне, как воздух. Я его коллекционирую. У меня должно быть все, что он написал.

— Но ведь он чрезвычайно плодовит, — сказал Колен. — Он публикует не меньше пяти статей каждую неделю…

— Да, я знаю, — вздохнул Шик.

Колен предложил ему добавку.

— Как бы мне увидеться с Хлоей? — спросил он.

Шик взглянул на него и улыбнулся:

— Слушай, я тебе морочу голову своим Жан-Солем Партром, а ты страдаешь… Я хочу тебе помочь. Что я могу для тебя сделать?

— Это ужасно, — сказал Колен. — Я в отчаянии, и в то же время я безумно счастлив. Когда настолько сильно желаешь чего-то, это так здорово… Я хотел бы лежать на теплой траве, — продолжал он. — И чтобы вокруг была сухая земля, и солнце, и трава, знаешь, такая сухая, как солома, и ломкая, и вокруг все эти мелкие зверюшки, и мох тоже сухой. Я хотел бы лечь на живот и смотреть. И чтобы там была каменная изгородь, и изогнутые деревья, и мелкие листья. И это было бы здорово, ужасно здорово.

— А при чем здесь Хлоя? — спросил Шик.

— Это все про Хлою, — ответил Колен. — Хлоя в основе всего.

Они замолчали. Воспользовавшись паузой, графин сказал «дзинь!», и хрустальный звон эхом прокатился по стенам.

— Налей себе еще немного сотерна, — предложил Колен.

— Да, спасибо, — отозвался Шик.

Тем временем Николя принес ананасовый десерт с апельсиновым кремом.

— Спасибо, Николя, — поблагодарил Колен. — Посоветуйте, что мне предпринять, чтобы увидеться с девушкой, в которую я влюбился.

— Боже мой, месье, — сказал Николя, — случай наверняка представится… Должен признаться, со мной такого еще не было.

— Разумеется, — потвердил Шик. — Вы — вылитый Джонни Вейсмюллер. Но не всем же так везет.

— Позвольте поблагодарить вас, месье, за этот лестный комплимент. А вам, месье, я бы посоветовал, — сказал повар, обращаясь к Колену, — попытаться получить у лица, в гостях у которого вы повстречали полюбившееся вам лицо, информацию о привычках и круге общения лица, вам полюбившегося.

— Несмотря на всю сложность используемых вами оборотов, я полагаю, Николя, что в ваших словах есть доля истины. Но влюбленный человек обычно ведет себя как полный кретин, именно поэтому я и не сказал Шику, что уже давно рассматривал такую возможность.

Николя вернулся на кухню.

— Этот Николя — просто подарок, — сказал Колен.

— Да, он прекрасно готовит, — согласился Шик.

Они выпили сотерну, и в комнату вошел Николя с огромным тортом.

— Это еще один десерт, — сказал он.

Николя взял нож, но не решился вонзить его в идеально ровную поверхность торта.

— Он слишком красивый, — сказал Колен. — Давай подождем.

— Ожидание, — проговорил Шик, — подобно минорной прелюдии.

— Почему ты так думаешь? — спросил Колен.

Он взял бокал Шика и наполнил его золотистым вином, тяжелым и искрящимся, как густой эфир.

— Сам не знаю, — ответил Шик. — Для меня это тоже было неожиданно.

— Ну, попробуй! — воскликнул Колен.

Они залпом осушили бокалы.

— Потрясающе! — воскликнул Шик, и красные огоньки засверкали у него в глазах.

Колен прижал руки к груди.

— Неплохо, — сказал он, — во всяком случае, ни на что другое это не похоже.

— Ну и что, — возразил Шик. — Ты сейчас тоже ни на кого не похож.

— Мне кажется, что, если мы еще выпьем, появится Хлоя.

— С чего ты взял?

— Спорим? — сказал Колен, протягивая свой бокал.

Шик наполнил бокалы.

— Подожди! — сказал Колен.

Он погасил верхний свет и маленькую лампочку, освещавшую стол. Только в углу, под шотландской иконкой, где Колен обычно медитировал, мерцал зеленоватый свет.

— Вот это да! — прошептал Шик.

Неясное фосфоресцирующее сияние исходило из бокала и рассеивалось в воздухе в виде множества крошечных разноцветных капель.

— Пей! — сказал Колен.

Они выпили. Теперь сияние разлилось по их губам. Колен включил свет. Казалось, он с трудом держится на ногах.

— Один бокал дела не меняет, — сказал он. — По-моему, нам стоит допить бутылку.

— Может быть, разрежем торт? — предложил Шик.

Колен взял серебряный нож и стал рисовать спираль на гладкой белой глазури торта. Внезапно он остановился и с удивлением взглянул на то, что у него получилось.

— Сейчас я попробую кое-что сделать, — проговорил он.

Одной рукой он выхватил лист остролистника из стоящего на столе букета, а в другую взял торт. Быстро вращая его на кончике пальца, он погрузил лист в прочерченную им спираль.

— Вот, послушай, — сказал он.

Шик прислушался и без труда узнал Хлою в аранжировке Дюка Эллингтона.

Шик посмотрел на Колена. Тот был бледен как полотно.

Шик взял из рук Колена нож и уверенным движением вонзил его в торт и разрезал пополам. В одной из половинок они обнаружили новую статью Партра, а в другой — записку. В этой записке Хлоя назначала Колену свидание.

Колен стоял на углу площади. Он ждал Хлою. Площадь была круглая с церковью и голубями, со сквериком и скамейками, с машинами, автобусами и асфальтом. Солнце тоже ждало Хлою, но ему, в отличие от Колена, было чем себя занять. В ожидании Хлои солнце пускало зайчиков, взращивало фасолевые семена в асфальтовых трещинах, играло ставнями и намекало уличному фонарю, который по недосмотру дежурного электрика остался включенным, что он здесь явно лишний.

Колен теребил края перчаток и готовил приветственную фразу. По мере того как время приближалось, эта фраза менялась до неузнаваемости. Колен не знал, что он будет делать с Хлоей. Может быть, сводить ее в чайный салон? Но атмосфера там скорее тягостная и всегда полно прожорливых сорокалетних дамочек, которые, отставив в сторону мизинчик, поглощают одно пирожное за другим, нормального человека это не может не раздражать. Колен вообще полагал, что гурманство приличествует только мужчинам. В кино она не пойдет. Депутатоторий ее тоже едва ли заинтересует. Коровьи бега — это не для девушек. В больницу Св. Людовика посторонних не пускают, а в Лувре за каждым ассирийским херувимчиком притаился коварный сатир. На вокзале Сен-Лазар скучно: поездов там не осталось — одни багажные тележки.

— Здравствуйте!

Сзади неожиданно возникла Хлоя. Колен быстро снял перчатку, запутался в рукаве, ударил себя по носу, вскрикнул «Уф!» и пожал ей руку. Хлоя рассмеялась:

— У вас такой растерянный вид.

На ней было: пушистая шубка под цвет волос, меховая же шапочка и короткие сапожки, тоже на меху.

Она взяла Колена за руку.

— Вы не возражаете? Вы сегодня какой-то неловкий.

— Да, в прошлый раз мне было проще, — признался Колен.

Она расхохоталась, взглянула на него и расхохоталась с новой силой.

— Вы смеетесь надо мной, — сказал Колен, и вид у него был жалкий. — Будьте ко мне снисходительны.

— Вы рады меня видеть? — спросила Хлоя.

— Да, очень!.. — воскликнул Колен.

Они шли по первому попавшемуся тротуару. С неба спустилось маленькое розовое облачко и повисло прямо над ними.

— Я лечу к вам, — сказало облачко.

— Лети, — согласился Колен.

Облачко окутало их со всех сторон. Внутри было тепло и пахло корицей.