Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

Когда Бхагаван узнал об этом, он прилюдно упрекнул его: «Почему ты не послал одну из женщин, чтобы обслужить ее? Почему ты отнес еду? Она очень застенчива. Она не привыкла общаться с незнакомыми мужчинами».

Несколько последователей, ставших свидетелями этой сцены, подумали: «Если Бхагаван так относится к Чиннасвами, то почему мы должны относиться к нему с большим уважением?»

В течение последующих дней эти последователи начали вести себя по отношению к Чиннасвами довольно скверно. Бхагаван, ничего не говоря, наблюдал за этим несколько дней. Когда он увидел, что недовольные последователи и не думают менять свое отношение, раз он не вмешивается, он восстановил статус-кво, сказав им: «Вы думаете, что Чиннасвами – это киллуккирай (небольшое растение, которое легко можно выковырять из земли одним ногтем и выкинуть)? Чиннасвами здесь – сарвадхикари. Вам следует уважать его статус и выполнять его указания».

Когда работа по строительству коровника была наконец завершена, Чиннасвами написал Рангасвами Гоундеру – человеку, пожертвовавшему деньги на коровник, который был превращен в склад: «Мы закончили строить большой коровник. Ты можешь приехать и сам убедиться в этом. Пожалуйста, не сердись на нас больше». Рангасвами Гоундер принял приглашение и остался очень доволен, увидев, какой коровник мы построили. Он сдержал свое изначальное обещание и подарил ашраму несколько коров. Когда ему показывали коровник, он заметил: «Когда я увидел, что Чиннасвами вложил мое предыдущее пожертвование в склад, а не в коровник, я, понятное дело, был сильно рассержен на него. Я подумал, что он бросил на ветер все мои деньги. Теперь, когда этот новый коровник, гораздо более вместительный, чем тот, который планировал я, построен, я очень доволен и удовлетворен. В конце концов все сложилось удачно».

Чиннасвами был тоже очень доволен. На завершающих стадиях работ ашрам получил такое количество пожертвований на коровник, что, когда строительство наконец завершилось, денег оставалось более чем достаточно. Это привело Чиннасвами в необычайно жизнерадостное настроение.

«В будущем всякий раз, когда будешь выполнять работы для ашрама, – сказал он мне, – трать на их завершение столько денег, сколько требуется. Бхагаван обеспечит нас всем, что необходимо».

Поскольку теперь у ашрама были свободные средства, Чиннасвами, получив разрешение Бхагавана, решил начать строительство нескольких других проектов. Он пришел ко мне и сказал: «Я отправляюсь на несколько недель в Бирму, чтобы купить достаточное количество тикового дерева для строительства здесь большой столовой и кухни. Пока меня не будет, тебе нужно приступить к строительству ванной комнаты для Бхагавана, офиса и книжного магазина. Я уверен, что ты сделаешь хорошую работу, поскольку знаю по предыдущему опыту, что ты будешь действовать в соответствии с замыслами Бхагавана». Махараджа из Майсура уже пожертвовал деньги на строительство ванной для Бхагавана, поэтому я мог приступить к работам незамедлительно.

Работы по всем этим новым проектам протекали очень гладко, и я смог завершить их все безо всяких неприятных инцидентов. Следует сказать, ради последователей, приезжающих в ашрам, что здание, где теперь находится офис ашрама и книжный магазин, было построено после смерти Бхагавана. Старый офис и книжный магазин, которые использовались до конца его дней, находились в зданиях, которые теперь примыкают к северо-восточному углу самадхи-холла Бхагавана. Теперь их используют для хранения и рассылки публикаций ашрама. Ванная Бхагавана – это маленькая комната в северной части старого офиса. Маленькая дверь, ведущая в нее, выходит на гору.

Пока Чиннасвами был в Бирме, мне было поручено выплатить причитающуюся плату рабочим. Хотя я выучился читать, чтобы изучать писания, я не озаботился тем, чтобы научиться основам арифметики. По этой причине я не мог отслеживать все расходы. Я часто делал ошибки, когда составлял счета. Через пару дней я понял, что не гожусь для этой работы.

Я пошел и сказал Бхагавану: «Давать указания каменщикам и другим рабочим не составляет для меня большого труда. Но ведение этих счетов и правильное распределение заработной платы слишком сложно. Не думаю, что справлюсь с этой работой, поскольку делаю множество ошибок. Когда мы стеснены в деньгах, я слишком переживаю, что могу допустить ошибку».

Бхагаван не ответил, но последователь по имени Рагхавендра Рао, который в тот момент сидел в холле, подошел и вызвался вести счета вместо меня. Этот Рагхавендра Рао был инженером на пенсии, проводившим большую часть свободного времени, читая и изучая «Бхагавад-гиту». Кроме ведения счетов он также предложил мне помощь в надзоре за строительными работами. Будучи инженером, он, несомненно, понимал в строительстве зданий намного больше моего, но никогда не оспаривал мои решения. Он был рад работать в качестве моего помощника, потому что знал, что я просто выполняю указания, данные мне Бхагаваном.

Если Бхагаван поручал строителям какие-либо работы, он всегда ждал, что они будут выполнены на совесть.

Он не терпел халатной работы. Если жители ашрама не справлялись с работой должным образом, он либо отстранял их от работы, либо требовал, чтобы работа была переделана. Порой, когда Бхагаван был не удовлетворен тем, как была проделана та или иная работа, он сам брался за дело и выполнял ее.

Хотя его требования к качеству работ, выполняемых рабочими ашрама, были весьма жесткими, он не любил вмешиваться в работу тех, кого нанимали со стороны. Если случалось, что нанятые рабочие из-за низкой квалификации совершали ошибки, он обычно просил кого-нибудь из проживающих в ашраме последователей устранить повреждение или выполнить работу заново. За несколько лет моего пребывания в ашраме мне было поручено несколько таких заданий.

В одном из случаев понадобились щипцы, чтобы выбирать ими уголь из кумутти (жаровни) Бхагавана. Кузнец, нанятый для этой работы, выковал славную пару щипцов, однако поверхность металлической рукояти получилась очень грубой и неровной. Бхагаван принял щипцы безо всякого недовольства, но, когда кузнец ушел, он обратился ко мне и попросил закончить работу, отшлифовав поверхность рукояти с помощью наждачной бумаги и напильника.

В следующий раз, когда кузнец появился в ашраме, Бхагаван вручил ему заново отшлифованные щипцы и сказал: «Посмотри, сможешь ли ты сказать, что этот инструмент сделан тобой».

Кузнец с улыбкой принял эту косвенную критику и похвалил нас за то, насколько хорошо мы довели до ума его изделие.

Иногда угольки в жаровне взрывались и, разлетаясь, падали на пол. Бхагаван, который никогда не упускал возможности преподать нам духовный урок, однажды использовал это естественное явление, чтобы объяснить взаимоотношения ума с Я: «Это то, как ум возникает из Я, подобно искре, вылетающей из огня. Точно так же в этом кусочке угля не останется жара, если держать его отдельно от огня; схожим образом ум сам по себе не обладает силой или энергией, хотя воображает себе, что отделен от Я». Затем, подняв уголек щипцами, он положил его обратно в огонь, говоря: «Это джива (индивидуальное „я") – Его нужно заставить снова вернуться в Шиву, в Я».

Мне нужно было внести очередные исправления после того, как нанятые рабочие проделали очень халатную работу при постройке стены вокруг колодца для ашрама. Работа была проведена в такой спешке и столь плохо, что некоторые камни торчали из стены, в то время как другие вваливались. Рабочие даже не удосужились зацементировать пространство между камнями. Когда Бхагаван увидел стену, он сказал мне выровнять поверхность и заделать все зазоры. Я не мог сделать стену полностью гладкой, однако сделал все, что мог, заделав небольшими камнями и цементом крупные дыры и залив цементом все более мелкие отверстия и трещины. Когда каменщики, проделавшие столь плохую работу, вновь пришли в ашрам, Бхагаван применил ту же самую тактику, что и в случае с кузнецом.

Не критикуя их прямо, он показал им стену и сказал: «Посмотрите, как хорошо Аннамалай Свами починил стену, которую вы построили».

Много лет спустя Бхагаван попросил меня внести очень похожие исправления в Храме Матери. Во время одного из осмотров Бхагаван заметил зазоры там и сям между каменными плитами вокруг гарбхагрихи (внутренней усыпальницы). Некоторые из этих дыр были шириной в дюйм. Он также указал на насколько брешей между некоторыми камнями в стене и попросил меня заделать их. Эта работа, которой я занимался где-то в сороковых годах, была одной из последних каменно-строительных работ, которые я выполнил для ашрама.

Поначалу, когда я только приступил к курированию строительных работ в ашраме, я все думал: «Эта работа скоро будет окончена. Когда она завершится, я смогу вернуться в холл и сидеть с Бхагаваном».