Алексей Слаповский - Издранное, или Книга для тех, кто не любит читать

Как Емельянов женщину, которая его любила, не любил, а женщину, которая его не любила, полюбил

Емельянова в жизни тоже любили женщины, несмотря на его потомственную интеллигентность, которая в наши времена скорее отвращает — хлопот с ней много. Вы сами знаете, господа артисты и меломаны: женщина предпочитает обращение хоть и деликатное, но прямое и точное. Для нее все просто: если мужчина говорит «раз», то обязан сказать и «два». Ну, то есть, если не имеешь намерения жениться, то не зови, гад, вечером кофе попить. И напротив — когда прощаешься, то уходи, не тяни душу. Нормальный мужчина так и поступает. «Иди ты к черту!» — говорит. И исчезает. Без объяснений. Оно, конечно, обидно, зато все ясно. А как поступает интеллигент? Он поступает глупо, безвольно и, если вдуматься, подло. Часто, позвав выпить кофе, он только кофе и имеет в виду. А когда собирается уйти после многих совместных счастливых лет, начинает жевать: «Не кажется ли тебе, что в последнее время что-то у нас иногда местами как-то немного не так? Скорее всего, это я во всем виноват, но, полагаю, прояснилось несовпадение каких-то наших психофизических параметров, и я начинаю задумываться, не пора ли нам направить наши отношения в другое русло с перспективой их вовсе прекратить?»

— Сиди уж, лопай! — отвечает женщина. — Задумывается он! Параметры его не устраивают!

Возможно, она говорит не так. Возможно, тоже интеллигентка, она выражается следующим образом: «Видишь ли, я согласна, что у нас где-то что-то местами немного не так, а иногда даже весьма не так, но прежде, чем принимать какие-либо решения, надо всесторонне обсудить проблему и, возможно, в итоге мы увидим, что ее нет вообще!»

И т. д., и т. п.

Морока.

— Мужчина — воин на коне, — задумчиво сказал однажды Лагарпов, родственник Емельянова, — а женщина цепляется за стремя, когда он стремится в битву. И тут так — либо ударить плеткой по рукам, чтобы отцепилась, либо, жалея, волочить ее за собой и в результате покалечить.

— А может, сойти, обнять и успокоить? — спросил Емельянов.

— Ну, сойди. А биться за тебя другие будут?

Слишком долгое вступление грозит вылиться в мораль, а мораль у нас будет, как обычно, в конце.

После многих мытарств Емельянов вернулся в свое родное учреждение.

И пришла туда на работу довольно милая женщина Ольга Чибирева. Местные женщины вскоре узнали: разведена, дочь десяти лет, снимает квартиру, поскольку сама из Астрахани, где не нашлось работы по ее специальности и интересам.

Как-то Емельянов неосторожно поднял папку, которую она уронила. Ольга поблагодарила лучистой улыбкой и пошла на свое место.

И стала с этого момента посматривать на Емельянова как-то выжидательно. Дескать, что же ты? Папку поднял, как джентльмен, а дальше? Неужели на этом все твое джентльменство кончилось?

Однажды они одновременно вышли с работы. Холодная весна, дождь моросит. А рядом кафе. Не зайти ли? — предложил Емельянов. Ольга с улыбкой согласилась.

Ну, посидели в кафе, поговорили о том, о сем, оказалось много общих тем. Женщина отогрелась, похорошела, рассказала о своем детстве и прочла стихотворение Марины Цветаевой.

После этого они дружелюбно расстались.

А Емельянова начало что-то грызть.

Сидит и чувствует, как в затылок ему впивается взгляд Ольги. И даже грезится ее мысленный шепот: «Ну, что ж ты? Папку поднял, в кафе пригласил — и все?»

Емельянов отгонял эти видения, крепился.

Через месяц, в субботний день, Ольга, зная телефон Емельянова, позвонила ему и сказала, что находится неподалеку от его дома: приехала в большой магазин электротоваров за чайником.

— А откуда вы знаете, где я живу? — спросил Емельянов.

— Так вы сами говорили! — засмеялась Ольга.

Что ж, он позвал ее выпить чаю.

Попили чаю, поговорили, она читала стихи Марины Цветаевой. Глядь — ночь на дворе.

— Давайте я вам такси вызову? — предложил Емельянов, внутренне коробясь от бестактности предложения.

— Хорошо, — сказала Ольга, печально глядя в сторону.

— А можете и остаться, — исправился Емельянов. — Место найдется.

— Удобно ли? — засомневалась Ольга.

— Вполне! — воскликнул Емельянов.

И Ольга осталась.

Но того, о чем вы подумали, господа артисты и меломаны, не случилось. Емельянов, во-первых, не имел привычки сразу набрасываться на женщину, даже и симпатичную. Во-вторых, он думал о последствиях. В-третьих, он в это время был влюблен совсем в другую женщину, о чем позже. В-четвертых, как это ни покажется вам невероятно, господа артисты, мужчины не всегда имеют должный физиологический настрой. Не хочется им, да и шабаш, что с ними, сволочами, поделать?

Емельянов лежал на раздвинутом кресле, ворочался, мучался. Потом не выдержал, окликнул Ольгу, которая тоже не спала, и честно, по пунктам, признался ей в том, что выше перечислено.

— Да я ничего такого и не ждала! — успокоила его Ольга. — Надо же, какой ты мнительный!

Через неделю, опять в субботу, вечером, она позвонила Емельянову и, смеясь и плача, призналась ему в любви. Сказала, что разглядела в нем неординарного человека. Что это как маленький атомный взрыв. Что она не может с собой справиться. Читала стихи Марины Цветаевой.

Что сделали бы вы, господа артисты и меломаны? Правильно, поблагодарили бы и сказали: очень приятно, но — извини. Не совпало.

Емельянов так и сказал.

— Не верю! — ответила Ольга. — Сейчас я приеду к тебе!

— Не надо! — крикнул Емельянов.

Через час она приехала с другого конца Москвы. Стояла внизу и звонила в домофон. Опять вопрос, господа артисты и меломаны: ваши действия?

Женщина ведь под дверью!

Молодая, симпатичная!

Любящая.

Ну вот, и Емельянов поступил так же.

Ольга осталась на ночь. И на следующую ночь. И еще на одну — она не была ничем стеснена, так как отправила дочку в Астрахань к бабушке.

Неделю Емельянов терпел, хоть и при этом наслаждался, но наслаждался, как бы это сказать, поневоле. Как бы нехотя.

А потом сказал:

— Все. Извини. Не совпало. Я так не могу.

— Хорошо, — сказала Ольга.

И ушла.

На другой день Емельянову стало совестно.

На третий — совсем худо.

Ведь женщина от меня ничего не хочет и прямо об этом говорит, размышлял он. Она не захватчица, ее не интересует прописка или моя квартира, она просто влюбилась.

И он позвал ее к себе. Но сказал:

— Я врать не люблю. У меня, извини, душа молчит. Но ты мне нравишься вообще-то. Ты мне подходишь. При этом учти: у меня свои привычки. Я, например, привык спать один.

— Хорошо, — сказала Ольга.

Через неделю они спали вместе.

— Ладно, — сказал Емельянов. — Вместе так вместе. Но учти, я люблю под своим одеялом. Автономное пространство, понимаешь? Я даже когда женат был, так спал. Не люблю этой супружеской фамильярности.

— Хорошо, — сказала Ольга.

Но через неделю как-то так получилось, что они оказались по одним одеялом. Причем Ольга не настаивала, просто… То ли второе одеяло в чистку пошло или стирку, то ли еще что-то… Неважно.

— Я еще от прежней семейной жизни не очухался, — сказал Емельянов через месяц. — А получается, будто мы уже парой живем. Извини, но я не могу. Хочешь приезжать — приезжай. Но только по выходным.

Ольга согласилась — тем более, что как раз устроилась на другую работу, которая отнимала много времени.

Она приезжала по выходным и иногда в будни, по вечерам.

— Честно предупреждаю, — говорил Емельянов. — Кончится лето — кончится всё. Ты мне нравишься, ты мне всем подходишь, но — не совпало.

— Хорошо, — грустно сказала Ольга.

И Емельянову стало совестно, и он повез ее в Турцию, к морю, чтобы ей было не так больно расставаться.

Осенью вернулась дочь Ольги, у которой начались школьные занятия.

Как и было намечено, отношения прекратились. На некоторое время. Потом приехала мама Ольги помочь дочери, у Ольги появилась возможность навещать Емельянова. Он не противился, хотя регулярно говорил:

— Пора бы нам… Извини… Не совпало…

— Да мне от тебя ничего не нужно! — улыбалась Ольга.

На новогодние каникулы Ольга привезла к Емельянову дочку Стешу — не сидеть же девочке одной дома.

Стеша оказалась прелестной девочкой, хоть и безмерно при этом капризной, помыкающей матерью так же беспредельно, как Ольга к этому времени помыкала Емельяновым — правда, в отличие от дочери, без капризов, без требований. Само собой получалось. «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!» — навсегда сказал А.С. Пушкин, хотя и по другому поводу.

Праздники они провели так, как хотела Стеша: ходили в кино, в «Макдоналдс», по вечерам смотрели комедии с приторно кривляющимися американскими комиками и фильмы ужасов, которые Стеша обожала. На досуге Ольга читала вслух стихи Марины Цветаевой.