Марьяна Скуратовская - 100 великих творцов моды

В 1927 году Сальваторе вернулся в родную Италию. Выбор его пал на Флоренцию, которая всегда славилась как город, где покровительствовали искусству и ремёслам, с помощью которых она и процветала на протяжении веков. Там, на виа Манелли, в 1929 году прославленный мастер открыл свой салон. Увы, всё оказалось не так просто — теперь ему пришлось самому заниматься административными вопросами, налоги росли, а доллар — в Америке был разгар жесточайшего финансового кризиса — наоборот, падал. Так что всего несколько лет спустя, в 1933 году, Феррагамо обанкротился. Но твёрдое намерение идти вперёд, только вперёд, подтолкнуло его и на этот раз, так что вскоре он вновь был в игре.

Эксперименты продолжались. Начиная с середины 1930-х Сальваторе начал использовать не только обычный материал обувщиков, кожу, но и массу других — целлофан, волокна пальмы, пеньку, парусину, кружево, пробку, даже рыбью кожу! Что-то было вызвано желанием попробовать новое, что-то — проблемами, которые пришли со Второй мировой, ведь хорошее сырьё начало почти целиком уходить на военное обмундирование и обувь. Тут-то фантазия Феррагамо проявилась в полной мере, позволяя делать чудесную обувь из любых материалов. Так, именно дефициту кожи для подошвы обуви мы обязаны появлением удобной и лёгкой обуви с подошвой из пробки, дефициту кожи для самих туфель — изящной обувью из ткани.

В 1947 году, как гласит уже обросшая легендами история, Феррагамо встретил на берегу реки Арно, которая протекает через Флоренцию, рыболова. Завязался короткий разговор — обувщик спросил, не опасается ли тот, что тонкая, почти невидимая леска порвётся под весом рыбы, на что тот спокойно ответил, что, мол, это же нейлон, не порвётся. Так из случайной встречи родилась фактически «невидимая» обувь из нейлоновой сетки. За необычную модель из нейлона, с клиновидным каблуком, Феррагамо получил самую престижную премию в своей профессии. А мы сегодня носим лёгкие летние туфли из искусственных материалов, даже не задумываясь о том, кто же додумался первым ими воспользоваться.

В 1952 году Сальваторе решил, что, если делать тонкие высокие каблуки из стали, они, вероятно, прослужат дольше. Так и оказалось. Они получили итальянское название «стилетто» (стилет — тонкий острый кинжал), и женщины во всём мире, начиная с Мэрилин Монро, обожавшей обувь от Феррагамо, с удовольствием встали на тонкие, но крепкие каблуки.

Впрочем, ещё более устойчивым каблукам-танкеткам мы тоже обязаны гениальному мастеру. «Новое — это хорошо забытое старое», и он экспериментировал с каблуками в духе XVIII века, когда каблук-рюмочка был сдвинут ближе к середине стопы. Они были устойчивыми, удобными, а ещё визуально делали ногу меньше — кто же откажется от ножки, как у Золушки?

Он мог сделать удобную и при этом роскошную обувь даже для деформированных стоп, которая скрывала все недостатки, — как, по легенде, и произошло с одной таинственной «дамой под вуалью», которая, казалось бы, потребовала от мастера почти невозможного… А он сумел выполнить её пожелание с блеском. И махарани, жена одного из индийских магараджей, которой оказалась эта дама, навсегда осталась пылкой поклонницей обувного гения Феррагамо.

Именно благодаря ему обувь обрела статус не просто важного аксессуара, а предмета роскоши. Длинные юбки ушли в прошлое, а короткие щедро демонстрировали женские ноги, которые нуждались в эффектной обуви. А уж Феррагамо знал толк в эффектах… Он мог создать что угодно — от модели, больше напоминающей произведение искусства, странное, необычное, запоминающееся, до повседневных туфель, красота которых была в то же время необыкновенно функциональна. И недаром плоды творчества Феррагамо десятилетиями будут вдохновлять других обувных дизайнеров.

В 1938 году он купил старинный флорентийский дворец, палаццо Спини Ферони, в котором с тех пор и находится штаб-квартира марки. А в 1995-м там откроется музей великого мастера, в котором можно полюбоваться на образцы созданной им обуви.

В 1949 году Сальваторе женился на Ванде Миллети, и у них родилось шестеро детей — Фьямма, Джованна, Феруччо, Фульвия, Леонардо и Массимо. Все они пошли по его стопам, затем к ним стали присоединяться внуки, так что и по сей день империя Феррагамо, которую им удалось построить, находится в руках семьи.

В 1950-х в мастерских Феррагамо работало около семисот мастеров, которые производили по триста пятьдесят пар туфель в день — и все, заметим, ручной работы. С тех пор производство неизмеримо выросло, магазины Феррагамо открылись по всему миру, и марка начала выпускать не только обувь, но и сумки, ремни, очки, шёлковые платки и шарфы, одежду и даже парфюмерию.

Самого же мастера не стало в 1960 году, когда ему было всего шестьдесят два. «Сапожник мечты» ушёл из жизни довольно рано, но в истории остался навсегда. «Нет пределов ни красоте, ни творческому воображению. Безграничны материалы и формы, которые можно использовать в создании обуви так, чтобы каждая женщина чувствовала себя принцессой… Моя обувь просто выражает то, чего хотят люди».

(1913–1998)

То, что выходило из его рук, было не просто обувью, а произведением искусства, недаром его прозвали «Фрагонаром обуви» — его туфельки, созданные в XX веке, были столь же изящны, сколь и картины великого живописца века XVIII. И при этом он был великим новатором, не менее великим, чем те кутюрье, наряды которых выглядели бы незавершёнными, если бы не его обувь.

Роже Вивье родился в Париже, в 1913 году. В тринадцать лет он устроился работать на обувную фабрику, что и определило впоследствии выбор профессии. Однако, когда у него появилась возможность учиться в Школе изящных искусств, он выбрал скульптуру. Парадоксальным образом, две, казалось бы, столь далёкие области смогут слиться с помощью его фантазии и мастерства в единое целое, и недаром он потом нередко говорил об обуви, как о скульптуре.

Ещё во время учёбы знакомый Роже предложил ему разработать коллекцию обуви для его фабрики. Первая попытка оказалась успешной, и ближайшие несколько лет Вивье сотрудничал с несколькими дизайнерами обуви, а около 1937 года смог открыть собственное ателье. В 1938 году он начал создавать обувь для экстравагантного преуспевающего дизайнера, Эльзы Скьяпарелли, что, безусловно, поспособствовало тому, что на его талант обратили внимание и другие, и Вивье начал делать обувь для нескольких известных французских фирм, в том числе и «Балли».

Роже Вивье

Однако вскоре пришлось прерваться — в 1938 году его призвали на военную службу. Он вернулся в 1939-м, однако, когда началась Вторая мировая война и Франция была оккупирована, был вынужден уехать за океан, в Нью-Йорк. Там ему приходилось нелегко, и, чтобы свести концы с концами, Вивье работал, где только мог — по утрам занимался дизайном обуви для одной из местных фирм, днём работал ассистентом фотографа, а вечера посвящал освоению мастерства шляпника. В 1945 году он даже открыл, совместно со шляпницей Сюзанной Реми, магазин «Сюзанна и Роже». Однако он мечтал вернуться в Париж и сделал это, как только смог, в 1947 году.

Поначалу Вивье не был связан особыми обязательствами ни с одним домом мод, и предпочитал работать как свободный художник — благо, заказчиков у него хватало, и его имя постепенно приобретало всё более громкую известность. Так, когда в 1953 году короновалась Елизавета II, Вивье сделал для неё потрясающей красоты туфельки из позолоченной кожи, с каблуками, усыпанными рубинами — достойное дополнение роскошного платья, созданного в мастерской кутюрье Нормана Хартнелла, и традиционных коронационных одеяний монарха. И в том же 1953 году он начал сотрудничество с Кристианом Диором.

На самом деле их первая встреча состоялась раньше, в 1949 году, когда Вивье предложил ему свои услуги в качестве шляпника, однако тогда из этой идеи ничего не вышло. А в 1953 году был подписан контракт с американской фирмой «Делман», с которой Вивье сотрудничал к тому времени уже много лет и согласно которому он должен был разрабатывать обувь для Диора, однако под маркой «Делман». Вивье делал и обувь для коллекций Диора, и для продажи в бутике, которым «Делман» и «Кристиан Диор» владели совместно. Сотрудничество про-длилось десять лет, вплоть до 1963 года, когда он открыл собственный магазин в Париже. Диор и Сен-Лоран, Бальма и Унгаро, мадам Гре и многие другие — образы, созданные великими кутюрье, давно вошли в историю моды, однако были бы они столь завершёнными, если бы не туфельки от Вивье?

Он черпал вдохновение в минувших эпохах — в изяществе эпохи рококо и кокетливой строгости Викторианской эпохи, в экзотике Китая и Африки. Он изучал давно известное, экспериментировал и придавал этому новый облик. Туфельки без задника, «мюли», бывшие вплоть до конца XVII века домашней обувью и вошедшие в моду в XVIII веке, в XX веке силами Вивье обретали новый облик, и восхищали самых привередливых модниц. И то же происходило с самыми разными моделями. Они могли быть изящно-классическими или соблазнительно-авангардными, но они всегда были особенными. Ведь, помимо материалов, Вивье активно экспериментировал с формой, в частности, с формой каблука. Он мог быть сильно сдвинут к центру стопы, визуально уменьшая ногу, или настолько сильно скошен, что создавалось впечатление, что он вот-вот подломится; он мог иметь «талию», как во времена Людовика XV, или становиться платформой, как в национальной китайской обуви; он мог иметь форму запятой… Вивье зачастую приписывают изобретение «шпильки». Это не совсем верно, потому что подобные каблуки были известны ещё с XIX века, но в ту эпоху они были непрактичной деталью фетишистской обуви; а Вивье, который додумался до стального стержня в тонком каблуке, превратил шпильки в оружие соблазна, доступное любой женщине.