Дмитрий Силлов - Реальный уличный бой. Система выживания на улице, в армии, в тюрьме, в обществе

Отлично! Но для того, чтобы в экстремальной ситуации бить не думая, то есть рефлекторно, необходимо хотя бы год-два этому поучиться. А то будешь кидаться на эдакого плохого «дедушку» со скрюченными яростью пальцами ни пойми куда, лишь бы кинуться, при этом раз за разом нарываясь, скажем, на хладнокровный, хорошо поставленный апперкот. Ярость, ненависть хороши тогда, когда они профессионально контролируемы. В таком случае они удесятеряют силы, повышают точность и мощь ударов атакующего. В противном случае все происходит наоборот. Удары летят мимо, силы мгновенно иссякают, потраченные на бесполезные рывки и вопли, и в конечном счете в бою против двух-трех-четырех противников вы неизбежно проиграете.

«Любой человек, противник твой, всегда очень хорошо чувствует, готов ты биться насмерть или так, дурака валяешь. Это даже не по глазам, не по голосу — нутром чуешь, как собака, по запаху. И если слабину почуял, то мигом звереешь, и тебя уже из пушки не остановишь.

Ну а если видишь, что перед тобой кремень, то уж и не рад, что связался, и только думаешь, как вовремя с темы съехать. И тут главное — пересилить себя, настроиться, затвердеть душой. Тогда и пули не берут.

А я думаю, что в каждом этот кремень есть, и если тебе удастся его достать из глубины себя и так держать, чтобы он обратно в болото, в жижу страха не засосался, то победил ты, и никому тебя не завалить. Так что грани свой кремень так, чтобы он поустойчивее на поверхности лежал. Не нужно множества мелких граней — мыслей, чувств, все это интеллигенство и дурня, огранка должна быть крупная, простая и грубая, чтоб надежно.

Смерти все боятся. А ты настройся, что хочешь умереть как боец, не завтра, не потом, а сейчас; представь себе, что висите вы с твоим противником над пропастью и ты можешь его убить, только если сам вместе с ним сорвешься, почувствуй, какой это кайф — умереть, захлебнувшись кровью врага, и тогда все. Твоя взяла.

Ведь почти все бьются, чтобы выжить. И если ты будешь биться, чтобы противник умер вместе с тобой, за тобой огромное преимущество. Дурак будешь, если не воспользуешься. Вот сам увидишь, как враг задергается, когда ты ему: «Давай руку. Пойдем». — «Куда?» — «На тот свет». — «Не-ет!» — «Давай-давай!» — «Да ни за что!» И тут уж делай с ним все, что захочешь… Потому и дерусь всерьез я редко и неохотно. Но уж если дерусь, то насмерть. Не чтобы победить противника, а чтобы убить. УБИТЬ. И готов платить за это всем. И своей жизнью тоже. Иначе зачем драться?.. Со зверями же, с ублюдками только по-зверски и можно, они другого языка не понимают…»

И, к сожалению, все это правда. Еще одно подтверждение темы, которую мы с вами подробно рассмотрели в главе «Философия РУБ», исходящее от современного автора, прошедшего ту же школу, что и автор этих строк. В армии вам ПРИДЕТСЯ драться, и драться так жестоко, как никогда прежде не доводилось. В противном случае вы от года до двух лет своей жизни будете ползать в грязи и дерьме и в прямом и в переносном смысле. Унижаемые и презираемые всеми, и в первую очередь — самим собой.

Конечно, наемная армия и альтернативная служба — радикальная терапия против неуставщины, и надеюсь, что когда-нибудь до этого дойдет. А пока в вагонах метрополитена то и дело можно видеть расклеенные листовки типа «Спаси своего ребенка от службы в армии!», а у предприимчивых торговцев книгами бойко расходятся инструкции, посвященные тому, как призывнику половчее «откосить» от почетной обязанности.

Меня могут обвинить в предвзятости, мол, попал в неуставную часть, мол, это только тебе не повезло… Может быть, не буду спорить. Правда, тот факт, что автора этих строк «дедушки» чуть не сделали инвалидом и по их милости я полгода провалялся в госпитале, вряд ли прибавит мне высоких и патриотических чувств. Мне вспоминается лицо офицера медицинской (!) службы, избивающего меня на кухне, лицо капитана, увозящего изнасилованного в нашем полку сослуживцами парнишку дослуживать в другую часть, лицо моего однополчанина-грузина, который спрыгнул вниз головой с несущегося на бешеной скорости грузовика после того, как его ударил офицер.

— Дато, зачем ты так? — спросил я его, когда парень маленько очухался после сотрясения мозга и обширного кровоизлияния в глаз.

— Знаешь, Димка, когда он ударил меня, или я должен был его убить, или должен был убить себя, чтобы смыть позор, — иначе какой я мужчина?

Глупость и мальчишество, скажете вы? Нет, национальная гордость, которой, увы, так нам порой не хватает, когда нас суют мордой в дерьмо, а мы только отплевываемся и думаем, как бы в следующий раз не захлебнуться.

Я никого не оправдываю. По-своему можно понять озлобленность офицеров, живущих в вонючих, неблагоустроенных ДОСах (домах офицерского состава), «дедов», над которыми ранее точно так же издевались ушедшие на дембель предшественники и оставившие им в наследство море неутоленной ненависти ко всему живому. Можно понять и командование, озабоченное лишь тем, чтобы факты армейских преступлений не выплыли наружу, ибо все равно ничего не сможет это самое командование противопоставить отлаженной системе произвола. Я просто хочу, чтобы люди, от которых зависят судьба государства и его безопасность, задумались о том, в кого будет стрелять молодой, замордованный «дедами» и офицерами солдатик, если вдруг начнется что-то серьезное и будет у этого солдатика в руках боевое оружие. Я бы в свое время, будь у меня автомат и знай я, что мне за это ничего не будет, что в горячке боя никто ничего не заметит, не задумываясь, пристрелил бы с десяток сослуживцев и пару-другую офицеров. Уверен, что подавляющее большинство бывших военнослужащих срочной службы испытывали аналогичные чувства.

Как же выжить среди армейского «беспредела», особенно в первое время?

Есть два выхода. О первом вам подробно расскажут в пацифистской брошюре, о которой я говорил выше. Второй выход заключается в том, что, коль уж попал в атмосферу «беспредела», надо отвечать тем же. Заехал тебе «дедушка» в «репу» — двинь ему «в ответку», да так, чтоб навеки отбить охоту «шкалить молодых». Конечно, могут отлупить, навалившись кучей. Тогда после разберись с каждым в отдельности. Уверяю, что после пары таких экспериментов «дедушки» десять раз подумают, прежде чем «шкалить борзого духа». Только не переусердствуйте, иначе за увечья, нанесенные сослуживцам, вас может ждать дисбат — армейская тюрьма.

Да, картину я нарисовал достаточно мрачную. Но, во-первых, вышеизложенное есть только мои личные впечатления, а не общее правило для всех отделений и учреждений МВД и воинских частей (хотя, если честно, очень в этом сомневаюсь). А во-вторых, коль уж вам повезет и вы попадете в отделение милиции или воинское подразделение, где тишь да гладь и настоящий санаторий — не беда. Всегда надо быть готовым к худшему, а лучшее само придет.

Из всего вышесказанного ясно, что человеку, занимающемуся РУБ, боксом, кикбоксингом (да еще плюс ко всему этому культуризмом!) или чем-то подобным лет эдак с пяток, в армии будет не в пример легче, нежели тому, кто знает обо всем этом лишь понаслышке. Но людей, подготовленных физически и духовно к «трудностям и лишениям» армейской жизни, единицы. Так что же делать остальным?

Начать надо с того, зачем вообще существует армия?

Ответ, казалось бы, лежит на поверхности. Армия — гарант безопасности государства. Вдумайтесь в эти слова. ГАРАНТ БЕЗОПАСНОСТИ! То есть предполагается, что человек, отслуживший в армии, за два года становится профессиональным воином, должным образом подготовленным и физически и морально, способным в любой момент встать на защиту своей страны. А что в действительности?

Чем занимаются солдаты в армии?

Отвечаю. Солдаты в армии подавляющее большинство времени занимаются:

А) Хозяйственными работами (наряды на кухню, уборка, обслуживание техники, подметание плаца и других заасфальтированных и незаасфальтированных участков полка и т. д. и т. п.). Бесплатный рабский труд.

Б) Выполнением абсолютно нефункциональных в бою обязанностей, как то — стояние на тумбочке дневального (имитация боевого поста), имитация физподготовки — бег, бег и еще раз бег плюс строевая подготовка. Практическое значение последней для меня до сих пор остается загадкой. Считается, что строй сплачивает солдат. Ага. А потом вечером «сплоченные строем» «деды» дружно издеваются над «духами», с которыми час назад плечом к плечу маршировали в одной колонне.

Строй имел практическое значение во времена Александра Македонского и Юлия Цезаря. Тогда от монолитности и слаженности действий бронированной манипулы или когорты напрямую зависел исход сражения. Но простите! С тех времен минуло двадцать столетий! И занятия строевой подготовкой в наше время очень напоминают ката (формальные упражнения), по неизвестной мне причине процветающие в подавляющем большинстве школ единоборств. Формальные — они и есть формальные по своей сути. Практического значения от них никакого, что отмечал еще великий боец Брюс Ли. Единственный смысл ката — визуальный. Бесспорно, было красиво, когда пять (десять, двадцать, сто, тысяча) бойцов четко и слаженно выполняли одинаковые блоки-удары по воздуху перед лицом, скажем, какого-нибудь средневекового императора. Ту же функцию выполняют в наше время парады, для которых строевая подготовка, конечно, необходима.