Алексей Егоров - Радио Пустота

Саня работает слесарем сантехником в уютно обустроенном подвале. Живет там же, как и по жизни, с двумя женщинами и кошкой. Одна у него постоянно дома, другая постоянно на работе. Вот он и дрейфует между ними, как ледокол Красин. Не забывая перед этим принять позу раскаяния и вечной любви. Заправившись двумя литрами пива, он бывает не на шутку обворожителен.

Я тихонько поскреб в дверь и он быстро открыл. Как всегда в своей фирменной шапочке – петушке с надписью Динамо, и желтого окраса телогрейке на голое тело. Само собой в трусах.

– Привет Санчо, король говна и пара – грустно пропел я и нагло отодвинув его в сторону, прошел в царство вантуза и разводного ключа.

– И вам не хворать, – отозвался он нежностью, – че притерся, опять твоя выперла?

– Сама ушла, – радостно прокричал я и растер уши, как это делают когда холодно или стыдно до невозможности.

– Аааа, – Саша пристально вгляделся в мое лицо и полез в холодильник за пивом, – кто – то вчера облился?

– Есть немного, – каялся я, уже впиваясь в горлышко его драгоценного подарка, – как у тебя – то дела?

– Иц ис бьютифул, – комкано произнес Саня и улыбнулся.

– А че так?

– Моя вчера вещи мне собрала, а Аннэт меня принимать не собирается.

– А че так?

– А я, как погляжу, у тебя после вчерашнего с великим и могучим прямо проблемы? – Весело расхохотался он.

– Ну да, а че?

– Драчиче! – передразнил Саня, – А мне что теперь, на работе вечно обитать? Я же не ты, со своим сказочным миром. То у тебя русалки то дюймовочки…

– А может мне жизненного пространства не хватает, что – бы развернуться, – пояснил я. Или, как сказал великий, лично я за аскетизм, за умерщвление плоти, для созревания души.

– Истории то твои по ночам как?

– Нормальсончик, – подбодрил я Саню, похлопав его по мужественному плечу, – а ты откуда про истории знаешь, слушаешь?

Он подошел к холодильнику пнул его что – бы закрыть и грустно добавил, – не знаю, кто – то рассказывал.

– Ага, – от нетерпения передразнил его я, – никто не слушает, а кто – то сказал. Странно!

– Странно, – повторил Саня, глядя в свою пустую бутылку, – как там, кстати, твой АЖБ поживает?

– Да я еще до конца не придумал. За то стихи хорошие вспомнил.

Ногами в живот куют настоящее

И в пору бы волком завыть

но звезды на небе такие блестящие

что не о чем и говорить…

– Ты тоску то не нагоняй, а то денег все равно нет, – откорректировал наше настроение Саня.

И тут я вспомнил про карту. Весело похлопал себя по заднему карману и хитро пропел:

– Санек, прикрывай заведение, одевай штаны и..

– Есть предложение?

Вечером я уже пробовал настроить свою жизнь в нужное русло. С Саней мы развалились в восемь, до эфира оставалось порядком времени. Самое главное, что я выяснил в баре, так это, карта действительно работала. Сколько там было денег и кому, и когда нужно будет возвращать потраченное, я не знал? Но мы порядком раздухарились, заказывая самое дорогое пиво и раков. Причем раков мы выбирали живых, давали им имена и карали либо миловали, деля их из огромного аквариума на грешников и не очень.

– А, Танька, – кричал на пятившегося рака, Саня, – не дала мне, варить тебя будем в кипящем масле.

– Алексей Алексеевич, дорогой, – обращался я к одному из членистоногих с большими усищами, – изрядно вы подосрали мне по жизни. А что же вы думали, все без наказания останется? Хрена лысого!!!

– А вот и Анечка, – глумился Саня вытаскивая из угла маленького рачка. – думала и тут на великом суде уйдешь и спрячешься. Я же тебя суку из тысяч сук отыщу и узнаю. Что глазенки свои вылупила? Нет, а ты послушай, послушай меня теперь. Думаешь мне легко между тобой и ею выкручиваться? – При этом в другой руке он яростно тряс другого, более крупного рака.

– А теперь вот познакомьтесь, – И он сближал их мордами друг к другу и напутствовал, – пожалуйте друг друга и травмируйте теперь мозг друг другу, а не мне.

– А, Евгений Геннадьевич, – не унимался я, – а что козел делает среди милых рачков? Варить, срочно и с солью!!!

Девушка, официант, скромно стояла в стороне наблюдая за нашей придурью. Когда я пнул Саню под столом, мол хватит уже, человек ждет. Она солидно улыбнулась и прокомментировала:

– Ничего, ничего, в прошлый раз здесь Бухгалтерский отдел Торгового центра гуляя, своих сотрудников вылавливал, так даже дошло до отрывания лапок и желания лично присутствовать при опускании генерального менеджера в расплавленное масло. Хорошо что мы котятами не торгуем. Вот бы была жесть!

– А причем тут котята? – не понял юмора Саня.

Я сразу представил себе Саню, заворачивающего маленького милого котенка в шаурму и кричащего на официантку:

– А эту, зажарьте с корочкой, я с собой заберу….

На меня аквариум нагнал тоску и я, отойдя в туалетную кабинку, уселся с ногами на унитаз и тихонечко набрал свою русалочку.

– Алло, – сухо отозвалась она.

– Привет, узнала?

– Ты?

– Валюсь, мне одиноко без тебя. Знаешь, я все это время думал только о тебе. Моя ушла сегодня. Теперь я твой. Ты все плаваешь?

– Гав но плавает, – ответила она и прекратила общение.

Я закурил и для приличия снял штаны. Покопался в телефоне и снова набрал номер.

– Алло, – кто – то весело хохотал с той стороны и яростно дышал в трубку.

– Алло, это я, – гордо признался я.

– Да отвали ты, – грозно крикнула она, потом что – то упало и зашуршало, – извини это не тебе, – поправила она, – Джек постоянно лезет в ухо, ты же помнишь моего волчка?

– Мне грустно без тебя, знаешь, я все это время думал только о тебе. Моя то ушла от меня. На совсем. Как ты там, грустишь, думаешь, скучаешь? Как твой овощной бизнес? Вечная молодость? Как жизненный настрой? Как там лозунг дня. – «Давай в пятьдесят как в двадцать пять!!!»?

– Да пошел ты, – в том же тоне ответила она, – я тебе, тебе это говорю!

Трубку я отключил сам.

Остальным моим сказочным девушкам я звонить расхотел. Я пожал Сане руку и неспешно направился в парк. Здесь я нашел одинокую лавочку и прямо улегся на нее. Достал из кармана бутылку коньяка и отхлебнул с удовольствием. Звезды приветливо блестели на безоблачном небосводе.

– А звезды на небе такие блестящие, – громко выкрикнул я, – что не о чем и говорить.

На душе что – то творилось. Значит есть она еще, душа эта. Я аккуратно порылся в своей телефонной книге и понял что позвонить мне больше некому. Одни звонили только мне, узнавая, что скидку я сделать больше не могу, извинялись и больше не звонили. Другим пробовал набирать я, и узнавал о себе все то, что еще не знал. Она ушла, бывшие забыли, будущих нет. Мимо быстрым шагом проходила молоденькая девушка, зажав под мышкой маленькую скрипочку.

– Девушка, – пьяно заорал я, – дайте мне сой номер телефончика, я вам звонить буду.

Она испуганно обернулась и перешла на бег.

– Жаль, – раздосадовано решил я и отхлебнув коньяка с размаху зашвырнул телефон подальше в кусты.

Парк опустел. Мир опустел. Стало так тихо и безмятежно, что захотелось умереть. Вот так, прямо здесь на этой одинокой лавочке. А ведь возможно на ней свершались великие дела. Перочинный нож вырезал нежные женские имена. Влюбленные клялись друг другу в вечности. А возможно, эта лавочка и стоит здесь всю вечность. И Бог сначала создал эту лавочку, а потом уже все остальное. А может, он и есть, эта самая лавочка. Стоит тут в парке, а люди его ищут. И какую любовь может дать лавочка? Я смотрел в распахнутое небо и слезы почему – то сами собой покатились по моим щекам. Я умирал. Я прекрасно понимал что больше меня того, прежнего, больше не будет. Мне стало так одиноко и тоскливо, я скулил как щенок и наконец вырвал из себя всю мою правду:

– Полюбите меня кто нибудь, хоть за что нибудь! – Яростно выкрикнул я и зашвырнул следом и початую бутылку коньяка.

Глаза мои закрылись. Я еще раз всхлипнул и перевернувшись на бок, уснул пьяным сном.

Был промозглый ноябрьский вечер. Люди на остановке толпились и теснили друг друга, пытаясь занять наиболее привлекательное место для удачного попадания в приближающийся трамвай. Трамвай шел подрагиваясь, и неторопливо шурша, и отстукивая что – то понятное только ему, оледенелому и одинокому. Людская масса засуетилась, и меня вынесло на самую обочину. Сзади теснили, трамвай тяжело приближался. Я закричал от испуга. Но все четно. Он приближался. Кто – то рьяно толкнул меня к нему в объятия, вероятно пытаясь выгадать для себя удобную позицию. И нога у меня соскользнула. Я полетел. Трамвая приближался. Последнее что я увидел, были испуганные глаза проводницы, затем, скрежет колес. Мне показалось, что небесный воитель точит свой волшебный меч, проводя им по огромному точильному камню. Такой звук и остался у меня в ушах. Но я сгруппировался и закричал. Я так сильно кричал, я так сильно хотел домой, я так сильно хотел жить.