Стив Берри - Проклятие Янтарной комнаты

— Бери коробки и пойдем, — сказал один из людей.

Двое мужчин вышли в дверь, ведущую на кухню. Комната опять погрузилась в тишину. Кристиан выбрался из-за ящиков. Его руки были напряжены, ноги дрожали. Неужели это эмоции? Может ли опытный боец-эквизитор испытывать горе? Он был уверен, что не способен на это. Или это утраченная возможность разделить власть, богатство и постель с Моникой? Или то, что он внезапно оказался безработным, его когда-то упорядоченная жизнь теперь развалилась на куски? Он заставил себя отогнать эти мысли и вышел из кладовой. Вернувшись обратно во внутренний коридор, он поворачивал налево и направо, пока не нашел винтовую лестницу. Его знание расположения замка подсказало ему оптимальный путь. Нужно подняться по крайней мере на два этажа, прежде чем он попадет на главный этаж.

Наверху лестницы он остановился. Ряд все тех же окон со свинцовыми переплетами открывал вид на другой двор. Через двор замка, на верхнем этаже дальней прямоугольной башни, сквозь ряд открытых окон, он заметил женщину. Она ходила взад и вперед. Расположение этой комнаты не отличалось от расположения его собственной комнаты в Бург Херц. Тихая, не на проходе. И безопасная. Вдруг женщина остановилась в открытом прямоугольнике окна и протянула руки, чтобы закрыть рамы.

Теперь он не сомневался. Почти детское лицо и злые глаза.

Сюзанна Данцер.

Отлично!

Замок Луков, Чешская Республика

Четверг, 22 мая, 23.50

Кнолль нашел вход в потайные коридоры легче, чем он предполагал. Он просто наблюдал в приоткрытую дверь, как горничная открывала потайную панель в одном из коридоров первого этажа. Это должно быть южное крыло западного здания. Ему надо добраться до дальнего бастиона и двигаться на северо-восток, туда, где, как он знал, были расположены гостевые комнаты. Он шел осторожно, надеясь не наткнуться ни на кого из персонала. Поздний час должен был уменьшить риск столкновения. Единственными людьми, которые могли здесь болтаться, были горничные, выполняющие последние просьбы гостей перед сном. Сырой коридор под потолком был нашпигован системой вентиляции, водопроводными трубами и электропроводкой. Голые лампочки освещали дорогу.

Кнолль набрел на три винтовые лестницы и нашел то, что считал северным крылом здания. Крошечные смотровые отверстия, расположенные в потайных нишах и закрытые ржавыми железными дверцами, усеивали стены. Глазки были еще одним звоночком из прошлого, анахронизмом, когда глаза и уши являлись единственным способом получения информации. Теперь они были не чем иным, как музейным экспонатом — или же отличной возможностью для любителя подглядывать.

Остановившись у очередного обозревательного пункта, он приоткрыл железные дверцы. Кристиан узнал комнату Шарлотты по красивой постели и секретеру. Лоринг назвал так комнату в честь любовницы короля Баварии Людвига I, ее портрет украшал дальнюю стену. Кноллю стало любопытно, какое именно украшение скрывало глазок. Возможно, резьба по дереву, которую он помнил с того раза, когда сам однажды занимал эту комнату.

Он двинулся дальше.

Внезапно он услышал голоса, доносившиеся из-за каменной стены. Припав к ближайшему глазку, он заглянул внутрь и увидел Рейчел Катлер, стоявшую в центре ярко освещенной комнаты, красные полотенца были обернуты вокруг ее тела и мокрых волос.

Кнолль решил задержаться.

— Я говорила тебе, Маккой что-то задумал, — уверенно заявила Рейчел.

Пол сидел перед полированным секретером розового дерева. Он и Рейчел занимали комнату на четвертом этаже замка. Маккою отвели комнату дальше по коридору. Дворецкий, который принес их сумки наверх, объяснил им, что эта комната называется Свадебной спальней в честь картины, которая висела над огромной кроватью, — портрет семнадцатого века, изображающий пару в аллегорических костюмах. Комната была просторная и оборудована отдельной ванной. Рейчел воспользовалась возможностью полежать несколько минут в ванне, вымывшись перед обедом, который, как им сообщил хозяин, будет накрыт к шести.

— Мне не по себе от этого, — вздохнул Пол. — Я представляю себе Лоринга не таким человеком, которого можно не воспринимать всерьез. И особенно — шантажировать.

Рейчел сняла полотенце с головы и зашла обратно в ванную, насухо вытирая волосы. Затем включила фен.

Пол разглядывал картину на противоположной стене. Это было изображение кающегося святого Петра. Да Кортона или, может, Рени. Итальянцы семнадцатого века, если он правильно помнил. Дорогая картина — при условии, что ее вообще можно было встретить вне музея. Полотно выглядело настоящим. Из того немногого, что он знал о фарфоре, фигурки, выставленные на пристенных полках по обе стороны картины, принадлежали руке Рименшнайдера, немецкого мастера пятнадцатого века, и были бесценны. По пути вверх по лестнице в спальню они проходили мимо других картин, гобеленов и скульптур. Работники музея Атланты многое бы отдали за то, чтобы выставить хотя бы несколько этих предметов!

Фен смолк. Рейчел вышла из ванной, теребя пальцами каштановые волосы.

— Как номер в отеле, — пробормотала она. — Мыло, шампунь и фен…

— За исключением того, что эта комната украшена произведениями искусства стоимостью в миллионы долларов.

— Это все оригиналы?

— Насколько я могу судить.

— Пол, нам надо что-то решать с Маккоем. Он зарвался.

— Согласен. Но посмотри на Лоринга. Он совсем не такой, как я представлял.

— Ты насмотрелся фильмов про Джеймса Бонда. Он просто богатый старик, который любит искусство.

— Он воспринял угрозы Маккоя слишком спокойно, на мой взгляд.

— Может, нам позвонить Паннику и сообщить, что мы остались здесь переночевать?

— Я не думаю. Давай пока просто послушаем. Но я голосую за то, чтобы выбраться отсюда завтра.

— От меня ты жалоб на этот счет не услышишь.

Рейчел развернула полотенце и не спеша стала натягивать трусики. Пол не мог оторвать глаз от треугольника вьющихся волос внизу ее плоского живота, тщетно стараясь оставаться равнодушным. Она подняла ногу, и ему открылся розовый бутон тщательно выбритой промежности.

— Это нечестно, — сказал он, ощущая набухание не умеющей размышлять плоти.

— Что?

— Ты тут вертишься голая.

Рейчел поправила трусики на крепкой попке, подошла и села к нему на колени.

— Я искренне говорила прошлой ночью. Я хочу попытаться снова.

Он смотрел на Снежную королеву, почти голую и такую желанную.

— Я никогда не переставала любить тебя, Пол. Не знаю, что со мной случилось. Думаю, что моя гордость и злость перевесили все остальное. Был момент, когда мне казалось, что я задыхаюсь. Ты тут ни при чем. Это только я. После того как я стала судьей, что-то произошло. Я не могу объяснить.

Она была права. Их проблемы возросли после того, как она приняла присягу. Возможно, свою роль сыграло удовлетворение от того, что все вокруг твердили ей «да, мэм» и «ваша честь». Это чувство было трудно оставить за порогом офиса. Но для него она была Рейчел Бейтс, женщиной, которую он любил, а не предмет поклонения или сосуд мудрости Соломона. Он спорил с ней, говорил ей, что надо делать, и ворчал, когда она этого не делала. Возможно, спустя некоторое время разительный контраст между их мирами стал слишком большим. Все неимоверно усложнилось, и однажды она окончательно избавила себя от одной из сторон жизненного конфликта.

— Смерть отца и все эти события вернули меня домой. Вся семья мамы и отца была убита на войне. У меня никого нет, кроме Марлы и Брента… и тебя.

Ее пышная грудь с набухшими, жаждущими ласки сосками нежно касалась его лица. Пол смотрел на нее и, как прежде, терял голову от возбуждения.

— Я говорю искренне. Ты моя семья, Пол. Я совершила огромную ошибку три года назад и признаюсь тебе в этом. Я была не права!

Он точно знал, насколько трудно ей было сказать эти слова. Но он хотел понять:

— Почему сейчас?

— Прошлая ночь, когда мы носились по аббатству, висели на этом ужасном балконе, я подумала о доме. Ты приехал сюда, когда понял, что я в опасности, и многим рисковал из-за меня. Мне не надо было все так усложнять. Ты не заслужил этого. Все, о чем ты меня когда-либо просил, — это немного мира, покоя и постоянства. А я все только усложняла!

Пол никак не мог выбросить из головы Кристиана Кнолля. Хотя Рейчел и не призналась, но Пол почувствовал, что Кнолль ее привлекал. И Кнолль оставил ее умирать. Возможно, его поступок послужил напоминанием аналитическому уму Рейчел, что на самом деле все не так, как кажется на первый взгляд. Включая ее бывшего мужа. Какого черта! Он любил ее, хотел вернуть. Время действовать, или он потеряет ее навсегда.

И Пол нежно прикоснулся к ее губам.