Валерий Нариманов - Чудаки - пролог и первая повесть "ЛОХ"

— Неудобно как-то, — стал оправдываться Ахмет. — У чужого человека мешок золота.

— Да брось ты… Неудобно… Неловко… Интеллигент какой нашелся. Ты знаешь у нее сколько этого золота? О-го-го сколько. Они из одной Индии его столько выгребли — с ума сойти… Ничего, не обедняет… А нам оно пригодится. — Стучит в дверь. — Дежурный, дежурный.

Подошел дежурный милиционер.

— Чего тебе?

— Спроси у начальника: за полмешка золота выпустит на волю?

— Давно не получал? — обозлился милиционер. — Еще раз так вызовешь — схлопочешь.

Милиционер ушел.

— Не поверил, — вздохнул Петя. — До чего скушный народ эти менты. Нарочно таких подбирают, что ли?.. Увидят кислую морду и зовут: «Иди к нам в менты…» Эх, на волю бы сейчас… Хотя бы по рынку пройтись. Напевает:

Выйду на улицу,

Гляну на село.

Девки гуляют

И мне весело…

Чертова дура. Надо же было ей на рынок пойти. Нет, чтобы сидеть дома, щи варить. Так она на рынок приперлась… И еще сумку настеж… Раззява…

Утром следующего дня в отделение вошел пожилой майор — начальник отделения. Поздоровался с дежурным офицером — капитаном, спросил:

— Что за корова там во дворе?

— Кавказец один ходил с коровой по поселку, продавал молоко. Решили проверить — не ворованная ли корова, — доложил капитан. — Вот протокол и его объяснения.

Протянул бумаги майору. Тот отложил в сторону протокол, принялся читать объяснение.

— Какие-нибудь жалобы, заявления о пропаже коровы поступали? — спросил майор.

— Нет.

— Так что его держать? Скорее всего, он правду пишет. Ты можешь представить, что вор украл корову, чтобы доить ее и ходить по поселку, продавать молоко?.. Я — нет.

— Тогда отпускаем?

— Конечно. Гони его к чертовой матери вместе с его коровой. Пока она весь двор не уделала. Ты видел, что возле забора творится? На один день, всего на один день уехал и уже не отделение, а какой-то скотный двор… Вызови Шестакова, пусть организует уборку.

В камеру входит Шестаков с лопатой, кивает Ахмету:

— Пошли. Уберешь за своей коровой и — на все четыре стороны.

Ахмет и Петя смотрят друг на друга.

— Уходишь, значит? — с сожалением произносит Петя. — Покидаешь меня?

— Отпускают, — виновато разводит руками Ахмет.

— Эх, Ахметка, — обнимает его Петя. — Луч света в темном царстве. Я же здесь сдохну без тебя. Со скуки. Или с ума сойду. Они же здесь все правильные. Все-то они знают. Туда нельзя, сюда нельзя… — Грустно произносит:

Слоны по небу не летают,

Рога на жопе не растут…

Ладно. Счастливо тебе и твоей корове. Береги ее. Ты и корова — близнецы-братья. Созданы друг для друга…

Оставшись один, Петя завопил:

Отпустите меня в Гималаи.

Отпустите меня насовсем.

А не то я завою.

А не то я залаю.

А не то я кого-нибудь съем.

Снова вдоль дороги бредут Ахмет с коровой.

Вечером на берегу небольшого пруда Ахмет доит корову. Неподалеку по дороге проходил мимо мужчина. Увидел Ахмета с коровой, остановился. Направился к ним.

— Бог в помощь, — поздоровался мужчина.

— Спасибо, — откликнулся Ахмет.

— Проходил мимо, гляжу — пастух доит свою корову. — Мужчина явно хотел наладить контакт. — Лужайка, озеро, птички вокруг и пастух с коровой. Сказка да и только.(Ахмет закончил доить, отправил Мануш пастись.) Молочком не угостишь? (Ахмет, молча, взял из рюкзака банку, налил молока, протянул незнакомцу.) Вот спасибо, — обрадовался мужчина. — Хлебца не найдется чуток? (Ахмет достал хлеб, отломил приличный кусок, протянул.) Спасибо. Теперь можно подзаправиться.

Ахмет и себе налил в кружку, отломил хлеб. Присели на травку, едят.

— Оголодал я маленько, — продолжил мужчина. — Финансы того — поют романсы. — Поел, утерся ладонью, вернул банку Ахмету. — Вот, теперь легче. А то в голове одна мысль: «Где бы перехватить». Теперь жить можно… Извини за любопытство. Почему сам доишь? Домой не успел дойти?

— Нет у нас дома, — коротко ответил Ахмет.

— Что так? — удивился мужчина. — На бродягу ты, вроде, не похож.

— Остался без квартиры, хотел пожить у бабки в селе. Пришел, а она недавно умерла. В доме другие люди живут. Мне вот корову отдали. С тех пор мы с Мануш путешествуем вместе.

— У меня тоже ни кола, ни двора. Мотаюсь по белу свету. Где я только не был. На Урале, в Сибири, в Москве. Теперь вот сюда занесло… Если не секрет, куда вы путь держите?

— Мы с Мануш от войны уходили. Идем все время на север.

— А мне без разницы. На юг, на север. Пойду тоже на север. С вами. Все веселей… Кстати, меня Алексей зовут. — Мужчина протянул руку. Ахмет пожал ее и тоже представился:

— Ахмет.

— Ну вот и познакомились. Корову, я знаю, зовут Мануш… Чудненько…

Ахмет достал из рюкзака удочку, намотанную на кусок картона, стал разматывать.

— У тебя и удочка есть. Запасливый ты мужик. Молодец. Правильно. В этой лужице вполне может рыбешка водиться.

Ахмет соорудил удочку, пошел, наковырял немного червей, сел удить рыбу. Алексей присел рядом.

— Я тоже, когда пацаном был, любил на рыбалку ходить. Наловишь мелюзги, мать ушицу сварит. А иной раз, даже пожарит на сковородке. Мелкая рыба очень вкусная. Мясо нежное.

Сумерки. Ахмет сварил уху, снял котелок, остудил его в воде. Налил уху в банку, отломил кусок хлеба, протянул Алексею.

— Извини, ложки второй у меня нет.

— Ничего. Приспособимся. Не впервой. — Алексей достал из костра, обгоревшую на конце, палочку, вытер ее травой. Принялся есть, помогая себе палочкой. — Вкусная уха.

Поели. Ахмет сполоснул в воде посуду, высушил над углями котелок, убрал в рюкзак. Присел возле костра. Алексей тоже пристроился возле огня.

— Ты с Кавказа идешь, как там?

— Плохо, — вздохнул Ахмет. — Работы нет. Стреляют. Взрывают. Не ходи туда. Опасно. Одному, чужому там лучше не появляться.

— Я пока еще с ума не сошел, чтобы на Кавказ переться, — усмехнулся Алексей. — Не был и не собираюсь. Мне и России хватает… В России жить можно. Летом — куда кривая выведет. Зимой — в город. Чаще в Москву. Там я все знаю. У меня там даже баба есть. Поссорился я, правда, с ней. Но, думаю, при нужде можно будет восстановить дипломатические отношения. Ты в Москве был?

— Нет.

— Надо. Надо побывать. В Москве хорошо. Особенно, если бабки есть… Хотя, с другой стороны, с бабками везде хорошо. В Сочи, например. Чем плохо сейчас? А?.. Ты был в Сочах?

— Нет. Не был.

— Я был. Мы с дружком провернули одно дельце и — в Сочи…

Хорошо погуляли. Море, девочки. Приятно вспомнить… Но там бабки нужны. Без них там делать нечего. Даже хуже, чем в других местах. Люди веселятся, а ты по помойкам лазишь…

Утром, когда Ахмет подоил корову, Алексей уже сам достал из рюкзака банку и протянул Ахмету.

— Вот. Сейчас мы молочка парного, свеженького… Попробуем, чем угостит нас Мануш. — Ахмет налил ему. Алексей отпил глоток, облизнул губы. — Ох и молоко у тебя, Мануш. Ни в одном супермаркете такого не купишь… Хлеб у нас остался еще?

Ахмет достал остатки хлеба, разделил пополам.

— Весь хлеб? Ничего. Сейчас я поем и сбегаю. Наверняка там, — показал на видневшийся вдали поселок, — магазин есть.

Поели. Алексей утерся ладонью.

— Давай деньги. Я сбегаю.

Ахмет достал, дал Алексею деньги, и тот направился в поселок. Ахмет вышел с ведром и табличкой на дорогу. Ему повезло. Остановился фургон. Подошел с большой стеклянной банкой водитель и забрал все молоко.

Вернулся Алексей. Положил на рюкзак хлеб, достал из кармана начатую уже пачку сигарет, протянул Ахмету.

— Закуривай.

— Не курю, — хмуро ответил Ахмет.

— А я курю. Там сдача оставалась. Я купил сигареты. Не возражаешь?

Ахмет неопределенно пожал плечами, но ничего не сказал.

Днем вдоль дороги они шли уже втроем. Вечером остановились на окраине какого-то поселка. Ахмет подоил корову, пустил ее пастись. Поели молока с хлебом. Ахмет взял ведро с остатками молока, сказал Алексею:

— Я пойду, попробую продать остатки.

— Купи там что-нибудь. Колбасы или консервов. Есть охота.

Когда Ахмет вернулся, Алексей спросил его:

— Купил что-нибудь?

— Нет. Денег мало. В следующий раз найдем, где рыбу ловить, уху сварим.

— Ты что, так и живешь на молоке да ухе?

— Да. Еще овощи: картошку, морковь, лук покупаю.

— Не густо, — усмехнулся Алексей. — Так мы далеко не уйдем.

Утром Ахмет подоил корову, позавтракали молоком и хлебом. Ахмет взял ведро с остатками молока, пошел в поселок. Вернулся с хлебом и картошкой.

— Если вечером рыбу не наловим, картошки сварим.