Дмитрий Иванов - Где ночуют боги

По дороге им встретилась семья из четырех человек, местные, армяне: отец, мать и два толстеньких пацана. Они безуспешно пытались влезть в переполненный автобус. Автобус уехал, а мать послала ему вслед, судя по жестикуляции, пожелание перевернуться. Завидев на обочине семью в затруднительном положении, Эдо попросил Антона подержать руль. Рампо удивился такому доверию, ведь ехали они быстро и Эдо, следовательно, легко доверил Антону все, что имел, помимо петрушки и спойлера – свою жизнь. Пока Антон держал руль, Эдо достал с заднего сиденья «шашечки» и установил их на крышу, остановился возле армянской семьи и сказал:

– На Имеретинку еду.

– Ой, как хорошо! – обрадовалась мать семейства.

Семья армян удивительным образом вся влезла на заднее сиденье «девятки» Эдо, правда, ящики с петрушкой пришлось переложить в багажник, поставив на стильный чемодан Антона Рампо, а один ящик не влез в багажник, и его взял на колени Антон по просьбе Эдо. Все происходящее начинало Антона забавлять, это было похоже на поездку в Зимбабве или Берег Слоновой Кости – в этих странах, которые Антону нравились из-за названий, он давно мечтал побывать, постоянно туда собирался и даже чуть не выкупил однажды тур в Зимбабве, но в итоге из-за друзей все равно каждый раз отправлялся в Европу кататься на лыжах, слушать орган и пожирать мокриц. Из-за снобов-друзей отпуск Антона всегда превращался в унылый туризм, и до Зимбабве он так и не добрался. Но Антон примерно так и представлял себе шумное, наивное местное население страны с прикольным названием Зимбабве.

По дороге Эдо сказал семье армян, указав на кучу петрушки, которая теперь виднелась в салоне вместо лица Антона Рампо:

– Человек из Москвы. Олимпиаду делать будет.

– Да? – сразу оживилась мать и спросила петрушку, то есть Антона: – Значит, вы уже знаете, да?

– Что сказано в Экклезиасте? – иронично ответила петрушка.

– Что там, в этих документах? – уточнила мать семейства. – Мы на бухте живем. Люди в очках приезжают, все время документы смотрят, потом друг на друга смотрят, потом опять в документы, а что за документы? Нам не говорят. В сторону нашего дома уже два раза смотрели.

– Местных будут выселять, – сказал один из толстых пацанов лет двенадцати. – Пидарасы!

Отец тут же его ткнул в бок и что-то сердито сказал ему по-армянски.

– Раз Олимпиаду будешь делать, значит, знаешь. Правда или нет, что опять будут выселять армян? – спросила женщина.

Петрушка не нашлась сразу, что ответить. Вопрос был явно провокационный, а Антон был предупрежден, что возможны любые провокации, ведь известно, что некоторые темные круги, близкие к покойному Березовскому, не заинтересованы в успехах России и собираются успехам помешать. Правда, армянская семья не была похожа на темные каббалистические круги, близкие к зомбарю Березовскому. Но и совсем ничего не ответить нельзя было, это могли бы счесть косвенным подтверждением тревожной информации о выселении армян, а дальше информация просочилась бы в СМИ, причем возможно, что со ссылкой на Антона Рампо. Этого нельзя было допустить, и Антон ответил:

– Кто вам это сказал?

– Ну, так у нас говорят, – простодушно ответила женщина.

– Не нужно верить слухам. Ненадежный источник информации, – заявил Антон в своем дальнейшем кратком коммюнике. – Олимпиада, я думаю, принесет много хорошего. Инфраструктура, привлечение инвестиций, туризм, ну и – рост благосостояния.

Так сказал Антон. Женщина ничего не сказала Антону в ответ. Она вздохнула печально, отвернулась и стала смотреть в окно. Некоторое время все молчали.

– Дороги хотя бы пускай сделают, скажи им по-братски! Это что, дороги? Я передней подвески два раза уже маму познал! – сказал Эдо Антону, когда груженная людьми и петрушкой «девятка» ухнула в рытвину.

Антон удивился, что Эдо матерится при детях, но один из толстеньких пацанов только кивнул головой и посоветовал Эдо:

– «Уазик» возьми себе. С военными мостами возьми, простой не бери – вообще слабый. «Уазик» возьмешь – будешь ездить как человек.

Эдо кивнул пацану, признав его совет дельным.

Через некоторое время выехали на дорогу, ведущую к южной границе России. А потом въехали на территорию Имеретинской бухты. Антон заулыбался, когда увидел море. И подумал: «Люди – шпроты. Люди очень зависят от воды. Без еды могут месяц, без воды – три дня. Без стихов Бродского – месяц, а многие и дольше продержатся, а без душа уже через неделю воняют и профессора МГУ, и бомжи, многие из которых, кстати, в прошлом профессора МГУ. Когда идет дождь или снег, то есть с неба вода, меняется настроение. Появляется какое-то непонятное волнение. Вода вызывает волнение. Есть какие-то центры, ну или отделы, в мозге, которые помнят еще времена, когда у телочек на ногах были не босоножки, а перепонки. Людей тянет к воде, как новорожденных крокодильчиков. Крокодильчики, как только покинут яйца, сразу чапают к воде, а по дороге чайки их численность регулируют, то есть фигачат их нещадно. Но крокодильчики ползут. Им надо. Вот так и мы, люди».

Так думал Антон Рампо, когда они ехали по петляющей дороге вдоль побережья Имеретинской бухты. По дороге высадили семью армян. Петрушку удалось убрать с колен главы креативного штаба. Женщина поблагодарила Эдо за то, что подвез, а Антону сказала:

– Чтоб ты был здоров, сынок. Не выселяй армян, пожалуйста. Очень прошу.

Антон вежливо кивнул в ответ.

Приехали к гостинице. Антон прочитал вывеску с названием гостиницы: «БОМБА». С тревогой подумал, что в номере не будет кондея, и спросил:

– Владельца гостиницы как зовут? Случайно не Андо?

– Эдо меня зовут, – сказал Эдо. – Я же сказал.

– Ты владелец? – Антон усмехнулся. – Для меня честь, что владелец гостиницы лично меня встретил.

– Перестань, братуха, какие вопросы, я всех так встречаю, – ответил Эдо скромно.

– А кондиционер в моем номере есть?

– Все есть, – кивнул Эдо.

– А почему гостиница называется «Бомба»? – спросил Антон, которому, как жителю мегаполиса, в этом названии чудилось что-то нехорошее, террористическое.

– Посмотришь, какой ремонт сделал, сам скажешь, бомба или нет.

Прошли внутрь. В вестибюле за стойкой сидела девушка пышного телосложения. Сидела она на коленях у крепкого парня со сросшимися бровями, голого по пояс, очень волосатого, он одной своей мощной волосатой рукой любовно подергивал девушку за волосы, а второй руки не было видно, она была где-то внизу и тоже явно девушку где-то подергивала, потому что девушка была красная, как томат. При виде Эдо пара нехотя распалась.

– Кондер сделал? – спросил Эдо парня.

Тот нехотя кивнул.

– Унитаз заклеил?

Тот опять кивнул.

– А шкафчик? – настаивал Эдо.

– Да все нормально, Эдо! – сказал нехотя парень.

– Ты почему небритый? – спросил сурово Эдо. – Я тебе сказал, какие люди приезжают? – Эдо указал на Антона Рампо. – Что ты как дагестанец выглядишь, а?

Парень действительно был покрыт равномерной щетиной, жесткой, как щетка для удаления остатков цемента.

– Сделаю, – устало согласился парень.

– И чтоб я тебя всегда бритым видел! – заключил Эдо и переключился на девушку: – Сусанна? Постель после гаишника поменяла?

– Поменяла, до, а то что я тут делала? – грубовато и громковато ответила Сусанна.

Антон подумал, что Эдо слишком демократичен со своим персоналом и надо будет ему как-то об этом тактично сказать.

– Пацан дзюдо занимался с пяти лет, – сказал Эдо Антону, указав на парня с заволошенным торсом. – Чемпион края два раза был. Потом травму получил. Перелом обоих менисков. Стальные мениски имеет. Двенадцать или сколько операций перенес. Арто, сколько операций перенес?

– Двенадцать, – кивнул Арто, так звали заволошенного.

– Хотел на тренера пойти, но на тренера молодой еще, жизненный опыт надо, сказали через год подойти, – продолжил рассказ Эдо. – Ну я его устроил. Пускай работает пацан. Арто, как мениски?

– Пойдет, – кивнул Арто, уходя куда-то в глубь гостиницы.

– Везде пропылесосила? – спросил затем Эдо Сусанну.

– Пропылесосила, до! – так же громко ответила девушка, Антон понял, что «до» в конце фразы у армян означает что-то вроде «а как же, конечно, fuck off». – Бумагу туалетную положила, два рулона хватит ему?

– Два рулона хватит тебе? – спросил Эдо. – Бумаги много имею, еще дать могу.

Антон сразу подтвердил, что хватит.

Эдо повел Антона в его номер. По дороге Эдо не смог отказать себе в удовольствии и показал Антону свою гостиницу.

– Короед! – гордо заявил Эдо, указав на декоративную штукатурку, покрывающую все стены подтеками, похожими на сталактиты. – Две тысячи рублей квадратный метр короед мне сел. Бомба?