Гэри Р. Ренард - Реальность бессмертия. Как нарушить цикл смерти и рождения

Гэри: Или политиком, что еще хуже.

Пурса: У политиков есть свои проблемы. Будь к ним добрее. Так ты будешь добрее к себе.

Гэри: Я стараюсь. Я даже добился больших успехов. Раньше меня раздражало, когда один политик — я позволю вам угадать, который, — появлялся на экране. Я реагировал и расстраивался от того, как, в моем восприятии, он портил жизнь стране и миру. Но вот однажды он появился на экране, я начал на него реагировать, но вспомнил об истине и начал прощать его. Как вы и учили, это труднее всего... Помнить истину, когда дело в разгаре. Так что я начал прощать его, а потом подумал: «А ведь он же даже не знает, что я смотрю!» Так кто же здесь страдает? Наверное, он хорошо проводит время. Он не знает, что все это иллюзия. Он думает, что действительно Президент!

Пурса: Да, прощение — это всегда дар, который ты вручаешь самому себе, а не человеку, которого ты прощаешь, как тебе кажется. Именно ты получаешь все преимущества, практические и метафизические. Ты действительно выступаешь как напоминание об истине для другого человека. Все мысли на том или ином уровне влияют на ситуацию, и для другого человека это тоже хорошо. Не то чтобы он на самом деле тут был, конечно. Я говорю о кажущемся отделенным аспекте твоего собственного разума.

Гэри: Да, я думаю, что это действительно круто. Когда я прощаю, то на самом деле воссоединяюсь с собой на уровне разума, на котором прощаю. Я снова становлюсь целым. К тому же, если я прощаю, то не страдаю. А если я прощаю всего за одну минуту, а не за полчаса, то это освобождает двадцать девять минут моей жизни от страданий.

Артен: Именно. Ты помнишь, как твой тесть расстраивался, когда Билл Клинтон появлялся на телевидении?

Гэри: Уж конечно. Он иногда даже багровел. Он переключал канал или выходил из комнаты. Восемь лет он страдал, а потом умер. И я практически гарантирую, что все это время Билл Клинтон прекрасно проводил время.

Возвращаясь к нашей «мгновенной реинкарнации»: ты как будто намекаешь, что причина, по которой мне труднее прощать одних, чем других, потому что я знал в прошлой жизни человека, которого трудно простить, и между нами происходило что-то, что я сейчас не осознаю. И я понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите о том, что реинкарнации нам кажутся, но на самом деле их нет; все это лишь одна гигантская галлюцинация. На самом деле мы никуда не движемся. Как говорится в Курсе... мы мысленно просматриваем то, что происходит [5].

Мы наблюдаем свои собственные проекции, которые на самом деле порождаются нашим подсознанием. Это похоже на то, как я хожу в кино. Я хочу забыть, что оно не настоящее. Я хочу, чтобы оно было реальным, и мое внимание переключается на экран. Может быть, я начну реагировать на происходящее на экране, если втянусь в историю, но здесь ничего не происходит. Экран — это только следствие, а образы, которые я вижу, приходят из какого-то другого места. Если я попытаюсь исправлять экран, чтобы изменить происходящее, это ничем не поможет. Но есть проектор. Он спрятан в задней части кинозала. Я не должен о нем думать. Но в этом и причина. Оттуда появляется то, что я вижу на самом деле.

Мы наблюдаем свои собственные проекции, которые на самом деле порождаются нашим подсознанием.

Если я хочу получить настоящую силу, то мне намного лучше будет иметь дело с причиной, чем со следствием. Если я могу изменить то, что в проекторе, — то есть пленку, — то это все изменит. Но в жизни, или в том, что ей кажется, большинство людей пытаются исправить то, что видят на экране, то если следствие, вместо того, чтобы изменить проектор и то, что на пленке, то есть разум и мыслительную систему, которой он придерживается.

Мысли на первом месте. Помню, я читал о врачах, которые проводили исследование людей в депрессии и их мыслей. Врачи полагали, что у пациентов появляются все эти дурные мысли, потому что они были в депрессии. Но обнаруженное ими было поразительным. Оказалось, что пациенты в депрессии, потому что у них были все эти дурные мысли.

Артен: Очень хорошо. Знаешь, временами у тебя даже получается связать два слова.

Гэри: Это самый лучший комплимент, который ты мне говорил.

Пурса: Кстати, ты будешь использовать эту аналогию причины и следствия с кино на своих мастер-классах. Твои публичные учения, как и первая книга, заставят других учителей Курса более точно понимать то, чему учит Курс. Прямо сейчас многие из них свободно обходятся с посланием Курса. Если указать им на то, что их учения не соответствуют тому, что говорится в Курсе, то они назовут тебя фундаменталистом Курса! Очевидно, что фундаменталисты Курса — это все, кто считают, что нужно придерживаться того, чему на самом деле учит Курс. Ты пройдешь долгий путь к окончанию этой глупости. Твое послание настолько ясное, что другие учителя не смогут от него отвернуться, и им придется приспосабливаться, иначе будет впечатление, что они не слишком хорошо знают Курс.

У меня для тебя еще один комплимент. Я считаю, что за последние пару лет ты стал действительно духовным человеком.

Гэри: Именно так, детка.

Пурса: Итак, мы видим, насколько глупо пытаться разобраться со следствием и как важно разобраться с причиной, то есть с разумом. Такова настоящая сила. Прежде чем мы еще немного позанимаемся обзором, нужно убедиться, что ты понимаешь — все сложности в твоих отношениях были запланированы заранее, ты их хотел.

Гэри: Да, так что приходит кто-нибудь, кому из-за меня пришлось нелегко в прошлой жизни, о которой я забыл, и создает мне сложности или еще что похуже. А я просто думаю, что это он виноват. Истина в том, что в прошлой жизни я сам создавал им сложности, или что-то похуже, и они просто достигли этапа возмездия. Обычно никто из нас не знает, почему нам так трудно поладить с другим человеком. Но на самом деле все запланировано заранее в составленном эго сценарии времени и пространства, в котором мы поочередно оказываемся то жертвой, то насильником. Это правильно?

Пурса: Истинно, насколько это возможно во сне. Причина, по которой некоторые из твоих уроков прощения оказываются такими сложными, в том, что твое подсознание помнит плохие отношения, которые были у тебя с другим человеком в прошлой жизни, так что ты настроен на сильнейшее подсознательное сопротивление тому, чтобы простить его в этой жизни. К тому же постоянно возникает сопротивление тому, чтобы отказаться от своей личной идентичности, потому что эго ощущает, что если ты практикуешь прощение, то это конец. У всех есть такие отношения из прошлой жизни, и воспоминания подсознательные. Вот почему настолько труднее простить конкретные отношения ненависти, чем конкретные отношения любви.

Гэри: Легко прощать конкретную любовь — семью, друзей и возлюбленных — просто потому, что ты их любишь. С другой стороны, конкретная ненависть, люди, которые тебе не нравятся, — что ж, ты никогда не простишь этих ублюдков, потому что они этого не заслуживают. Но ты считаешь, что люди, которых ты любишь, заслуживают только хорошего. Поэтому даже если член твоей семьи кого-то убил, ты будешь в зале суда искать способы вытащить его. Однако настоящие любовь и прощение никого не исключают. Они применяются к каждому. Они не конкретные, а универсальные. Их целостность и делает их настоящими.

Пурса: Да. Но что, если бы ты действительно понимал, что эти тела не такие уж особенные, хотя бы если посмотреть на то, какое их количество занимали ты и близкие тебе?

Гэри: А сколько тел я занимал?

Артен: Тысячи.

Гэри: Ты говорил что-то о тысячах жизней во время прошлого посещения, последнего в первой серии, но мне кажется, что это ужасно много.

Артен: Правда? Хочешь на них посмотреть?

Гэри: О чем ты?

Артен: Сядь покрепче, брат мой. Сейчас тебе сорвет крышу.

Гэри: Ой. Не уверен, что мне нравится, как это прозвучало.

Примечание: то, что произошло после этого, заставило меня ахнуть. Артен и Пурса начали стремительно менять тела прямо передо мной. Пурса стала чернокожим мужчиной, а Артен — пожилой женщиной. Они оставались такими две-три секунды, чтобы я успел рассмотреть, а потом поменялись снова. На этот раз Пурса была девочкой-подростком, лет семнадцати, а Артен — мальчиком примерно того же возраста, что отражало двойственность мужского и женского начала. Все тела выглядели совершенно реальными, как и другие тела Артена и Пурсы. Внезапно они начали меняться еще быстрее. За минуту передо мной пролетело два потока тел, которые отражали бесчисленные реинкарнации, разные по форме, в одежде разных временных периодов. Потом я вспомнил, что спрашивал у меня Артен: «Хочешь на них посмотреть?» И тут до меня дошло. Все эти тела были мной! Они показывали мне все мои разные реинкарнации, тысячи реинкарнаций.