Александр Кушнир - 100 магнитоальбомов советского рока

Тексты "Казмы-Казмы" напоминали стилизованную под мадригалы и сонеты поэзию футуристического мифотворчества, сдобренную ударными дозами дадаистской иронии. Не чужд был Ходошу и символизм. Так, сюжет психоделически монотонной "Ласточки" состоял в том, что домашнему Петуху предлагается "улететь птичкой-ласточкой" в "край далекий", поскольку "ты же не шавка какая-то, ты же Петух!". Мечта о воле находит свое воплощение в запоминающемся припеве: "Лети, чтобы услышал весь мир хлопки твоих крыльев / Лети, улетая птичкой-ласточкой". Завершается этот манифест свободного полета монументальным "Чтобы услышал весь мир / Чтобы услышал весь мир..."

Как гласит история, во время дебюта "Казмы-Казмы" весной 91-го года звукооператор за пультом нервно курил сигарету за сигаретой, а по окончании действа, выдержав театральную паузу, спросил у продюсера Сергея Мясоедова: "Ты мне скажи только одно: где ты их всех берешь?" Хороший вопрос.

Идеолог "Казмы-Казмы" Евгений Ходош вырос в простой еврейской семье. Мать - детский врач, отец - джазовый музыкант, кажется, контрабасист. Творческие метания самого Женьки начались еще в музыкальной школе - пять лет обучения по классу ударных и четыре - по классу фортепиано. Школу он так и не закончил, поскольку весь последний год предполагаемой учебы играл на барабанах, флейте и синтезаторе в группе "Товарищ". Параллельно Ходош в предельно сжатые сроки осваивает электрогитару и всерьез увлекается эстетикой средневековья.

После распада "Товарища" 18-летний мультиинструменталист организует панк-рок-трио "Чичка-Дричка" с не вполне обычным набором инструментов: гитара-барабаны-флейта. В истории остался их сверхагрессивный номер "Повелитель бляха-мух", выпущенный на немецком компакт-диске "Украинский андеграунд. Новая сцена". Сам Ходош этот короткий период вспоминать не любит - возможно потому, что уже тогда в его голове звучала совершенно иная музыка. Он слушал много произведений европейских композиторов XVI века: Жервеза, Аттеньяна, Сусато.

Именно в это время Ходош начинает прогрессировать как композитор, написав в течение зимы 90-91 гг. большую часть новой, более сложной программы. Незавершенные мелодии Женя раскладывал на партии конкретных инструментов и отчетливо понимал, что для реализации подобных замыслов ему нужен более обширный состав. И он нашел то, что искал. 

Первые концерты "Казмы-Казмы" проходили на фоне абстрактных полотен огромного размера, нарисованных Димой Куровским - 16-летним флейтистом, с которым Ходош играл еще в "Чичке-Дричке". Несмотря на юный возраст, у Куровского тоже был собственный проект "Гниды", исполнявший не менее бескомпромиссную, чем "Чичка-Дричка", анархическую музыку. Родом Дима был из Чернигова - особого места с боевой историей и со специфической энергетикой. Город славен своим старинным валом, на котором находится целая батарея пушек. Куровский любит показывать этот вал гостям, по-детски радуясь тому, что дула орудий направлены в сторону Киева.

Дед Куровского был не признанным украинскими властями поэтом, которого начали печатать только в 90-х годах. Будущий фронтмен и музредактор "Казмы-Казмы" уважал деда за радикализм и свободу духа. "Сегодня я выйду на сцену в дедовских башмаках, - говорил он в гримерке перед дебютным выступлением. - Мой дед в них в пивном баре стихи читал. А теперь я буду в них играть. Здесь и сейчас".

Тандем Ходош-Куровский расширился до септета в считанные дни. С барабанщиком Женей Николаевским Ходош играл вместе в "Товарище". Остальные участники группы были найдены Куровским в стенах музыкальной школы-интерната, где он учился.

Сергей Мясоедов.

"Это были совершенно уникальные музыканты, которые собрались со всей Украины, - вспоминает Сергей Мясоедов. - Их отбирали из каких-то запредельных городов типа Изюма, Краматорска, Чугула. Я до сих пор не могу поверить, что столько талантливых ребят появилось сразу в одном месте. Причем все - без чердака. Они жили на одном этаже общежития, и это была жара".

Валеру Харьковского (валторна), Виталия Шевчука (труба), Женю Барышникова (фагот) и Сашу Негодуйко (рояль) от переизбытка энергии и нереализованных идей просто разрывало на части. После того, как в пятнадцать лет они вместе с Куровским сфотографировались в обнаженном виде под портретом Ленина, их обвинили в пропаганде гомосексуализма и лишь чудом не выгнали из интерната. Примерно в это же время шустрые украинские хлопцы побывали на проводимых Мясоедовым фестивалях альтернативного рока. Неизгладимое впечатление на них произвели "Восточный синдром" и "Раббота Хо", и они начали проявлять себя как самостоятельно мыслящие музыканты.

"Все они воспринимали философию и музыкальные идеи "Казмы-Казмы" не дискретно, а как явление, в котором чувствовали себя органично, - вспоминает Мясоедов, который не жалел ни сил, ни времени для создания дееспособного коллектива. - Предлагаемые Ходошем идеи музыканты воспринимали мгновенно. Не было никакого барьера. Они сразу ассимилировались и создали это поле тяготения".

Весной-осенью 91-го года "Казма-Казма" с легко предсказуемым триумфом выступает на рок-фестивалях - "Индюшата" в Твери, "Агасфер" в Москве, "Перекресток" в Саратове. Сразу же после московского концерта "Казмы-Казмы" за кулисы ворвался Сергей Летов. Он находился в неописуемом восторге и, раздавая визитки, говорил: "Теперь я знаю, что мне отвечать на Западе на вопрос: "Есть ли в СССР современная музыка?"

После этих гастролей музыканты начали поиски человека, который сумел бы зафиксировать их позитивно-разнузданную смесь акустики и электричества на пленку. Вскоре был найден местный рок-Кулибин по имени Александр Вакуленко. Он работал в консерва-тории и выглядел лет на двадцать старше вчерашних школьников из "Казмы-Казмы". Он ходил в старых джинсах, носил длинные волосы, а за его густой бородой не было видно кадыка. Вакуленко специализировался на записи духовой музыки, но внешний вид выдавал в нем человека, который по ночам втихаря слушает рок. Его заинтересованность, доброжелательность и многолетний студийный опыт записи крупных симфонических составов на эпохальные агрегаты STM при помощи пультов "Электроника" и советских динамических микрофонов стали для музыкантов неперебиваемыми козырями.

Дебютный альбом "Казмы-Казмы" записывался в концертном зале харьковского Института искусств, где впоследствии дислоцировалась знаменитая местная студия SMC Factory. Вся панорама саунда выстраивалась Вакуленко без применения ревербератора - с учетом акустики больших помещений и многомикрофонной системы звукозаписи. Записывались ночами, поскольку днем по близлежащей улице ездили трамваи. Работали напряженно, не без нервных срывов. Протяженность большинства композиций превышала стандартное трехминутное время, и записать их без разбега было невероятно сложно. Первоначально фиксировалась болванка, состоящая из барабанов, гитары, рояля и трубы. Затем были произведены две аппликации: вокал, флейта, фагот, валторна и, в самом конце, "сдвоенная" гитара и труба.

"В течение недели семеро юношей, звукач-верховода и продюсер с отстраненным мнением, подручной хитростью и смекалкой подковывали упрямую блоху, - вспоминает Ходош. - Мы понимали, на что реально можем рассчитывать, и остались довольны результатом. Что бы там ни говорили, в том году мы действительно были Королями Баланса".

Дальнейший путь "Казмы-Казмы" получился достаточно извилистым. Вскоре после того, как был записан альбом "Пляски трубадуров" (фрагменты из него опубликованы в ряде немецких и украинских CD-компиляций), группу покидает Куровский. "Я всегда чувствовал, что мы иллюстрируем наступление зла", - сказал он перед уходом. Доля истины в его словах была. Как верно заметили рок-критики, "эстетический баланс духовного напряжения песен переместился от "любви-жизни" к "любви-смерти", окрасив музыкальную феерию "Казмы-Казмы" в темные тона эсхатологии и черного юмора".

"То время однозначно на всех давило, и эсхатология действительно витала в воздухе, - вспо-минает Мясоедов, который, несмотря ни на что, продолжал пропагандировать в бывшем СССР и за его пределами украинскую авангардную рок-музыку. - Общее ощущение было таково, что наступает конец света. После событий в Закавказье и Прибалтике многие ждали, что в городе вот-вот появятся танки. Все это действительно ассоциировалось с чумой".

Не случайно в то время Ходош собирался (параллельно записи второго альбома "Катакомбы любви") сочинить музыку для балета "Чума". Он написал либретто, придумал лейтмотив и костюмы для танцоров, но дальше этого дело не пошло. Стиль "Казмы-Казмы" сместился от фолк-панка в сторону крупных медитативных композиций, навеянных постиндустриальной готической музыкой и творчеством Swans, Coil и Psychic TV. При этом сместился и центр тяжести - от драйва физиологического к драйву душевному.