Марина Бонч-Осмоловская - "Золотое руно"

Сашины руки развернули свежую газету, мелькнул заголовок на весь разворот: "Найдено бессмертие!" Как давно он газет не читал... Стволовые клетки, колоссальный потенциал, поразительная возможность достичь вечной молодости... Уж не Грегова ли затея? Только странным показался ему восторженный тон статьи, газета-то солидная, не чья-нибудь, а Марка, "The New Times". А дальше вообще бред: Клуб... слияние медицин... глобальное клубное счастье... Саша отложил газету и посмотрел вокруг.

В кафе как всегда поутру несколько человек. Их всех можно узнать по особому виду праздного одиночества: это пляжные завсегдатаи и любители беглых знакомств, вон как тот, справа. В руках тискает газету. Ведь не усидит, пойдет знакомиться к соседу. Точно! Встал, полотенце с собой прихватил и кофе. Второй со стула сумку снял, на пол бросил. Зацепились. В газету пальцами тычут, раскинулись вольготно, кричат так, что отсюда слышно. У обоих плешь, яркий загар и особое выражение дружелюбия людей, месяцами сидящих под солнцем. Они, может быть, и холостяки, но это уже другая порода. Подтянутые, не болтливые, холостяки спозаранку тренируются в спортзале, потом до работы сидят в кафе. Мужчины и женщины - они убежденно живут в одиночку, дорожат своей свободой, но завтракать идут туда, где можно встретить людей. Саша узнал бы их в любом месте по особому выражению лица. Несмотря на то, что у него есть Кэти, он сам близок к этим людям, он знает, как они станут вести себя, чувствует их, и это тоже дом.

Через несколько минут, оставив монету около чашки, он въехал во двор своего дома и запер высокие ворота, в обе стороны от которых убегала решетка, охватывающая огромных размеров сад. В глубине сада стояло очень оригинального вида шале, почти вилла, в которой он теперь, после смерти мамы жил один.

Дома после моря все было понятно. Дома было тесно. Саша засел за работу. В университете Великого Города он преподавал социологию, а в социологическом бюро при кафедре зарабатывал свою основную зарплату. Первичные данные присылали из отдела опросов, а его аналитическая работа состояла в том, чтобы придумать модель, подставить в нее разные, иногда противоречивые цифры, получить некоторое универсальное знание о предмете и выдать на стол начальнице одну-две главные цифры. Саша был мастер на такие штуки, а потому Сюзи закрывала глаза на его привычку работать когда и где попало. Сейчас он вошел в базу данных своего бюро и скачал оттуда информацию для последнего заказа.

Рекламное агентство разместило на дорогах плакаты с меняющимся изображением, по типу небольших клипов и желало знать, кому именно эта реклама интересна. А поскольку есть устройства, позволяющие сканировать работающую радиостанцию в машине, подъезжающей к плакату, то социологам была поставлена задача составить портрет человека, сидящего в машине по включенной радиостанции: возраст, семейное положение, достаток, любимые товары и магазины - с тем, чтобы включить такому человеку при его приближении оптимальную картинку. Например, если подъезжает пьяница - на плакате появится спиртное, если молодая семья - клип о покупке новых домов, если женщина неопределенных занятий - курорты и море.

Саша оценил объем задачи и оставшиеся до понедельника считанные дни и понял, что возможности для халявы открываются просто фантастические...

И тут он почувствовал странный запах. Встал, заглянул в разные углы - пахло от стола. Вернулся к нему и принюхался: компьютерный запах. Он под компьютер подлез, мышью подвигал, выключил систему и снова загрузил - запах не исчез, но и не усилился. Почему-то казалось, что он идет прямо с экрана. Саша поразмыслил и вытер его рукавом рубашки - ничего не изменилось. Тогда он погрозил ему пальцем и вышел, решил, что, может, система барахлит.

В комнатах затрещал телефон. Наконец-то!

- Сюзи, в аэропорту мобильники плохо берут! - радостно объявил он, услышав ее миролюбивый голос.

- Тебя слишком долго не было, - сказала она недовольно. - У нас огромный заказ, большие денежные люди. Времени мало - в понедельник набираем дополнительных сотрудников.

- Хорошо! Какая тема?

- "Как эликсир молодости влияет на денежные траты?"

- Не эликсир ли вечный? - Саша засмеялся, вспомнив статью в газете.

- Он самый! Твой рабочий день будет десять часов - ты хорошо погулял. - Сюзи повесила трубку.

День он просидел за компьютером, а ночью, оседлав мотоцикл, помчался на другой конец Города. Сверкающие огни многоэтажных дорог, очень теплый, почти горячий воздух. "Градусов двадцать пять. Раньше садиться на мотоциклетку холодно, - решил он и черт знает отчего прочувствованно сказал вслух: - А все-таки это Великий Город!"

Через два поворота он попал в лабиринт спального района: от Сити до "Шестого Тупика Свободы", где жила Кэти, было три часа, место неплохое.

Предыдущую квартиру она нашла по газете, как делала в Москве, в те времена, когда была Катей. Но Саше не понравился район, говорил он ей: не снимай в тех местах, кто там только не живет, но она не поверила. Тогда он отвез ее - показать. Кэти хотела пойти в дом, квартиру посмотреть, но он сказал: "Из машины не выходи". Она бы не послушалась, а тут сидит, места разглядывает и молчит.

Дома имели окрас, как ободранный, истерзанный пес, утративший память о своем исконном виде, а дырки окон - проплешины от отвалившихся колтунов на его боках. В первых этажах этих глухих и страшных монстров, уставивших улицу, - лавки на удивление доморощенного вида, как будто хозяин нанял пару своих приятелей, и они покрасили стены, как умели, налепили картинки, прибили великодержавные флажки. Но этот приукрашенный вид только усиливал общую картину убожества, оттеняя мрачность фасадов и узкие входы лавок с ободранными краями. Насмерть заплеванный асфальт под окнами походил на раздутого покойника в трупных пятнах. Не было ни одной самой мелкой детали, которая бы не выдавала уродства вкуса тех, кто строил эти дома и согласился жить в них. На самом деле, улица была не хуже других в Великом Городе. На задах Сашиной работы, в центре Сити тоже живут люди. Некоторые в домах, а иные около железной бочки. Палки, мусор в нее накидают, запалят, ночь напролет у огня греются.

Кэти сняла квартиру в другом районе, с небольшим сквером по соседству. Там гуляли дети и собаки, на скамейках занимались наркотиками, а в кустах любовью. Благодаря этому район имел благоустроенный вид. Только дома там были такие же, как всюду. Но Кэти понравилось место, и она поселилась в крошечной квартире на одиннадцатом этаже.

За колченогим столиком на балконе она писала статьи, как и в прошлой жизни в России, где работала журналистом. Но поскольку институт она закончила не в Державе, а в Москве, у нее не было шанса вписаться в местную журналистскую среду, так что теперь вместо статей ее труд умещался в короткие заметки, их принимали в газеты эпизодически; последнее время ей удавались наброски, придуманные ею, отредактированные Сашей. Она называла их импровизациями, а в газете, куда она их сдавала, к ее раздражению, комиксами.

От парковки Саша пересек клинышек сквера. Здесь было темно, листья отблескивали жирными лучистыми бликами, во мраке слышалось шевеление и какое-то бормотание. Из-за ствола пальмы выдвинулся тоненький серп месяца, дрожащей синевой раскрыв и осветив небесный свод. В этой воздушной глубине промелькнули огромные крылья на кожистых перепонках и длинный клюв. Птеродактиль! И тут же, окаменевший на дорожке Саша увидал у соседнего ствола тонко улыбающуюся морду черной пантеры! Глаза пантеры засветились огнем, она утерла лапой морду и проговорила голосом Грега: "Мы еще встретимся, дружок..."

Он галопом помчался к освещенной двери, влетел в подъезд. У лифта сидели черные подростки, тянули самокрутки. Один из них посмотрел на Сашу, подмигнул остальным, и они рассмеялись, как будто знали все, что он увидел в парке! Тот вскочил в лифт, у Кэтиной двери неистово загремел колокольчиком. Она открыла и почему-то радостно воскликнула:

- Лучшее средство против хищников - стакан хорошего портвейна!

Он посмотрел в сторону сквера, даже рукой показал, засмеялся, взял ее за обе щеки и поцеловал в веселые губы:

- Дурачишь меня!

Его охватил неистовый жар. Он успел увидеть ее губы, дотронуться до них, и комната покрылась мраком. В нем, выхваченное болью, зажглось тело, руки, грудь, слепота охватила лицо, словно обдав его горстью пылающих углей.

...Саша открыл глаза. Кэти встала, зажгла синюю лампу, и в ее стеклянном шаре тотчас поплыли рыбки, морские коньки, прочерчивая свои легкие тени по синим стенам и синему потолку, догоняемые бусинами и струйками бегущих вверх пузырей. Они словно опустились на синее дно. Саша обвел глазами комнату и почувствовал себя счастливым. Посмотрел на Кэти и похлопал по подушке рядом с собой. Не отрывая от него глаз, она подошла и легла рядом, и вновь ее ужасно поразило его лицо, руки и все тело: у него не было ни больших морщин, ни малых - вообще никаких.