Ира Брилёва - Приключения вертихвостки

— Скорее всего, это из-за наследства. Если, конечно, у тебя нет каких-нибудь могущественных врагов, которым ты прищемила хвост или перешла дорогу.

И он поднял на меня страдальческий взгляд. Я помотала головой. Никому я ничего не прищемляла! Дэвик вздохнул.

— Если это из-за Сашкиного завещания, то они весьма оперативно все разнюхали. Хотелось бы знать, кто именно им рассказал про завещание. Нет, я допускаю, что сам факт существования завещания — это, само собой, не тайна. Оно должно было где-то быть. Но откуда они узнали, что я буду у тебя этим вечером? И о том, что я должен тебе — именно тебе! — что-то вообще сообщать! Странно это все. Но я обязательно докопаюсь до истины. Не сомневайся, — голос Дэвика сейчас звучал очень убедительно, хотя он и морщился от боли после каждого произнесенного им слова. — Ну, ладно, узнали и узнали. Могли бы просто прийти поговорить. Просто я не думал, что они начнут действовать такими методами.

Я сидела около него, и до меня понемногу доходил смысл его слов. Значит, получается, что из-за этого дурацкого списка, который мне недавно торжественно зачитал этот юридически подкованный нотариус, я теперь оказалась в положении зверька, на которого можно открывать охоту?

— Нет, так я не хочу, — я заявила это вполне уверенно и безапелляционно. — А ты можешь как-то это все поменять. Прямо сейчас.

— Что поменять? — не понял Дэвик и болезненно поморщился.

— Ну, все это наследство. Если меня из-за него хотят убить, то зачем мне такой подарок? Я и без этого неплохо жила. — Я даже разозлилась.

— Нет, здесь ничего прямо сейчас поменять нельзя, — сказал Дэвик и снова охнул. — Да и потом, даже если ты и захочешь что-то изменить или просто ото всего отказаться, то на это нужно время. А вот его-то у тебя как раз может и не быть. И потом, эти люди вряд ли поверят, что ты добровольно откажешься от такого куска. Нет, не поверят. И поэтому охота на тебя будет открыта до победного конца.

Это мне совсем не понравилось.

— И что же мне делать? — растерянно спросила я.

— Ну, прежде всего, сейчас рассказать милиции все, что произошло. Ну, например, что к тебе на огонек заглянул старый приятель, и пока мы с тобой расслаблялись, произошел этот непонятный казус с выстрелами. Наверное, кто-то что-то перепутал. Прикинься дурочкой — так безопасней всего. Но про наследство тебе лучше помалкивать. И еще. Мой тебе совет — бери это Сашкино барахло, и потом тебе уже никто не будет страшен. А то так тебя точно пришьют где-нибудь в темном углу. На всякий случай, для верности. Они все равно не отвяжутся. Точно! — и Дэвик снова охнул, видимо, от нового приступа боли. Но он не сдавался, профессионализм был сильнее любых личных неприятностей: — И потом, зачем тебе что-то менять? Деньги — это всегда хорошее подспорье в жизни. Особенно, для молодой хорошенькой девушки, — Дэвик даже попытался улыбнуться. — С помощью денег ты сможешь что-нибудь предпринять. Например, откупиться, или сама пойдешь в наступление. В общем, что-нибудь придумаешь. Тебе, главное, продержаться до вступления в наследство. А потом ты наймешь целую армию, и тебе никто не будет страшен. Чем ты рискуешь? Жизнью? Так теперь ты в любом случае под ударом! — Дэвик распалился и даже начал жестикулировать, словно выступал в суде перед коллегией присяжных. — Но ты можешь хотя бы попробовать выжить. Если все получится, то будешь королевой…

— А если нет, то меня в любом случае грохнут, — закончила я его мысль, — вот, Сашок, молодец, удружил, — я снова развеселилась. Но теперь это была не истерика. Нет, теперь это был мой прежний, зауральский смех. Из той моей жизни. Мои мозги, расслабившиеся от сытой и красивой жизни, неожиданно сами собой стали оживать. Мне же бороться за свою жизнь было не привыкать. Вся моя прежняя, теперь уже слегка забытая, жизнь была борьбой за выживание. Ну, что ж! Вызов принимается.

И мне сразу полегчало.

А Дэвик не унимался:

— А что же ты хотела? Денежки — они всегда такие, с приколами. Особенно денежки огромные. Да еще с неба свалившиеся. На них же всегда найдется, кому позариться. Единственная закавыка — это, как они обо всем узнали? — и Дэвик задумался. По его лицу иногда пробегала болезненная гримаса, но нотариус явно одерживал верх над болеющим человеком.

Я тоже задумалась. Он был прав. Никакие богатства еще никому не доставались без борьбы или хотя бы просто какой-нибудь мышиной возни. И там иногда постреливают — я это знала, этого добра в любом киношном сериале целые километры.

— Слушай, а может, это не его семья? — меня вдруг осенило. — Может, ты ошибаешься?

Взгляд Дэвика из жалобного стал сочувствующим:

— Девонька, если бы ты потерлась столько же, сколько я, там же, где и я, ты бы уже ни в чем не сомневалась. Все же сходится. Ну, кто будет вычислять место жительства какой-то среднестатистической девицы, да еще нанимать снайпера? А то, что это снайпер — к гадалке не ходи! Это все больших денег стоит. И если у тебя нет могущественных врагов, то кроме семейства Сашка этим больше заняться некому. Тем более у них такой грандиозный повод! — Дэвик выдохся, и теперь лежал на полу тяжело дышащей грузной кучей.

Я раздумывала над его словами несколько минут, но мои размышления прервал звонок в дверь. Милиция была бесцеремонна.

— Что здесь произошло? — Неприятный человек с неприятным лицом и таким же голосом задал мне этот вопрос, тоном, которым обычно спрашивают: «Как твои дела?», когда встречаются с человеком, с которым вы расстались только час назад.

Я рассказала то, что мне велел Дэвик. Милиционер все записал и собрался уходить.

— Господин милиционер… — начала было я, но его взгляд остановил мой так и не начавшийся поток слов:

— Я не милиционер. Я — следователь.

И он ушел, кивнув своему помощнику. Тот оказался полной противоположностью своего шефа. Он методично облазил на четвереньках всю комнату, поднялся, отряхнул колени и улыбнулся. «Чепуха! Дело житейское!» Вылитый Карлсон, который живет на крыше. Мне аж легче стало. Затем он заглянул на балкон, все время что-то бормоча себе под нос и вернулся в комнату.

— Наверное, из соседнего дома стреляли. Похоже, вы кому-то здорово на хвост наступили.

— Никому я никуда не наступала, — искренне возмутилась я, помня советы Дэвика, — я вам говорю, что это меня с кем-то спутали. Ну, сами подумайте! Кто мне может желать зла? — И я состроила глазки этому веселому человеку.

— Не знаю, не знаю, — действительно засомневался он, внимательно разглядывая меня.

Мы поболтали, и следователь оставил мне номер своего мобильника с традиционно-сериальным напутствием: «Если что вспомните — звоните». После этого он откланялся, забрав с собой всех своих подручных. «Скорая» увезла Дэвика, и я осталась одна. Здраво рассудив, что после посещения моей квартиры таким количеством людей, включая милицию, новых покушений до следующего утра, скорее всего, не будет, я кое-как прибрала в спальне, приняла душ и, обмазавшись с головы до ног огромной порцией ночного крема, завалилась спать. Война войной, но выглядеть женщина должна хорошо всегда. Даже на войне.

На следующий день я развила бурную деятельность. Мне страшно хотелось узнать о дальнейших планах моих неизвестных врагов. Но для этого я должна была быть в гуще событий, чего мне абсолютно не хотелось делать лично. Поэтому я придумала весьма хитроумный — с моей точки зрения — план.

Я не стала собирать громоздких чемоданов, а, прихватив с собой только самое ценное и необходимое, отправилась прямиком к Нике, соблюдая все правила конспирации, которым меня научила жизнь и телесериалы.

Первое, что я сделала, это сменила «симку» на своем телефоне. Так гласил неписанный, а показанный по телеку, Первый Закон Конспирации. До вчерашнего дня я бы могла похвастаться абсолютным рекордом по просмотру телесериалов. И там всегда, чтобы уйти от предполагаемых врагов, главный герой первым делом выбрасывал свой телефон. Но со вчерашнего вечера мне что-то совсем расхотелось смотреть сериалы. Жизнь оказалась еще более натуральной, чем самый захватывающий сериальный сюжет.

Я ограничилась выбрасыванием «симки». Во всяком случае, так я уж точно не подставлю Нику, если вдруг меня захотят вычислить по телефону. Последний звонок, который я сделала по моему старому телефонному номеру, это был звонок моей горничной-филиппинке. Мы за время общения с ней все же умудрились изобрести некий, понятный только нам двоим, язык.

— Маня, вы уходите в отпуск. На три месяца, — сообщила я ей безо всяких объяснений. — Я потом вам позвоню.

После этого моя бедная, ни в чем не повинная «симка» улетела в ближайшую канаву. А судьба моей горничной перестала меня интересовать в принципе.

Ника, не задавая мне ни одного лишнего вопроса и взирая на меня подобострастно-восхищенным взглядом, выслушал все мои инструкции и даже кое-что записал, чтобы не забыть. Потом я залезла в Интернет и, покопавшись там с полчасика, нашла то, что нужно. Это было модельное агентство, носившее пышное название «Суперстар-Альфа». Реклама его на сайте была достаточно строгой, но личики у моделек на рекламном ролике были лукавые и, я бы даже сказала, разбитные. Это-то меня и привлекло. Модели, которые не станут задавать лишних вопросов — а из рекламного ролика это было ясно даже слепому — подходили мне на сто процентов. Я предусмотрительно, еще с самого утра, оделась вызывающе дорого. Кстати, Никино восхищенное молчание и полное повиновение отчасти были вызваны именно моим внешним видом. Выполнив первую часть моего плана, я приступила к реализации второй части. Теперь я отправлялась на встречу со своей судьбой — так любят писать в дешевых провинциальных романах. Но сейчас в этой фразе для меня крылся самый настоящий сакральный смысл. Взяв у Ники напрокат его весьма недурственный новый «Ниссан», я заявилась в выбранное мною с помощью всезнающего Интернета модельное агентство.