Татьяна Муравьёва - 100 Великих мифов и легенд

В келье Сергия был в это время один из его учеников по имени Михей. Узрев небесный свет, Михей в страхе упал на пол и лежал, как мертвый. Когда виденье минуло, Сергий поднял Михея и привел его в чувство. Михей спросил. «Отче, что это было? Дух мой едва не разлучился с плотью». Сергий сказал: «И во мне дух трепещет от чудного виденья».

Он призвал братию и рассказал о том, что видел и слышал. И все исполнились неизреченной радости.

Пятьдесят лет провел Сергий в иночестве и благочестивых трудах. Когда святой пришел в глубокую старость и почувствовал, что скоро отойдет ко Господу, он призвал к себе монахов Троице-Сергиевой Лавры и завещал им непрестанно пребывать в православии, хранить дружеское единомыслие и чистоту душевную, быть смиренными и милосердными, не стремиться к земной славе, а лишь к царствию небесному.

Сергий скончался 25 сентября 1392 года.

Заканчивая описание жития Сергия, Епифаний Премудрый говорит: «Не будем слишком многоречивы. Ибо кто может по достоинству святого прославить?» Через пятьсот лет после смерти Сергия Радонежского В.О. Ключевский так определил его значение для русского народа: «При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение (…) и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило — самые драгоценные вклады преподобного Сергия, (…) положенные в живую душу народа».

Святой Стефан Пермский — просветитель народа коми, населяющего Северное Предуралье. Свою землю коми называли Пермь, или Парма, что значит Лесная страна.

Стефан родился около 1345 года в семье дьячка в городе Великом Устюге, там, где северо-русские земли соседствуют с Пермью. Отец Стефана был русским, а мать происходила из Перми, поэтому Стефан с детства знал пермский язык и мог общаться с пермянами (так называли тогда народ коми), которые нередко приезжали в Устюг Великий из своей лесной стороны, привозя на продажу меха.

Семи лет Стефан начал учиться грамоте. Обладая острым умом и хорошей памятью, он легко освоил книжную премудрость и пристрастился к чтению.

Когда Стефану было двадцать лет, он постригся в монахи. Автор «Жития Стефана Пермского» Епифаний Премудрый утверждает, что Стефан ушел в монастырь, потому что уже в ранней юности понял тщету жизни — «житие света сего маловременное и скороминующее, и мимоходящее, аки речная быстрина, или аки травный цвет».

Однако, скорее всего, Стефан руководствовался не мыслью о тщете земного бытия, а стремлением к познанию. Монастыри в то время были центрами культуры, а многие монахи — образованными, «книжными» людьми.

Стефан принял постриг в монастыре Григория Богослова в Ростове Великом. Епифаний Премудрый пишет, что Стефан избрал именно этот монастырь, потому что там была очень хорошая библиотека: «много книг ему на потребу прочтения ради».

В монастыре Стефан усердно пополнял свои знания — изучил греческий язык, много и вдумчиво читал, «умедливая» чтение, чтобы «до конца поистине уразуметь» прочитанное, размышлял, беседовал с учеными старцами, становясь им «совопросником и собеседником». Он подружился с монахом того же монастыря Епифанием, своим ровесником, и таким же любителем учености. Они подолгу спорили по различным философским и богословским вопросам, причем Епифаний, по его собственным словам, нередко бывал «досадителем» Стефану.

(Впоследствии Епифаний получил прозвание Премудрого, стал известным писателем, автором многих произведений, в том числе, как уже было сказано, «Жития Стефана Пермского».) В свободное от молитв время монахи обычно занимались каким-нибудь ремеслом. Стефан стал переписчиком книг, писал «гораздо и борзо», а кроме того, освоил иконописное дело.

Благочестие, трудолюбие, незаурядные способности снискали Стефану известность и среди монахов, и среди мирян. Через некоторое время он был произведен в дьяконы, потом в священники. Перед ним открывалась церковная карьера.

Однако Стефан стремился к подвижнической и просветительской деятельности. Он решил покинуть монастырь и отправиться в Пермскую землю — глухой, лесной край, населенный языческими племенами, чтобы проповедовать там христианскую веру.

Стефан понимал, что для просвещения пермян нужны книги на пермском языке. У пермян не было письменности, и Стефан создал особую пермскую азбуку, взяв за основу не русский и не греческий алфавит, а исконно пермские знаки родовой и семейной принадлежности — «пасы» Такие пасы до сих пор встречаются в народных орнаментах коми — в вышивке, ткачестве, деревянной резьбе.

По словам Епифания, Стефан «вельми печаловался» о том, что пермяне, будучи, как и все люди, сотворены Богом, поклоняются идолам, приносят им жертвы и верят «в чарование и в кудесы».

Система языческих верований племен, населявших Пермские земли, была очень развитой и сложной. На территории Пермской земли археологами обнаружены остатки более тридцати языческих святилищ и множество бронзовых и железных фигурок, относящихся ко времени с VIII века до н. э. по VII век новой эры, изображающих священных животных и птиц, фантастических человеко-лосей, птиц с человеческими ликами, крылатых псов. Фигурки эти исполнены такой художественной силы и выразительности, что искусствоведы выделяют их в особый «пермский звериный стиль».

Стефан испросил у наместника московского митрополита благословения и отправился с христианской проповедью к язычникам.

Поначалу пермяне встретили Стефана недоверчиво и даже враждебно, чинили ему всяческое «хуление, укорение, досаждение, поношение и пакость», однажды обступили его «с ослопы, смерть ему нанести хотяше», в другой раз обложили сухой соломой, «умысливша огнем немилостиво в смерть вогнать его».

Епифаний Премудрый не рассказывает, каким образом удалось Стефану выйти живым из этих критических ситуаций. Возможно, миролюбивые по натуре пермяне были обезоружены неизменной кротостью Стефана. Епифаний вкладывает в их уста рассуждение о том, что если бы Стефан первым «дерзнул творити начало бьения», то его бы растерзали, но поскольку он «долготерпелив», они не знают, что можно «сотворити ему».

Постепенно мужество и добросердечие Стефана привлекли к нему сердца пермян. Они поверили в его благие намерения, стали слушать его проповеди, и некоторые согласились принять крещение. Так среди пермян появились первые христиане.

В Усть-Выми, месте, где река Вымь впадает в Вычегду, Стефан построил первую в Пермской земле христианскую церковь — «высоку и хорошу, красну и добру, чюдну вправду и дивну». Красота этой церкви немало способствовала делу обращения пермян в христианство. Некрещеные пермяне приходили к ней вместе с принявшими христианство «не молитвы ради, но видети хотяше красоты здания церковного». Любуясь церковью, они слушали проповеди Стефана и постепенно тоже проникались христианским духом.

Стефан полагал, что для успешного насаждения христианства необходимо уничтожить все принадлежности языческого культа. И он принялся разрушать древние языческие святилища. «Без боязни и без ужасти» ходил Стефан со своими новыми учениками по полям и лесам, отыскивал изображения древних богов, сделанные из дерева, «и обухом в лоб бьяше идола, и по ногам сокрушаше, и секирою ссечаше, и на поление раздробляйте, идо конца искореняше, и огнем сжегаше, и в пламени испепеляше».

Конечно, сейчас об этом остается только пожалеть. Один из исследователей фольклора коми, А.А. Попов, писал в 1930-х годах: «Вследствие такой ретивой его деятельности, мы не имеем никаких материальных памятников для воссоздания картины дохристианской религии коми». (К счастью, исследователь ошибся. В последующие годы археологами было найдено довольно много материальных памятников пермского язычества, в том числе так называемый «Гайнский идол». Вот как он описывается в книге Л.С. Грибовой «Декоративно-прикладное искусство народов коми»: «Мастер умело использовал свойства самого материала: два срезанных сука изображают круглые, как у филина, глаза. Они окружены кругами древесных волокон, создающих впечатление складок вокруг глаз, и, продолжаясь вверх и вниз, являются как бы морщинами старого лица. (…) впечатляющий образ идола свидетельствует о незаурядном мастерстве резчика, его несомненном художественном таланте».) Стефан же не думал, что разрушаемые им святилища имеют историко-культурную ценность, он действовал с верою и бескорыстно, считая, что совершает благое дело.

Как-то раз Стефан сжег и сравнял с землей очередную кумирницу — деревянное строение, в котором помещался идол. Епифаний особо отмечает, что никого при этом не было, но Стефан, «сотворив победу, не отбежал от места того», а сел и стал ждать, когда появятся язычники, «грядущие против него». Язычники явились, вооруженные топорами и кольями, и набросились на Стефана, но тот смог их успокоить разумными речами и даже произнес проповедь.