Марина Палей - Клеменс

Отпивши с нами чаю, она, взяв книжку и кошку с моих колен, устроилась в кресле у окна, за которым, словно библейская манна, густо валил сладкий ветхозаветный снег. Он стоял сплошною завесой.

Можно было принять за рабочую гипотезу, что соткана она была из цветов вишневого сада – того, давно вырубленного. Да, новогодний снегопад состоял из манны ветхозаветных пращуров – и чеховских лепестков… Наверное, тот же состав в тот вечер имела моя душа…

На столе красовалась массивная, темного серебра, сахарница с голубыми кусками рафинада, к ней прислонились серебряные щипцы в виде чьих-то когтистых лап, рядом стоял серебряный же заварной чайник, полный коньячной крепости цейлонского чая, серебряный самовар (жаль, с электроразогревом); перед каждым из нас стояли чашка и блюдце китайского фарфора с распластанным в полете огненно-золотым драконом; в центре стола переливалась рубиновыми вспышками хрустальная вазочка с вишневым вареньем; рядом янтарными огнями играло варенье персиковое. Каменно-твердым бруском, ровным, только что с холода, желтело в маленькой хрустальной плошке свежайшее сливочное масло с всаженным в нем, как восклицательный знак, серебряным ножичком. Молочник был полон душистых сливок цвета слоновой кости… Я заметил, что под ажурной шалью (может, дело было в выигрышном освещении) руки моей жены имеют тот же цвет…

Клеменс был дома. Еще днем он был приглашен в мою комнату, чтобы взять из-под елки подарок – аккуратно завернутый в тончайшую голубую бумагу портрет Пауля Целана в моем карандашном исполнении. Затем он позвал меня в свою комнатку и, излучая непостижимое свое сияние, казалось, особенно ярко, протянул мне плоскую картонную коробку – набор старинных пластинок с русскими военно-духовыми оркестрами. Усталый, похожий на гимназиста, провалившего экзамен, он вежливо отказался от семейных посиделок. И я не расстроился.

Главное, он был дома.

… А мы играли в лото и слушали музыку. Жена уже убрала чайные принадлежности и поставила на стол большое розовое блюдо с орехами, каждый из которых был завернут в серебряную фольгу… Шурша, мы разворачивали орехи, с хрустом раскалывали их тяжелыми, почерневшего серебра, щипцами и бросали гречески смуглые скорлупки в синюю керамическую вазу…

Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,

Что из грецкого ореха

Сделал стул, чтоб слушать эхо,

И кричал!.. И кричал!..

Одновременно с этим мы клали в ряд на скатерть карточки лото: птицу к птице, розу к розе, сердце к сердцу. Ну и, конечно, слушали музыку…

Конечно, да простит мне Бог мою выстраданную сентиментальность, это был Чайковский: "У камелька", "Масленица" и другие месяцы: "Песня жаворонка", "Подснежник", "Белые ночи", "Баркаролла", "Песнь косаря", "Жатва", "Охота", "Осенняя песня" – и снова зимняя, декабрьская – "На тройке"… Впрочем, ни один из нас, думаю, не вдавался в связь мелодий с определенными месяцами – какая разница?

Мы просто плыли себе по голубой, по прозрачной реке счастья – она была такова, что я предпочел бы утонуть, чем выйти на берег.

А еще мы слушали, конечно, "Детский альбом". И когда закончилась

"Утренняя молитва", я вдруг услышал: как ты изволил почивать, душа моя? – и увидел, как моя матушка, дочь героя Крымской кампании, матушка, похожая одновременно на знаменитую французскую актрису восемнадцатого века и микеланджеловскую мадонну, быстро проходит анфиладу парадных комнат, заворачивает в коридорчик, ведущий к заколоченной на зиму веранде, чтобы заглянуть в боскетную – расписанную яркой зеленью и цветами, посреди которой летает несколько птиц, – возвращается назад, поднимается в девичью – надобно задать каждой девушке, сколько сплести на сегодня кружев… А на закружавленных январских окнах уже с ночи сплетены сизые кружева-узоры – и кое-где иней так толст, что походит на утрехтский рытый голубой бархат, жарко разгорается печь, "Зимнее утро", вкусно-превкусно пахнут сосновые дрова, в капкан на кухне попалась мышь, она теперь умрет, это непонятно и страшно, "Игра в лошадки", висячая галерея, и каретный сарай, и оранжерея прогибаются под обузой снега, "Мама", полно тебе, душа, дуться, ах, оставьте, маменька, – она сидит в гостиной и разливает чай одной рукой придерживая чайник другой кран самовара из которого вода течет через верх чайника на поднос моя сестра ходит в коротеньком холстинковом платьице в белых обшитых кружевом панталончиках и октавы может брать только arpeggio Ich danke lieber Карл Иванович рядом с моим маленьким братом сидит няня в чепце с розовыми лентами в голубой кацавейке "Марш деревянных солдатиков" из окна видны сеновал голубятня скотный двор а там старуха пронесет из амбара в кухню чашку яиц с мукой да кучу яиц "Кукла больна" при свете лампадки висевшей перед тусклым старинным образом не ты ли ангелом была а через это окно виден луг с одной стороны которого гумно напротив лес и далеко в лесу виднеется избушка сторожа "Похороны куклы" рыженькая лошадка на которой ехал папа шла легкой игривой ходкой изредка опуская голову к груди "Новая кукла" одна большая в синем салопе с собольим воротником другая маленькая вся закутанная в зеленую шаль из-под которой виднелись только маленькие ножки в меховых ботинках не обращая на мое присутствие в передней никакого внимания хотя я счел долгом при появлении этих особ поклониться им маленькая молча подошла к большой и остановилась перед нею большая размотала платок закрывавший всю голову маленькой расстегнула на ней салоп и когда ливрейный лакей получил эти вещи под сохранение и снял с нее меховые ботинки из закутанной особы вышла чудесная двенадцатилетняя девочка

"Мазурка" в коротеньком открытом кисейном платьице белых панталончиках и крошечных черных башмачках на беленькой ее шейке была черная бархатная ленточка головка вся была в темно-русых кудрях которые спереди так хорошо шли к ее прекрасному личику а сзади к голым плечикам что никому даже самому Карлу Иванычу я не поверил бы что они вьются так оттого что с утра были завернуты в кусочки

"Московских ведомостей" и что их прижигали горячими железными щипцами "Русская песня" казалось она так и родилась с этой курчавой головкой поразительной чертой в ее лице была необыкновенная величина выпуклых полузакрытых глаз которые составляли странный но приятный контраст с крошечным ротиком "Мужик на гармонике играет" губки были сложены а глаза смотрели так серьезно что общее выражение ее лица было такое от которого не ожидаешь улыбки и улыбка которого бывает тем обворожительнее "Камаринская" стараясь быть незамеченным я шмыгнул в дверь залы и почел нужным прохаживаться взад и вперед притворившись что нахожусь в задумчивости и совсем не знаю о том, что приехали гости когда гости вышли на половину залы я как будто опомнился расшаркался "Полька" и объявил им что бабушка в гостиной г-жа Валахина лицо которой мне очень понравилось в особенности потому что я нашел в нем большое сходство с лицом ее дочери Сонечки благосклонно кивнула мне головой бабушка казалось была очень рада видеть Сонечку "Итальянская песенка" подозвала ее ближе к себе поправила на голове ее одну буклю которая спадала на лоб и пристально всматриваясь в ее лицо сказала: "Quelle charmante enfant!"^10 Сонечка "Старинная французская песенка" улыбнулась покраснела и сделалась так мила что я тоже покраснел глядя на нее надеюсь ты не будешь скучать у меня мой дружок сказала бабушка приподняв ее личико за подбородок "Немецкая песенка" прошу же веселиться и танцевать как можно больше вот уж и есть одна дама и два кавалера прибавила она обращаясь к г-же Валахиной и дотрагиваясь до меня рукою "Неаполитанская песенка" это сближение было мне так приятно что заставило покраснеть еще раз чувствуя что застенчивость моя увеличивается и услыхав шум еще подъехавшего экипажа "Нянина сказка" я почел нужным удалиться в передней нашел я княгиню

Корнакову с сыном и невероятным количеством дочерей дочери все были на одно лицо похожи на княгиню и дурны "Баба яга" поэтому ни одна не останавливала внимания снимая салопы и хвосты они все вдруг говорили тоненькими голосками суетились и смеялись чему-то должно быть тому что их было так много как мила была Сонечка Валахина когда она против меня танцевала французскую кадриль с неуклюжим молодым князем

"Сладкая греза" как мило она улыбалась когда в cha?ne подавала мне ручку как мило в такт прыгали на головке ее русые кудри и как наивно делала она jete-assemble своими крошечными ножками в пятой фигуре когда моя дама перебежала от меня на другую сторону и когда я выжидая такт приготовлялся делать соло Сонечка серьезно сложила губки и стала смотреть в сторону но напрасно она за меня боялась я смело сделал chasse en avant, chasse en arri?re, glissade и в то время как подходил к ней игривым движением показал ей перчатку с двумя торчавшими пальцами "Песня жаворонка" она расхохоталась ужасно и еще милее засеменила ножками по паркету еще помню я как когда мы делали круг и все взялись за руки она нагнула головку и не вынимая своей руки из моей почесала носик о свою перчатку все это как теперь перед моими глазами и еще слышится мне кадриль из "Девы Дуная" под звуки которой все это происходило наступила и вторая кадриль которую я танцевал с Сонечкой усевшись рядом с нею я почувствовал чрезвычайную неловкость и решительно не знал о чем с ней говорить