Елена Филон - Только сияй

Потупила взгляд и принялась жевать губу, надеясь, что разговор не сменит направление на смертельно опасное. Потому что если Калеб в курсе того, что было между мной и Шейном, я пойду и закопаю себя под ближайшим деревом.

Но Калеб резко сменил тему. Опять удивил. Я-то думала, сейчас о милости всякой сентиментальной трепаться начнём. О том, о чём меньше всего хотелось говорить, находясь в моём подвешенном состоянии. И, я надеюсь, Калеб не станет вновь называть меня своей девушкой, потому что на этот счёт моё мнение довольно категоричное и вовсе не положительное.

Но разговора и не было! Калеб шутил, смеялся, рассказывал историю за историей об их жизни в Азии. Было много чего интересного… Например, как в Таиланде Джаред привёл в номер девушку, даже не подозревая о том, что она трансвестит. Шейн тогда заснял его реакцию на камеру и угрожал выложить в Сеть. Они тогда долго ржали, потому что Джаред полночи орал и чистил зубы, пока дёсны не начали кровоточить – целоваться с девушкой сомнительного происхождения было плохой идеей.

В общем, время летело незаметно, и, судя по тому, что Калеб поднялся на ноги и закинул моего Гибсона к себе на плечи, пора было возвращаться.

– Давай начнём сначала, – с бодрой улыбкой предложил он на выходе из парка и протянул мне руку: – Калеб.

Неуверенно улыбнулась.

Дурачится.

– Тейт, – ответила на рукопожатие.

– Привет, Тейт.

– Привет… Калеб. – Улыбаюсь, как идиотка.

– Ну вот, начало положено. – Калеб притянул меня к себе, обняв за талию.

Неуверенно рассмеялась:

– Разве при первой встрече объятия положены?

Калеб игриво дёрнул бровями:

– Будем считать, что с нашей первой встречи уже прошла пара недель и мы можем себе это позволить.

А вот теперь я совсем не знаю что делать.

Калеб передо мной. Улыбается, говорит всякие приятности, обнимает. И я буду законченной лгуньей, если скажу, что мне это не нравится.

Но мысли… они где-то там… далеко… Мысли о человеке с кучей пирсинга на лице и с волосами цвета серебра.

Всё ли у него хорошо? Как сумасшедший график сказался на его состоянии?.. Ненавидит ли он меня или, может быть, тоже хочет увидеть?..

Ну вот, опять меня несёт.

Точно, не хочет. Это не в характере Шейна. Слишком он самовлюблённый. И наверняка ведёт себя как глупый подросток. Уверена, он даже не вспомнил обо мне по прилёте в Нью-Йорк. Даже имени моего не помнит.

– Я хотел позвонить тебе, – вдруг произнёс Калеб и сразу ответил на мой вопросительный взгляд: – Я знаю номер твоей нью-йоркской квартиры. Но не стал этого делать.

И правильно.

– Думал, тебе надо отдохнуть от всего, что случилось. Хотел прилететь раньше, но…

– Но ты не мог так подвести парней.

– Не мог. Поэтому и не сделал этого.

Мягко улыбаясь, вздохнула:

– Ты не должен мне этого говорить, Калеб.

– Но я хочу, чтобы ты знала. – Он мягко провёл подушечками пальцев по моей шее, тем самым вызвав волну дрожи по всему телу. – О том, как я счастлив снова видеть тебя, Тейт. Касаться вот так легко.

– Калеб…

– Ты не веришь. – И это не было вопросом. – Не веришь, что кто-то спустя четыре месяца всё ещё не может выкинуть тебя из головы? Ты слишком недооцениваешь себя, Тейт.

Калеб ласково провёл ладонью по моей щеке, опустился к шее и плавно приподнял мою голову в попытке поцеловать.

Я отвернулась, разжав ладони вокруг его торса, и мягко надавила ему на живот в попытке оттолкнуть от себя.

– Калеб, подожди…

Он терпеливо вздохнул, притянул меня к себе обратно, так что мои руки безвольно упали по швам, и усмехнулся:

– Ну да, мы ведь не можем целоваться сразу после знакомства.

– Не в этом дело! – Внимательно посмотрела ему в глаза. – Разве ты не понимаешь?

– Что я должен понимать, Тейт? – продолжал улыбаться Калеб так, будто это я одна тут ничего не понимаю, хотя всё ясно, как божий день!

Теперь я терпеливо вздохнула, собирая воедино всю решимость.

– Слушай, Калеб, зачем я тебе? Раз уж говорим начистоту, то давай всё проясним. Зачем я тебе? – Вот так. Решимости даже больше, чем нужно. – Такая, как я… Просто я. Ты даже почти ничего обо мне не знаешь, как можешь говорить подобные вещи? Ты не знаешь, какой цвет у меня любимый, не знаешь, какие фильмы я смотрю, даже толком не знаешь, какую музыку слушаю! Ты даже не знаешь, когда у меня день рождения, а говоришь такие вещи, будто мы с тобой знакомы несколько лет и ты готов прямо сейчас сделать мне предложение! – Нервно усмехнулась и помотала головой: – Ты прости, конечно, но это… странно.

– Двадцать седьмого ноября.

– Что?

– Твой день рождения двадцать седьмого ноября. – Калеб выглядел предельно серьёзно.

С тихой невесёлой усмешкой я опустила глаза:

– Ладно, с этим разобрались.

– Тейт, – Калеб коснулся кончиками пальцев моего подбородка и слегка приподнял, заглядывая в глаза, – за этим я здесь. Я хочу узнать тебя. Я не маленький мальчик, я не живу фантазиями и умею отличать желаемое от прихоти. И если за целых четыре месяца ты так и не смогла выйти из моей головы, значит ты не прихоть. Ты гораздо большее.

– Какое это имеет значение? – Горько усмехнулась. – Калеб, мы это всё уже обсуждали! Я рада тебя видеть и всё такое, рада была поговорить, узнать, как у тебя дела, но на этом всё. Всё… Ничего большего быть не может, и как взрослый мужчина ты должен это понимать. Всё не просто сложно – всё нерешаемо! Ты и я… мы из разных миров. И твой мир никогда не станет моим.

Калеб мягко и немного печально улыбнулся, слегка склонив голову набок. Глаза по-прежнему блестели, словно и не наговорила я ничего обидного. Он был в себе уверен. Что ещё больше пугало. Потому что я больше ни в чём не была уверена.

– Нет ничего невозможного, Тейт. И если посмотришь правде в глаза, то поймёшь это так же, как я это понял. Контракты – всего лишь бумажки. Фанаты – всего лишь люди, у которых и своя жизнь имеется. Сцена, известность, концерты… всё это не главное.

– Зачем я тебе?

– А зачем тебе музыка?

Я задумчиво изогнула бровь и сказала как есть:

– Потому что я не смогу без неё.

Калеб замолчал, пристально глядя мне в глаза и слабо улыбаясь, так что продолжать ему было вовсе не обязательно, я и так поняла.

О нет, это заходит слишком далеко. Уже зашло. Только когда успело?

– Если ты скажешь мне уйти, я не уйду, – неожиданно твёрдо произнёс Калеб; впервые видела, чтобы он выглядел настолько… по-мужски решительно. – Если захочешь уйти ты, я не отпущу тебя. По крайней мере, до тех пор, пока не начнёшь проклинать меня и не скажешь, что ненавидишь. И даже тогда я ещё подумаю. Просто ничего не делай. Просто живи, как жила. Не думай о том, что будет завтра. Просто дай мне этот шанс, и я сам всё сделаю. Я покажу тебе, что по-настоящему важно, а от чего можно легко отказаться. Я докажу тебе, что невозможное возможно, просто позволь мне узнать тебя поближе. Мне мало того, что я о тебе думаю, я хочу знать, о чём думаешь ты. Хочу понять тебя. Доказать, что мы не из разных миров. Просто дай мне этот шанс не как гитаристу какой-то там известной рок-группы, а просто мне…

Я застыла с приоткрытым ртом. Потому что мне сложно в такое поверить. Я никогда и подумать не могла, что однажды в жизни кто-то скажет мне нечто подобное. Нечто настолько искреннее и настолько приятное.

Просто зависла, потрясёнными глазами глядя на Калеба.

Правда – боль.

Он слишком хорош для меня. Слишком.

Но что я могла на такое ответить?..

Калеб посадил меня в такси, предварительно позвонив с моего телефона на свой. Обнял, поцеловал в висок и сказал, что завтра увидимся.

Не знаю, когда он собрался это провернуть, в какое время между встречей с фанатами и концертом, но я не стала спрашивать. Мне ведь ясно сказали – ничего не делать. Вот я и не делаю.

И вообще, у меня сейчас черепушка треснет. Мечтаю поскорее упасть на кровать лицом в подушку (и задохнуться!) и уснуть. Возможно, это сейчас единственное лекарство, чтобы смириться с тем, что моя жизнь не может быть просто обычной! Что как бы я ни старалась бежать от скандалов и от тех, кто им сопутствует, судьба всё равно поступает иначе. Не так, как хочу я! Такое чувство, что я обречена… Что даже переезд в саму Гренландию уже ничем не поможет, потому что судьба найдёт меня и там – в юрте под видом эскимоса.

Калеб найдёт.

Он казался таким искренним.

Тогда какого чёрта перед глазами вновь лицо Шейна Бенсона?!

В кармане завибрировало. Смс.

Калеб: «Чёрный».

Это что ещё значит?

Я: «Ты о чём»?

Калеб: «Твой любимый цвет – чёрный».

Ну, тут как ни старайся, а брови оказались не в состоянии оставаться на месте.

А это он по каким каналам выяснил? Никто, кроме меня, этого не знает!

Смс.

Калеб: «Доказательство этому сейчас едет с тобой в одном такси».

Что?

Огляделась и усмехнулась в голос.

Гибсон. Мой глянцево-чёрный Гибсон! Естественно, дороже его у меня ничего нет.