Джоди Пиколт - Идеальная жизнь

— Я тоже должен научиться этому, — сказал он.

Касси подняла на него недоуменный взгляд. Она и представить не могла, что руки Алекса делают столь приземленные вещи, как меняют подгузники их сыну.

— Это произвело бы фурор на пресс-конференции, — ответила она.

Алекс поставил чашку на стол.

— Ты ведь не против, нет?

Он говорил о журналистах, которые, словно грифы, ждут, когда же им швырнут какую-нибудь падаль. Алекс предупредил ее о прессе, когда они уже пролетали над Скалистыми горами. И разумеется, она ответила, что понимает: если в том, что репутация Алекса в Голливуде пострадала, косвенно есть и ее вина, то Касси просто обязана содействовать реабилитации этого образа. И все же она не могла отделаться от воспоминаний о том, как впервые приземлилась с Алексом в международном аэропорту Лос-Анджелеса почти четыре года назад, — тогда она впервые вкусила все «прелести» жизни, где нет места ничему личному. После стольких месяцев, проведенных в Пайн-Ридж, к этому тяжело было снова привыкать.

— Я не против, — негромко сказала Касси и передала ребенка Алексу. — Просто не хочу, чтобы Коннора использовали как пешку в чужой игре.

— Обещаю, я не позволю ослепить его вспышками и задавать слишком много вопросов, — усмехнулся Алекс. — Считай это его первыми кинопробами.

Двери комнаты отдыха распахнулись, и на пороге возникла глыба — Микаэла Сноу. Она лучисто улыбнулась Алексу, потом повернулась к Касси и оглядела ее с ног до головы.

— Рада снова видеть тебя, — наконец холодно сказала она.

Касси замерла с влажными салфетками, которые собиралась положить в сумку.

— Микаэла! — воскликнула она, расплываясь в искренней, теплой улыбке.

Микаэла пристально разглядывала ее целую минуту, достаточно долго, чтобы Касси успела вспомнить о своей бесформенной коричневой хламиде и изношенных теннисных туфлях, — отдаленное эхо некогда стильной жены Алекса Риверса.

Микаэла повернулась к Алексу.

— Готов?

Касси почувствовала, как по спине пробежал противный холодок: она поняла, что реакция Микаэлы — это анонс приема, который ожидает ее в Лос-Анджелесе, где большинство их знакомых были друзьями и коллегами Алекса. В их глазах Касси бросила Алекса. В их глазах одна она во всем виновата. Конечно, они не знают всей истории, но здесь у Касси связаны руки. Если она в оправдание своим поступкам обнародует тот факт, что Алекс ее избивал, то тем самым даст пищу еще бóльшим пересудам вокруг его имени. И даже если она упомянет об этом в свете его обещания обратиться за помощью к специалистам, Алекс все равно пострадает, а этого она еще раз делать не хотела.

Касси взглянула на мужа, который неверно истолковал ее взгляд, приняв его за волнение перед выходом на сцену, и мягко помог ей подняться.

— Женщину, которая одна в глуши родила ребенка, конечно, не испугает свора репортеров, — негромко произнес он.

— Я была не одна, — возразила Касси, потянулась за Коннором и стала укладывать его в колыбель.

Алекс повернулся к Микаэле.

— Встретимся на улице через десять минут. — Когда помощница ушла, он мягко предложил: — Может быть, я понесу колыбельку, а ты ребенка?

Касси бросила взгляд на дверь, которая только что закрылась за Микаэлой, и, словно защищаясь, скрестила руки на груди. Неужели Алекс стесняется ее унылой, практичной одежды? Или того, что его ребенок прилетел в Лос-Анджелес в артефакте народа сиу?

— Коннор любит эту колыбельку, — сдержанно ответила она, ухватившись за ставшую родной вещь.

— Коннор любит свою маму, — ответил Алекс и поднял на Касси глаза, в которых плескалась невысказанная мольба: «Я хочу, чтобы все увидели его у тебя на руках».

Он дождался, пока Касси кивнет, и облегченно вздохнул. Он оказался в щекотливом положении и прекрасно это осознавал, но Касси должна понять, как важно первое впечатление толпы.

Алекс собрал сумки и повесил их на плечо. У двери он остановился.

— Спасибо, — негромко поблагодарил он.

— За что?

— За то, что ты для меня делаешь. За то, что возвращаешься.

Что-то мелькнуло в его глазах, после чего Касси отбросила все свои страхи. Она взяла Алекса за руку и глубоко вдохнула.

Перед глазами плыли черные точки, толпа репортеров продолжала делать снимки и видеозаписи, Касси улыбнулась и прильнула к Алексу, как будто заново влюбилась в собственного мужа.

— Я понимаю, — холодно говорил Алекс, — исчезновение моей жены породило множество догадок. — Он обнял ее за талию. — Как видите, она жива и здорова, что развеивает все ужасные предположения относительно меня. Просто она была занята. Восемнадцатого августа родился наш сын, Коннор.

Журналист из «Инкуайрер» помахал в воздухе ручкой.

— А это ваш ребенок?

Алекс стиснул зубы.

— Я не стану унижаться и отвечать на этот вопрос, — сказал он.

— В таком случае почему ваша жена сбежала? — поинтересовался корреспондент «Вэрайети».

— Она никуда не сбегала, это я ее отослал. Мы хотели, чтобы ребенок родился в спокойном месте, без пристального внимания посторонних. — Голос Алекса стал опасно тихим. — Вы же только и ждете, словно хищники в засаде, и распускаете гнусные сплетни до тех пор, пока они не затмевают правду. Вы когда-нибудь задумывались над судьбами людей, жизни которых разрушаете? Над тем, какой вред наносите, раз человек вынужден отослать свою семью, чтобы гарантировать ей уединение? Моя карьера уже сделала меня публичным человеком. Ваша помощь здесь не нужна. — Алекс шагнул к группе притихших репортеров. — Прежде чем станете прикрываться первой поправкой о свободе слова, подумайте об остальных, которые выбирают пятую — о невмешательстве в частную жизнь.

Алекс повернулся к Касси, которая пришла в себя от его негромкой, но страстной речи и ободряюще улыбнулась. Она обняла мужа за талию, и они пошли по коридору под звук работающих камер.

Еще долго после того, как они скрылись из виду, ошеломленные журналисты толпились на месте. Вместо того чтобы разбивать фотоаппараты и разматывать видеокассеты, как делали некоторые звезды, Алексу Риверсу мастерски удалось их пристыдить. Было очевидно, что он не обижал жену, как очевидно и то, что она до сих пор от него без ума. Им было представлено доказательство — красивый, крепкий малыш с серебристыми глазами Алекса Риверса.

Журналистка из «Эн-би-си» указала своему оператору спокойное место, где можно было снять ее комментарии. Она достала из кармана компактную пудру, пригладила волосы и повернулась к стоящей рядом корреспондентке из «Юнайтед пресс интэрнэшнл», которая яростно что-то записывала в блокнот.

— Черт бы меня побрал! — воскликнула она. — Он опять оказался на коне. Сотни миллионов людей по всей стране будут видеть в нас больших плохих журналистов, которые вмешиваются в чужую личную жизнь, в то время как Алекс Риверс и его семья предстанут активистами общественного движения, которые всего лишь пытаются быть обычными, нормальными гражданами.

Она покачала головой — немного утешало лишь то, что всем ее коллегам сегодня пришлось проглотить эту пилюлю, — и подняла руку, давая сигнал готовности оператору.

— Сегодня вечером в международном аэропорту Лос-Анджелеса знаменитый Алекс Риверс открыл тайну загадочного исчезновения своей жены семь месяцев назад. Несмотря на ошеломляющие слухи, которые подогревали средства массовой информации и которые негативно сказались на карьере Риверса в Голливуде, он не спешил открывать местонахождение своей жены, о котором, как видно, знал все это время. Сегодня вечером Кассандра Барретт-Риверс вернулась под руку с мужем, привезя с собой новорожденного сына Алекса Риверса. — Здесь журналистка выдержала многозначительную паузу. — Печально, что в сегодняшнем мире такой звезде, как Алекс Риверс, приходится переживать фальшивый скандал, чтобы гарантировать невмешательство в дела своей семьи, — продолжила она, осторожно снимая с себя вину. — Остается надеяться, что, когда маленький Коннор Риверс решит пойти по стопам своего выдающегося отца, мир изменится. Мариза Томпсон, «Эн-би-си ньюз».

Касси стояла перед зеркалом в ванной комнате, поглаживая зеленую мраморную полочку и позолоченные держатели раковины, и не могла отделаться от мысли: зачем все это? То, что раньше казалось роскошью, теперь было просто перебором.

Она зашла в спальню и включила громче переносную видеоняню, которую повесили в новой комнате Коннора. Касси была изумлена: за то время, что Алекс ездил за ней, по его распоряжению переклеили обои в одной из спален — теперь на них паслись толстенькие мультяшные овечки и прыгающие коровы, торцы подоконников и дверь были выкрашены в ярко-голубой цвет, а на окнах развевались занавески цвета неба с изображением облаков. Коннор спал в выбеленной колыбельке.