Большое Крыло. Притча - Луис Тарталья

Специально для www.koob.ru

Louis A. Tartaglia, M.D.

THE GREAT WING

A Parable

Впервые опубликована Beyond Words Publishing, Inc.,

Hillsboro, Oregon.

www.beyondword.com

© 1997, 1999 by Louis A. Tartaglia

© «София», 2007

Вся жизнь доктора Луиса Тартальи

проводит под знаком помощи другим

людям в полном раскрытии ими

своего потенциала. После многие лет

успешной терапевтической

и психиатрической практики,

а также сотрудничества с матерью

Терезой в ее центре в Калькутте,

Луис Тарталья посвятил себя семье,

литературному творчеству

и вдохновенным публичным выступлениям.

Луис Тарталья — автор нескольких книг,

вместе со своей семьей живет в США,

в штате Огайо.

Моей жене Барбаре

и живущему в ней духу Большого Крыла.

Огромное спасибо Уэйну и Марси Файерам,

благодаря настойчивости которых я,

несмотря на все свои страхи,

рискнул взяться за перо,

а также ныне покойному Огу Мандино

и его жене Бетти,

которые внимательно меня выслушивали

и всякий раз настаивали на том,

чтобы я продолжал работать.

Спасибо, что вы в меня поверили.

Многие тысячи лет дикие гуси[1] собираются в стаи, чтобы совершить перелет с берегов Северных озер на свои зимние гнездовья у Чесапикского залива. И не было случая, чтобы хоть одна из таких стай пролетела больше нескольких миль, не образовав четкого строя. А уж во время осеннего перелета этот строй становится совершенно особенным.

Ученые не раз предпринимали попытки объяснить аэродинамику гусиного строя, но они по-прежнему не понимают, каким образом он устанавливается. Повинуясь некоему инстинкту, гусиная стая собирается в клинообразный порядок, напоминающий одну огромную птицу.

Крылья этого клина неравнозначны. Левое — малое — крыло короче и слабей. Там собираются старые, одряхлевшие птицы и совсем молодые, которые пока что недостаточно сильны для большего крыла. Справа же собираются более сильные, те, кто способен выдержать колоссальное напряжение полета на этом месте. Именно они благополучно приводят стаю к ее новому дому, к тому месту, куда ей назначено переместиться с наступлением осени.

Для разных животных смена времен года означает разные вещи. Молодым она являет чудо многоликости жизни. В стариков она вселяет дух постоянства перемен. Что же до молодого дикого гуся по имени Гомер, то у него смена времен года хотя и была отмечена печатью чуда, вызвала смятение в душе, от которого ему становилось не по себе.

В течение всего лета природа казалась неизменной, но теперь дни начали понемногу укорачиваться, а вечера становились все длиннее. Молодой дикий гусь по имени Гомер уже давно заметил, что листья на деревьях приобретают самые разные оттенки красного и золотистого. В стае между тем наблюдалось непривычное оживление. Дедушка все настойчивей пытался заставить Гомера участвовать в общих тренировках, где учили тому, что должна усвоить каждая казарка, отправляясь в свой первый осенний перелет.

Мысль о тренировках не вызывала у Гомера ничего, кроме отвращения, — он не видел в них никакого смысла. Летать — значит быть свободным. Свободным от жизненных трудностей, свободным от ответственности.

Просто свободным!

Гомер не понимал, зачем ему нужно учиться впускать в свое сознание Мысль Стаи. Да он и вообще не был уверен, что ему хочется покидать берега Северных озер. Летом здесь было так здорово! Вместе с другими казарками он вволю плескался на мелководье, ловил рыбу и целыми днями играл. Увы, дни становились все короче и холодней.

Старшие казарки то и дело заговаривали о перелете на какой-то другой берег, но предприятие это казалось Гомеру делом настолько далеким, что ему просто не хотелось лишний раз о нем думать. А еще и эта Мысль Стаи — что это такое, он вообще не понимал. Иногда старые дикие гуси говорили о ней как о Сознании Стаи, иногда как о Стаемышлении. А Дедушка, так тот и вовсе называл «одной большой идеей». Ну и как тут было разобраться? И как он мог лететь с ними, если ему и в самом деле было невдомек, о чем они говорят?

В последние несколько дней Гомер не раз замечал, как его собратья по стае собираются кучками, чтобы поговорить о прекрасном новом доме, который приготовила для них Природа. Так происходило в каждый из ее циклов, хотя, по представлениям Гомера, за то, что это повторится снова, поручиться было никак нельзя. Тем не менее старшие члены стаи были уверены, что зимний дом ожидает их прилета. По их словам, интуиция подсказывала им, что их зимнее убежище, как и прежде, прекрасно и готово их принять.

Гомер слушал их с недоверием. Такого просто не могло быть. Дедушка предупреждал его, что он должен отправиться на юг вместе со всеми, в противном случае его ждут холода и прочие неисчислимые беды. О казарках, которым случилось отбиться от стаи, с тех пор не было ни слуху ни духу. Убежища, которые они себе выстраивали, судя по всему, не доживали до конца зимы, разрушенные первыми же по-настоящему сильными морозами.

При всех своих сомнениях по поводу перелета Гомер мог видеть по поведению стаи, что практически все ее члены уверены: лететь гораздо лучше, чем оставаться. Странная это была пора — рубеж времен года. Она вызывала у Гомера чувство необходимости что-то предпринять, но вот что именно, он понять не мог. Единственное, в чем он был уверен, это в том, что к долгому перелету он пока не готов.

Дедушка уже какое-то время пытался подготовить Гомера к миграции. Гомер услышал от него множество историй о том, как дикие гуси развивают в себе Мысль Стаи до такой степени, что перелет происходит как бы сам собой, но истории эти не вызывали у него доверия.

Понимая, какие сомнения терзают Гомера, Дедушка сказал ему на ухо:

— Ничего страшного, малыш. Когда дело дойдет до большого перелета, твои природные инстинкты помогут тебе воспитать в себе Мысль Стаи.

Эти Дедушкины слова то и дело эхом звучали в его голове.