Режис Морейра - Не теряя времени. Книжник

— Ого! — удивился трубач. Он сел и мечтательно улыбнулся.

— Вы уверены? — фыркнул один из ударников.

— Мне никогда не удавалось доиграть эту вещь до конца, — сказал гитарист и игриво хихикнул, как будто вспомнил что-то очень и очень забавное.

— Да это ни один оркестр никогда до конца не сыграл! — сказал его товарищ и прямо-таки покатился со смеху.

— Знаю! — Фабиан тоже весело хмыкнул и оглядел гостей — они и не подозревали, что их ждет. — Ну, давайте!

Музыканты настроили инструменты и потихоньку заиграли.

Поначалу все было невинно. Они вступали по одному, занимали свое место и дожидались, пока подтянутся остальные. (А слушатели, сидящие или лежащие по всему саду без дела и почти без сил, настроились послушать музыку мгновенно.)

Но вот оркестр в полном сборе — теперь-то все и началось по-настоящему.

Первыми, на ком сказалась музыка, стали едва знакомые друг с другом мужчина и женщина, они совсем недавно встретились и сели на траву подальше от оркестра, чтобы спокойно побеседовать.

Штука в том, что эта музыка действовала на вас тем сильнее, чем меньше вы на нее обращали внимание. Ей доставляло нехорошее удовольствие нападать на тех, кто этого совсем не ждет, нравилось захватывать людей врасплох. Тут, между прочим, получали преимущество музыканты (они-то никак не могли оказаться в неведении): прежде чем самим подпасть под чары, они успевали насмотреться, что творится с другими.

Малознакомая пара была так занята беседой и так мало обращала внимание на музыку, что все произошло очень быстро. Мужчина вдруг, посреди ничего не значащей фразы, неожиданно для самого себя положил руки даме на грудь. Она же, к собственному удивлению, не только не возмутилась, но обхватила его руки и прижала их к себе еще покрепче. Они изумленно посмотрели друг другу в глаза и, не выговорив ни слова, сплелись в объятиях.

Еще миг — и она лежала на земле, а он — на ней.

Музыка возликовала при виде первых жертв и перекинулась на другие. Завоевать этих людей ей, при ее проникновенности, ничего не стоило. Подвыпившие, разгоряченные, веселенькие и полураздетые, они с готовностью воспринимали веления чудесной музыки, едва она касалась их ушей, и легко покорялись ее упоительной власти.

Ковбой тотчас откликнулся на зов метисочки, которая, заслышав музыку, стала тереться бедрами о его ноги. Он, не меняя позы, чуть приподнял ее и усадил повыше. Метиска вздрогнула, судорожно вздохнула и заерзала опять.

А музыка, неотразимая, набирала силу, неслась все дальше. Она обволакивала мужчин и женщин, завихрялась вокруг них, подзуживая их искать партнера. За исключением первой пары, все гости Фабиана Вальтера давным-давно знали друг друга, поэтому на пары разбивались быстро. Музыке редко приходилось иметь дело с такой податливостью и охотой, она могла бы даже заскучать, но нет, она была скорее благодарна людям за такое рвение и ради них старалась превзойти себя. Чувствуя это, музыканты тоже старались быть на высоте. Подкачал только один из гитаристов — бросил гитару ради девушки, которая стояла рядом, жадно смотрела на него и ждала. Но музыка продолжала звучать.

Не быстрая и бурная, а ровная, спокойная, пленительная, даже труба звучала ласково и задушевно.

Дерево в саду было только одно, зато кустов — в изобилии, в них-то и находили прибежище любовники на одну ночь.

Музыка сочла, что работа близится к концу, и тут заметила Фонтанну с Беном, лежавших спиной к спине. Такую слитную, единую, прочную парочку, что чуть не обманулась. Она подлетела к ним поближе, хоть особой необходимости в том и не видела. И чуть коснулась их, совсем слегка.

Бен и Фонтанна, Фонтанна и Бен.

Она уж собралась упорхнуть и взять в оборот Фабиана Вальтера, но вдруг замерла.

Впервые за долгую-долгую жизнь музыка услышала сама себя. Она попятилась, вернулась к Фонтанне и Бену. Невероятно! Их движения, музыка их слитых воедино тел манили музыку, вторили ей, это и была сама музыка.

Она узнала в них своих родных детей. Растроганно накрыла их и осталась подле них надолго.

«Какого дьявола он тянет?» — изнемогая, думали музыканты.

Фабиан Вальтер остался последним, не считая их. Скрутит его — и им можно наконец перестать играть и утолить тот зуд, которым накачала их музыка.

Откуда же им было знать, что музыка задержалась по семейным обстоятельствам и потому никак не настигала Фабиана. А он и не спешил. Он знал, что с ним должно случиться и что поэтому оно случится с ним последним, не считая музыкантов. С таким же умилением, с каким не так давно он озирал свой сад, охваченный весельем, опьянением и пляской, он созерцал его теперь в любовных корчах. Он наслаждался этим чудным видом, не вглядываясь в мелкие детали. Но вот и его поразила волшебная музыка, да так, что он помчался со всех ног к одной подруге, сгреб ее в объятия и утащил под огненное дерево.

А музыканты подбросили в воздух свои инструменты и вырвались на свободу.

Инструменты с грохотом упали на землю, музыка прекратилась, но продолжала жить в каждом, кто находился в саду.

Жара между тем возрастала до жути.

На известное время — и по известным причинам — гости преодолели ее, она даже пришлась им кстати, но теперь она вновь на них обрушилась, не давая дышать.

В такой адской жаре не спасала и нагота, голышом было ничуть не лучше.

— Надо что-то делать! — сказал кто-то.

Фабиан Вальтер тихонько поднялся с земли. Подружка его уснула под деревом, и он не стал ее будить. Пока все гости, кто во сне, кто наяву, мечтали о дожде, он потихонечку прокрался в дом. И вскоре вышел, потирая руки.

Так же украдкой вернулся он к огненному дереву в глубине сада и к спящей под ним женщине. Помедлив, разбудил ее, и оба присоединились к народу.

— Что случилось? — спросил Фабиан у народа.

— Дико жарко…

— Помру… — и т. д. отвечал народ.

— Чего же вы хотите?

— Дождя!

— Чтоб полило!

— Воды…

— Отлично, — сказал Фабиан. — Раз так, я спляшу для вас танец дождя.

Те, у кого еще остались силы, засмеялись, другие улыбнулись, а третьи — этих было больше всех — вздохнули да и только.

— Да ладно! — фыркнула роскошная толстуха вся в поту.

Но Фабиана это не смутило. Он встал посреди сада, запрокинул голову и стал переступать на месте. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее, задвигались ноги, задвигались руки, за ними — все туловище. Ритмично, незатейливо, неистово.

Ковбою идея понравилась, а стоять просто так и ждать, чтоб что-нибудь произошло, наскучило. Он подбежал к африканцу и заплясал вместе с ним.

Фабиан узнал его и, не останавливаясь, бросил:

— Привет, почтальон!

— Здорово, бакалейщик! — отвечал Ковбой.

Его примеру последовали и другие гости. Фонтанна, заядлая плясунья, легко подбила Бена, и скоро танец дождя плясали все.

Отплясывали лихо и старательно, изнемогали от жары, но вызывали, упорно вызывали дождь. Так длилось долго, некоторые падали без сил на землю, но не переставали танцевать и лежа. Не сдавался и Фабиан Вальтер, он был неутомим, плясал, то воздевая руки-ноги-голову, то опуская вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… пока вдруг из груди его не вырвался истошный вопль — и хлынул ливень.

Тогда и все танцоры закричали, подняли руки к небу, веря и не веря в это чудо, и заплясали с новой силой, подставляя тело долгожданному дождю.

Все предавались буйной радости и не сразу расслышали детский смех.

В кустах по периметру сада прятались детишки со шлангами в руках и, глядя, как танцуют голышом, под струями воды, их папы, мамы и другие взрослые, заливисто смеялись.

Гости сообразили, что их разыграли, и решили отомстить. Они бросились к кустам, отняли у детишек шланги и с притворным гневом стали их обливать. А дети с хохотом катались по земле.

И все промокли до нитки.

Ночной воздух похолодел, из шлангов лилась ледяная вода, гости начали мерзнуть.

«На людей не угодишь!» — подумал Фабиан Вальтер и порадовался тому, как мудро поступил, когда не велел детям заливать костер.

Все-все теперь, и маленькие, и большие, расселись вокруг костра. Все обсохли, оделись и прижались друг к другу. Ковбой помог Фабиану принести из дома пирожные и бутылки рома.

— Хорошо быть бакалейщиком, — сказал по дороге Фабиан Ковбою. — Всегда есть что выпить и закусить.

Ковбой согласился.

Музыканты вернулись к своим инструментам. Дети обступили тамтамы. Фонтанна попросила трубача научить ее играть на трубе. И когда ей удалось извлечь первый звук, все замолчали и зааплодировали. Высокий негр по имени Мохамед стал горячо доказывать Бену, хоть тот и так не сомневался, что танец дождя на самом деле существует и что у него на родине есть люди, способные при помощи этого танца оросить огромное пространство. Ковбой с Фабианом пили и веселились, и Ковбой все выспрашивал, как называется недавняя мелодия.