Александр Нептунов - Избранник духа Тантры (том 1)

— Санчура, ты стал таким домашним в последнее время, — сказали они, когда он отворил дверь. — Пойдем с нами, посидим на лавочке, пообщаемся, без тебя скучно.

Все чувствовали произошедшие в нем перемены. И даже друзья, которые не представляли, что сейчас творится в его душе.

Да нет, пацаны, уже поздно. Толку выходить на улицу на полчаса?!

Выходи! — настаивали приятели с обидой в голосе.

Нет, нет, в следующий раз, у нас сейчас интересные гости, да и ложиться я скоро буду, устал сегодня, — отнекивался Александр.

Ну ладно, давай, покедава тебе, — сказали они с ревнивыми нотками в голосе и, развернувшись, зашагали вниз по лестнице.

Какой-то неприятный осадок остался после прихода друзей, тянущее чувство выбора одной из сторон — новых неординарных друзей или прежних. Ему было не по себе от навязчивого настроения конкретности, ведь хотелось быть со всеми — и с теми, и с другими. Вернувшись на кухню, он увидел, что гости собираются расходиться. Они благодарили хозяйку и Раду с Грегорианом за приют. За все время пребывания в доме Александра они ничуть не изменились. Не расплескав ни капли энергии, они уходили такими же радостными и веселыми, как и пришли. Это еще больше поражало его. Но расставание оказалось не таким простым. Лешка с Шуриком устроили в коридоре настоящее получасовое театральное представление. Прощались они так же, как и здоровались, обнимаясь и падая, изображали пьяных закадычных друзей, только что встретившихся и уже по нужде расстающихся. Эта картина была способна свести плохое настроение до нуля и, мало того, поднять его на вершину веселья. Валяющиеся на полу парни, скомканный коридорный коврик, перемешавший в себе кучу обуви, вывели мать Александра из легкого радостного состояния и бросили ее в непрерывный смех до слез. Она смеялась таким детским беззаботным смехом, что Александр, давно не видевший свою страдающую мать такой счастливой, пустил слезу. В эти минуты богиня Гармония поселилась в его душе. Как было прекрасно, что эти люди стали жить в его доме, ведь они принесли сюда радость, уют и счастье. Стряхивая с лица слезу, он думал, что в его жизнь стали приходить такие перемены, которых, как ему казалось в последнее время, он был попросту не достоин.

Шурик достаточно распрощавшись с Лешкой, стал подбираться со своими пламенными объятиями к Грегориану. В свою очередь, Алексей приблизился к Лиле. Кто был еще не в паре, согнулись от смеха пополам, а Анна Георгиевна захлопала в ладоши. Но тут вдруг Алексей, пародируя невменяемого пьяного, навзничь грохнулся на пол. Это было настолько правдоподобно, что окажись здесь сейчас посторонний, он бы точно подумал, что Алексей изрядно пьян и нуждается в помощи. Шурик стал упрашивать своего закадычного дружка встать. Но тщетно. Тогда он упал на колени и попробовал его умолять. В ответ тот затянул песню «Про зайцев». Рада, Лиля и Александр за это время успели сбегать в туалет. Анна, пребывая в полном изумлении, стала беспокоиться за Лешку. Шурик сделал попытку его приподнять. Но, похоже, что развалившегося на полу гостя стошнило. Он попросил Шурика подвести его к кладовой. Смешно изогнувшись, готовый снова упасть, он изобразил на своем лице бессмысленный взгляд человека после двухнедельного беспросыпного запоя. Вырвавшись из рук Шурика и Грегориана, он чуть ли не изо всей силы рванул в кладовую и плюхнулся там в угол. Оттуда послышались звуки рыгающего и плачущего человека. После такого Анна разуверилась в том, что Лешка играет и двинулась в кладовую осматривать залитые блевотиной вещи. Ее остановили Лиля и Грегориан, напомнив, что такое они уже вытворяли и не раз. Шурик выволок своего друга. На секунду на лице у Алексея блеснула победоносная улыбка, он был доволен собой, но еще секунда, и его глаза вновь разфокусирован-но задвигались.

— Ну шо ты, друг, ну давай, вставай! — запричитал голосом выпившего Шурик. Еле стоя на своих ногах, он решительно поволок Алексея в ванную. Все зрители тут же переместились на новую сцену. В ванной Шурик взял за волосы своего напарника и стал с размаху окунать его голову в таз с водой. Глядя на эту картину, все просто взревели от смеха. Сгибаясь от хохота, наблюдатели опирались о стены, чтобы не упасть. Слезы градом бежали по щекам, а челюсти приходилось держать, чтобы их не сковали судороги. Саша давно так не смеялся. От шума и гама сбежались соседи, их сразу же успокоили и пообещали перестать греметь. Довольные и трезвые, Лешка и Шурик вышли из ванны и раскланялись всем зрителям. Когда они прощались, их лица сияли неистощимой энергией. Они всех обняли вполне серьезно, и стали, улюлюкая, друг другу завязывать шнурки. Саша был просто в восторге от великолепной игры друзей Рады и Грегориана. По их поведению было понятно, что весельчаки не ставили заранее сценарий, а действовали спонтанно, что как раз и придавало всей комедии особую искру. Когда, наконец гостей проводили, все дружно прибрались в доме и, так как было уже довольно поздно, подготовились к ночи и разошлись по своим комнатам. Так закончился этот восхитительный для Александра вечер.

Наступило Рождество. Александр вернулся со школы, уже помня, что в его квартире живут волшебники. Ранее он всегда нехотя возвращался домой. Но теперь его тянули эта красота и загадочность, представителями которой являлись Рада и Грегориан. Войдя в коридор, он понял по количеству обуви, что людей сегодня мало. Из зала вышли посмотреть, кто вошел, Рада, Грегориан и Лиля. Мать появилась из кухни. Все они поздравили Сашу с Рождеством Христовым.

У нас сегодня большой праздник, — сказала Рада, — мы сегодня угощаем тебя и твою мать. Так что приглашаем всех к столу.

Ого, — удивленно воскликнул Александр, когда зашел на кухню и увидел накрытый шикарный стол. Слюна, не спросив у хозяина разрешения, стала усиленно вырабатываться. Мать сервировала стол посудой, которую обычно держала в серванте для красоты. Множество салатов окружали огромную запеченную в духовке индейку. Рядом на тарелке лежала разнообразная зелень, которая в зимнее время стоила так же, как и индейка.

Индейка настолько велика, что нам вдвоем с Радой ее и за три дня не съесть, — подбодрил всех засмущавшихся Грегориан. — Проходите к столу.

Впопыхах Александр переоделся, умылся и прибежал на кухню.

— Мы, по традиции, каждое Рождество всегда начинаем с чтения «нагорной проповеди от Матфея». Во время чтения будут идти потоки энергий, и наша пища зарядится, — молвила Рада.

«Итак, — Грегориан открыл книгу и начал: — Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря…».

Во время чтения нагорной проповеди Александр пребывал в глубоком изумлении. Ему столько раз мать давала библию в руки, но толку от этого было мало. Он и сам не единожды открывал ее, читал, но понять что-то из написанного было сложно. И откладывал. А тут, его поразило то, что он практически все из того, что читал Грегориан, понимал. И даже мог объяснить. Подняв голову, он посмотрел на люстру. Ему показалось, что заменили лампу на более мощную. Но в патроне была та же. Чувство подсветки было непередаваемо сильным. Как будто включили еще одну такую же люстру над головами всех.

— Саша не крутись, я же сказала, что будут идти сильные потоки энергий, — строго сказала ему Рада, когда они встретились взглядами.

Александр сидел в абсолютно новом для него состоянии. В таком восприятии кухня чудилась расширенной и необычайно светлой, слова Грегориана доносились будто из стереоколонок. А все окружающие виделись очень красивыми, без недостатков. В таком состоянии не было голода, и недавно выработавшаяся слюна ушла так же быстро, как и пришла. Восторгу от испытуемого казалось не было конца. Счастье от единения с чем-то, чего пока он не мог осознать, охватывало его сердце и хотелось максимально долго оставаться в этом уникальном и новом настроении. Муж Рады читал проповедь, а Александр чувствовал себя сидящим на той горе в числе учеников Христа, вобравшим любовь и чистоту его учения. И когда Грегори закончил читать, в дверь вдруг позвонили.

— О-о, небось твои дружки пришли. Скучно им без тебя стало! — язвительно сказала мать. — Беги скорей, открывай, а то звонить еще долго будут.

И на этот раз Александр отказал друзьям, на что они отреагировали еще хлеще, чем ранее. Приглашали выпить в честь праздника. На этот раз индейка и общение с Радой для него были дороже, чем выпивка с друзьями. «Если бы вы знали, что я только что испытал, и с кем я общаюсь, вы бы простили меня. И какой вообще смысл пить водку в день рождения такого великого человека как Христос?!» — мысленно говорил Саша своим друзьям, когда те, основательно на него разозлившись, что он не выходит в последнее время гулять, уже спускались вниз по лестнице. После их ухода он задумался и отметил, что его друзья приходят к нему именно тогда, когда он испытывает какие-то благостные, духовные чувства. Вернувшись на кухню, он сел за стол. Все стали радоваться и веселиться. Пользуясь случаем, Саша съел индейки столько, на сколько было сил. Наблюдая за Радой, он увидел, что она не мешала мясо с салатами и кашами. Отделив несколько крохотных кусочков от птицы и положив побольше зелени в тарелку, она стала неспеша все пережевывать. Лиле, не спрашивая, Грегориан положил полноги. Себе взял целую. Матери выделили такой же объем мяса, как и Лиле. Они стали отнекиваться, мол, столько много не съедят, но Грегориан был настойчив. Анна оказалась в этот день в очень хорошем расположении и, будучи активной, рассказывала из своей жизни смешные истории. В целом вечер вышел прекрасным. Рада с Грегорианом пересказывали интересные случаи из жизни Христа, раскрывая их тайные смыслы. Они задели даже тему апокрифов, что очень изменило мнение о Христе, сложившееся у Александра ранее. Словом, если это было Рождество, то Рада и Грего-риан говорили только о Христе и его свершениях. В умиротворенном настроении Саша засыпал, сопоставляя те мгновения детства, при которых он был Настоящим и естественным, знающим, что его мечта однажды несомненно сбудется. Сегодняшнее состояние было как и в детстве, а значит он приближался к тому пути, который приемлет его сердце.