Чарльз Сноу - Поиски

Картина получается неприглядная, и хотя повествование Сноу, как обычно, сохраняет свое спокойствие, оно далеко от бесстрастия. Этот роман — в защиту правды и права прогрессивной части современной интеллигенции отстаивать свои убеждения.

В дальнейших продолжениях большой серии «Чужие и братья» мы встретимся, возможно, с очень интересными и очень острыми выводами относительно современной буржуазной действительности, тем более что уже обещанные автором романы «Преданный», где будет показан «новый поворотный момент в сознании Льюиса Элиота», а также роман «Коридорами власти», который будет посвящен «высшему руководящему слою» современной Англии, хронологически прямо соприкасаются с настоящим временем, что, естественно, увеличивает их актуальность.

Вся эпопея, охватывающая последние сорок лет современной истории, все ближе подходит к событиям буквально сегодняшнего дня. Вместе с этим все большее напряжение приобретает конфликт человека и общества, все более наглядной становится уродливая дисгармоничность порождающего этот конфликт строя жизни.

За последние годы возрастает значение публицистики в творчестве Сноу. В упоминавшемся интервью очень интересно ставится вопрос о соотношении между публицистикой Сноу и его романами.

Ссылаясь на свою так называемую «ридовскую лекцию» «Две культуры и научная революция», Сноу говорит прямо: «Выло бы идеально, если бы мои романы читались с постоянным обращением к этой лекции, как к комментарию».

Что это за «ридовская лекция»? Она была прочитана в 1959 году и опубликована «Университетской прессой» Кембриджа. И в этой лекции, а также в развивающей ее идеи статье «Две культуры», появившейся в номере от 25 октября 1963 года «Литературного приложения к „Таймс“», Сноу поднимает очень важный вопрос о том, что между старой гуманитарной культурой «западного общества» и той культурой, которая возникает в XX столетии как производное совершающейся «научной революции», и между двумя интеллигенциями, принадлежащими этим культурам, растет взаимное непонимание, разобщенность, что представляет очень тревожное и даже опасное явление.

Сноу, мучительно ощущающий противоречия современного мира, нащупывает болезненный антагонизм в такой, имеющей колоссальное значение области, как культура, внимательно исследует это явление и приходит к выводам, имеющим крайне ответственное значение. Устанавливая, что между «литературной культурой» и «научной культурой» и соответственно между двумя слоями современной интеллигенции «западного общества» давно уже нет взаимопонимания, что эта распря, отзывающаяся и на воспитании молодого поколения, чревата тяжелыми последствиями, Сноу не оспаривает того, что устанавливаемая им двойственность современной культуры является выражением предельно обостренных социальных противоречий эпохи.

Необходимо указать еще на одно публицистическое выступление Сноу, на его доклад «Моральная ненейтральность науки», который он прочел в 1960 году и в котором он выступил и как ученый и как писатель, настаивая на том, что деятели современной науки и все деятели современной культуры должны полностью осознать ту огромную ответственность перед человечеством, которую они несут в наш тревожный век, когда результаты «научной революции» могут быть использованы враждебными человечеству силами в истребительной современной войне.

Проблема человеческой ответственности постоянно возникает в романах Сноу («с нею связано все, что я делаю»), и в этом отношении между его художественным творчеством и его публицистикой существует очень тесное взаимопроникновение. Всегда публицистика Сноу как бы договаривает то, что уже содержится в его художественных произведениях. Здесь делаются выводы, и язык логики придает этим выводам форму категорической убедительности. Идеи оттачиваются, становятся очень ясными.

В этом сила публицистики Сноу, и очень понятно авторское желание, чтобы читатель его романов был вместе с тем читателем его публицистики.

Чарльз Сноу — убежденный сторонник реализма. Из того, что было уже сказано, очевидна степень соответствия произведений Сноу запросам времени: постоянно берется текущий или недавний момент действительности, характеры очерчены с крайней точностью, обстоятельства всегда обозначены отчетливо, психологическая сторона повествования всегда крайне детализирована.

При всей своей внешней простоте и кажущейся безыскусственности проза Сноу отличается большой внутренней сложностью. И она вовсе не традиционна по своей форме.

Однако своеобразие реализма Сноу связано с очень определенной преемственностью. Если собрать суждения столь современного по своим эстетическим вкусам и стремлениям автора по данному поводу, становится очевиден и его глубочайший интерес к художественному опыту классического реализма. Он высоко ставит Ибсена с его высоким мастерством идеологической драмы. В последнее время он все больше ценит Диккенса, который, видимо, импонирует ему своей социальной контрастностью и силой характеров. Ему близок реализм Бальзака, и в наше время не утрачивающий своей актуальности.

Особое значение в творческом развитии Сноу имела русская литература. Здесь он нашел величайшие образцы реализма. По его признанию. Толстой, Достоевский, Тургенев оказали на него глубокое влияние.

И если сам Сноу часто говорит о том, что питает чувство уважения и симпатии к Антони Троллопу, которого высоко ставил внимательно читавший его романы Л. Н. Толстой, то это может быть правильно понято лишь в большом контексте его литературных интересов.

Проза Сноу имеет под собой фундамент классического реализма. Ее современный характер и ее актуальность не поверхностны.

Необходимо сказать, что Чарльз Сноу постоянно выступает как активный противник модернизма. В уже упоминавшемся интервью он замечает по поводу высказанного его собеседником соображения, что его художественным достижениям «свойственна глубокая сознательность» в отношении творческого метода:

«Я начал писать в духе сознательного, это слово выбрано Вами удачно, протеста против чисто формального романа, представленного, скажем, Джойсом и Вирджинией Вульф. Мне казалось тогда, и я остаюсь при этом мнении до сих пор, что формализм такого толка имеет мало смысла и не имеет будущего… Изымая человека из социального окружения, вы тем самым не делаете его интересней, не делаете его значительней. Напротив, он становится крайне серым. Вот почему литература формализма на протяжении 1914–1950 годов была связана не обязательной, но и не случайной зависимостью от всякого рода социальной реакции. Для меня все это неприемлемо. Я не приемлю серости. Я не приемлю реакции. Я не приемлю искусства, из которого изъят интеллект…»

Эта философия творчества, изложенная с обычной для Сноу энергией, передает целеустремленность его произведений, их социальную динамику и выделяет в них то, что сделало их таким важным фактором современной борьбы между силами прогресса и силами реакции в области всемирной литературы.

Американский критик Лайонель Триллинг назвал «политической схемой» его роман «Masters» («Наставники»). Сноу, отвечая на этот выпад, просил обратить внимание на то, что в его произведениях «проблема поражения» первенствует над «проблемой удачи», и таким образом подчеркнул, что не боится упрека в обнаженности той тенденции, которой он придает существенное значение.

Относительно своих видов на будущее Сноу заявляет в интервью, что, закончив большую серию «Чужие и братья», он намерен «написать роман совсем другого рода», не находящийся в какой-либо зависимости от уже осуществленного замысла.

«Кроме того, я намерен высказаться по ряду политических проблем: обидно быть связанным с различными слоями общества в столь драматическое и революционное время, как наше, и не высказать своего мнения относительно того, что же следует делать. Если я этого не сделаю, то я буду считать, что не выполнил до конца свой долг перед нашим временем».

Таким образом, углубление социальной критики, все более широкое раскрытие процессов современной действительности — это перспектива, в которой можно себе представить развитие большой серии «Чужие и братья» и последующие произведения этого автора.

Творчество Чарльза Сноу принадлежит к самым значительным явлениям литературы современного Запада. Оно представляет пример писательского мужества, ибо цикл «Чужие и братья» является огромным по масштабу произведением, в котором дисгармоничность современного капиталистического мира показана прямо и доказательно, с подлинно научной требовательностью к тому, чтобы каждая деталь все более расширяющегося изображения была точна и значительна.