Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 5 2007)

Алла Глинчикова. Русские заметки о китайских впечатлениях. — “Континент”, 2006, № 4 (130) <http:// magazines.russ.ru/continent>.

Помимо впечатлений автор публикует здесь свое сообщение на пекинской конференции, проходившей прошлой осенью и посвященной социальным моделям XXI века.

“<…> Думается, что „китайский путь” модернизации будет иметь для России столь же гибельные последствия, сколь и „европейский”. И вот почему. В основе китайской культуры, и политической культуры в частности, лежит особый тип индивидуации, также отличный от российской. Православное сознание, от которого мы, утратив веру, все же унаследовали свой особый тип понимания индивидуальности, требует слияния индивидов в целое. Православная целостность гомогенна, она не дискретна. Это хорошо, когда речь идет о любви или о войне, но это очень плохо, когда речь идет о социальности, об общественной жизни. Для социальной жизни растворение индивида с его интересами в обществе, а общества с его интересами — в государстве означает разрушение и индивида, и общества, и государства. Для социальной жизни очень важны границы между индивидами, границы между обществом и государством. Преодоление структурности, которое является главным императивом православной этики, имеет тяжелейшие последствия, когда оно переносится непосредственно на социум. Именно в этом состоит главный урок русского коммунизма . В Китае иной тип индивидуации и иной тип отношения к целому. Конфуцианский принцип соотношения и гармонизации частей в рамках целого хотя и очень специфичен по сравнению с западным, но все же имеет с ним то общее, что не противоречит структурности. Конфуцианское целое не разрушает и не растворяет части. Оно не сталкивает их, как на Западе, а стремится включить, вместить, расположить их по принципу взаимодополнения. Эта культура, имеющая многотысячелетнюю традицию, давно стала частью национального сознания. И именно эта культура позволяет сохранять плюрализм без конфликта политических институтов. Можно спорить, сможет ли эта культура справиться с противоречиями Китая эпохи глобализации. Но очевидно одно, что для России этот тип гармонизации будет означать простое возвращение в тоталитаризм.

Поэтому на сегодня главная задача России, если она хочет сохраниться как цивилизация (а по-другому она сохраниться не сможет), заключается в том, чтобы принять, признать и совместить со своей формой морали принцип социальной структурности, не допускающий слияния общества и государства, прав индивидов и прав сообществ . Для этого России нужно сформировать институты, способные эффективно отстаивать частные интересы в социальной сфере, будь то интересы индивидов, групп, классов или общества в целом. Ни в коем случае нельзя допустить повторной тоталитаризации государства ни под какими благовидными предлогами „вечного социального мира”. Именно поэтому западная модель гармонизации через институционализацию конфликта — единственно возможный вариант для России. Другое дело, что формы этой институционализации могут быть особыми, своими национальными . А вот собственность как раз может быть любой. Во всяком случае, мера частной собственности должна определяться интересами общества, способного эти интересы защищать — в том числе и от государственной бюрократии.

Тем не менее, несмотря на различие форм гармонизации социальных интересов, хотелось бы отметить, что есть нечто общее, что объединяет гражданские сообщества всех регионов мира и всех культур, — это потребность в международной интеграции граждан перед лицом надвигающейся глобализации элит”.

Наталья Давыдова. Тот, который не молчал. — “Огонек”, 2007, № 10 <http://www.ogoniok.ru>.

Памяти Алексея Ильича Комеча, директора Института искусствознания.

“<…> „Нас не услышат, но говорить о сохранении истории все равно надо, иначе будет еще хуже”, — часто повторял Алексей Ильич. Это как будто о нем написал Арсений Тарковский: „Соратников, способных поддержать, было немного. И он брал удар на себя. Многие из тех, кто обзавелся просторными начальственными кабинетами, так и не научились быть гражданами своей страны. А он им был”.

Он, казалось бы человек структуры, умел идти против течения. Пусть и выглядел порой Дон Кихотом, воюющим с мельницами. Последнее, что он пытался защитить, — переданный в собственность Москве музей-заповедник „Царицыно” и Средние торговые ряды на Красной площади, 5. Федеральный научно-методический совет по охране памятников культуры, одним из руководителей которого он был, взял на себя смелость написать отрицательное заключение на „реставрацию” царицынского Хлебного дома и Большого дворца, назвав то, что сегодня происходит с исторической усадьбой, не реставрацией, а грандиозным капитальным строительством. А о Средних торговых рядах он писал, что если проект реконструкции памятника будет согласован, то это станет „самой настоящей публичной продажей закона. Но это не единственный случай. Идет планомерное и повсеместное нарушение законодательства об охране наследия”. К сожалению, „публичная продажа закона” состоялась. А ту статью, одну из его последних, назвали „Наследие Алексея Комеча”. Хотя этот мужественный человек еще надеялся победить тяжкую болезнь”.

Глеб Елисеев, Сергей Шикарев. На суше и на море. — “Если”, 2007, № 2 <http://www.esli.ru>.

О прочной связи фантастики и географии. Обследованы все континенты и даже более того.

Анджей Заневский. Стихи. — “Вышгород”, Эстония (Таллинн), 2006, № 5-6.

Стихи известного польского поэта и прозаика (знаменитый роман “Крысы”) в специальном польском номере “Вышгорода”. Перевод Андрея Базилевского.

“<…> Крысы все ближе. Когда-то я о них писал: / серые кометы, слезы подвалов… — все это были уклончивые метафоры. / А если жизнь крысы — / это ключ к моей жизни? У каждой эпохи / Свои слепцы и поэты. У каждого времени / свои крысы. Мы вместе бежим от пожаров, / как братья, которые ненавидят друг друга. // Весь наш мир — в крысиной норе. / Крыса Эдип, крыса Сизиф, крыса Геракл, / крыса Язон, крыса Беллерофонт живут, / покрытые серой шерстью. Вся мифология уместилась / в зверьке, маленьком, как мое сердце. / Между кончиками его усов / и голым, изгрызенным хвостом. // Завтра утром, пока ты еще будешь во сне / беседовать с Эль Греко о том, как угасает / плоть, о беспредельности, витающей вокруг кишок и легких, / о наготе слов и лиц, — ты вдруг услышишь / шуршанье и скрежет зубов, / они заглушат все твои размышления и цитаты. / Это — крыса, / она грызет, чтобы жить, она / должна грызть — так же, как ты должен работать. / Это — крыса, / она живет под твоим безмятежным домом. / Крыса, наделенная совершенным мозгом, / который приводит в движенье / непрерывно растущие зубы”.

Александр Зорин. Очерки из церковной жизни. — “Континент”, 2006, № 4 (130).

“<…> И Лариса Алексеевна (директор православной гимназии в городе Рославле. — П. К. ) рассказала удивительную историю…

Бабушка, прихожанка монастырского храма, уговорила сына и сноху отдать внучку в гимназию. Родители — люди неверующие. Два года они потерпели, видя, как дочка крестится перед едой, как молится перед иконкой над кроватью, а на третий решили: хватит с нее религиозного воспитания — и перевели в обычную школу. Мол, денег нет, да и возить далеко. А девочка походила в эту школу одну четверть и… слегла. Странное какое-то, никому не известное заболевание позвоночника. Перестала развиваться, перекосило всю, правое плечо задралось выше левого на 15 сантиметров. Девочку ничем не лечили — просто не знали, от чего лечить. Наконец врачи порекомендовали специальный санаторий: года три полежит в гипсе — может, станет лучше. Подходила очередь на госпитализацию. А тут как на грех в Смоленске, в областной больнице, потерялись их документы — все анализы, справки. Делать заново, опять облучать ребенка, снова мучить?.. Да они и не успеют к сроку… Мать уже готова была устроиться в этот санаторий нянечкой. Только как-то раз мыла дочку в ванной, снова увидела ее искривленное тельце и вдруг, сама не зная отчего, бросилась на колени и завопила: „Господи, помоги моей девочке! Если поможешь, верну в гимназию…” Может, вспомнила, как свекровь говорила, что болезнь оттого, что оторвали дитя от Бога... И вдруг мать заметила: что-то произошло, что-то сдвинулось в маленьком измученном тельце. Прошло несколько дней, и дочка самостоятельно встала, покачиваясь, подошла к окну. Выздоровление началось… На очередной комиссии в Смоленске врачи поразились: „У ребенка явное улучшение, осенью может идти в школу. Чем же вы ее лечили?” На этот вопрос, наверное, могла ответить только бабушка, крепко молившаяся за всю семью, а за внучку особенно. Кончалось лето, в гимназии ждали, а мать все медлила и медлила…Что происходило в ее душе?.. Наконец 31 августа она все-таки принесла заявление. Сейчас девочка совершенно здорова, никто не скажет, что перенесла такое…”