Павел Мухортов - Повести и рассказы

Люлин приехал с выпускного первой электричкой. Устал, а внутри все клокочет. И неотвязное желание появилось — обняты всех, заставить улыбаться, перевернуть души людям; или взять лопату и вскопать сад, и непременно — вишневый. И до того забылся он, что в гостинице, вбежав на этаж, распахнул двери в номер и закричал, должно быть, разбудив соседей: «Наташка! Я люблю тебя!» И только тогда пришел в себя…

Улеглось возбуждение. Тоска навалилась, загрызать стала. И снова пошел он гулять, лишь переоделся. Светло. От «Ульяновской» до Лычаковского кладбища минут пятнадцать. Он любил, задумавшись, ходить среди этого своеобразного барокко, среди лепных, выточенных из камня фигур, миниатюрных, почти сказочных замков и дворцов. Ему чудится, что он попал в какое–то неведомое несчастное государство, потому что его жители склоняют головы и плачут. Оно полуживое, окаменелое, заколдованное как будто. Ему кажется, что он идет среди людей, до которых стоит лишь дотронуться и они оживут, задвигаются, и потечет здесь своя, приостановившаяся когда–то жизнь. И бродит он здесь, а в душе его особенное что–то пробуждается. Чувствует он вину свою в чужой боли, причастность к чужой жизни. «Жить бы так, чтобы ни я, никто другой никогда не рождали эту боль, — бежали мысли в голове его, — Чтобы каждый брал по незаметному крохотному кусочку. И тогда бы не сваливалась вся масса на кого–нибудь одного».

Неподалеку от выхода есть гробница. Она почти у ворот. Над ней стоит, понурив голову, опустив в отчаянии руки, точно живая, статуя женщины. Когда идет дождь, на ее лице у глазниц собираются дождинки и скатываются, капают. Кажется, она плачет. По мужу или по сыновьям, или по всем людям, которым причинено зло, и которые его еще причиняют.

Утром на мраморе чуть забились тени. Люлин опустил голову и в сосредоточенном молчании долго стоял возле гробницы, поражаясь таланту скульптора, создавшего ее. Грусть отступила. «Мы не одиноки в понимании истинного», — подумал Люлин.

В ранний час он добрался на такси до Высокого Замка. Молодой красавчик–шофер шутил и рассказывал анекдоты, а Люлин не слушал. Взобравшись на площадку обозрения, откуда виден весь город, он долго стоял, пристально смотрел вдаль и не спешил уходить.

Г. Львов, 1987 г.