Бхагаван Раджниш (Ошо) - Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов

Когда-нибудь попробуй это: выйди на дорогу с очень оживленным движением, где очень много транспорта. Встань на краю дороги и смотри на это движение – толпы людей ходят туда-сюда, едет столько машин, велосипедов, грузовиков, автобусов. Ты просто стоишь в стороне и смотришь. Сделай то же самое и внутри себя: закрой глаза и смотри. Ум – это поток мыслей, мчащихся во все стороны. Наблюдай, просто будь наблюдателем. Ты увидишь, что движения становится все меньше и меньше. Ты увидишь, что дорога почти пуста, и почти никого нет. В эти редкие моменты в тебе возникнут первые проблески самадхи.

Есть три стадии самадхи. Первая, в которой случаются проблески, просветы, промежутки, – одна мысль возникает и уходит, но другая еще какое-то время не возникает. Промежуток может длиться всего несколько секунд, но в этом промежутке в тебя проникает реальность – луна становится целой. Отражение приходит только на миг, но в этот миг ты видишь первый проблеск.

Именно это состояние в дзен называют сатори.

Постепенно промежутки становятся больше, и по мере того как промежутки становятся все больше, и ты видишь реальность все яснее, это видение изменяет тебя. Тогда ты не можешь оставаться прежним, потому что твое видение становится твоей внутренней реальностью. Твое видение влияет на твое существо. Твое видение постепенно поглощается, усваивается. Это вторая стадия самадхи.

А потом наступает последняя стадия: вдруг весь поток исчезает, – как будто ты крепко спишь и тебе снятся сны, но кто-то встряхнул тебя и разбудил, и весь поток снов прекратился. В этой третьей стадии ты становишься одним целым с реальностью, потому что тебя ничто не отделяет от нее. Ограда, отделявшая тебя, исчезла. Стены больше нет. Стена состояла из кирпичей мыслей, желаний, эмоций, чувств; как только она исчезает – это Китайская стена, очень древняя, очень крепкая – как только она исчезает, между тобой и богом больше нет преград.

Когда впервые случается третья стадия… Именно об этом Упанишады утверждают: «Ахам Брахмасми» – «Я Бог, я брахман». Именно в такой момент суфийский мистик Мансур объявляет: «Ана’ль хак» – «Я истина». Именно в такой момент Иисус говорит: «Я един с моим Богом, я един с моим Отцом».

Пятый вопрос:

Ошо, с одной стороны, ты даешь абсолютную свободу, с другой стороны – ответственность. Ответственность не позволяет мне пользоваться словом «свобода» так, как мне хочется, и мне приходится ждать правильного понимания свободы.

Когда оно есть, оно приходит вместе с ответственностью. В моменты, когда я понимаю, я хочу сказать тебе спасибо. Но когда я не понимаю, мне хочется злоупотреблять свободой – и со мной это уже случалось.

Это один из вечных вопросов человечества: вопрос свободы и ответственности. Если вы свободны, вы интерпретируете свободу так, будто никакой ответственности нет. Всего сто лет назад Фридрих Ницше объявил: «Бог умер, и человек свободен». И вот следующее предложение, которое он написал: «Теперь вы можете делать что хотите. Нет никакой ответственности. Бог умер, человек свободен; ответственности нет». В этом он абсолютно неправ.

Когда бога нет, на ваши плечи ложится громадная ответственность. Когда есть бог, он может разделить с вами часть ответственности. Вы можете даже переложить на него ответственность полностью. Вы можете сказать: «Это ты сделал мир; это ты сделал его таким; это ты сделал меня таким; это ты за все отвечаешь – в конце концов, по большему счету, отвечаешь ты, не я. Как я могу быть ответственным за все? Я только творение, ты творец. Зачем ты вообще вложил в меня семена зла и греха? Ты ответствен! Я тут ни при чем». Но по существу, если нет бога, человек ответствен абсолютно за все свои поступки, потому что теперь нет больше никого, и не на кого переложить ответственность.

Когда я говорю, что вы свободны, я говорю, что вы ответственны. Вы не можете переложить ответственность ни на кого; кроме вас, никого нет. И, что бы вы ни делали, это ваши действия. Вы не можете сказать, что кто-то другой заставил вас что-то сделать, – потому что вы свободны; никто не может вас заставить! Поскольку вы свободны, сделать или не сделать то или другое – это зависит от вашего решения. Со свободой приходит ответственность. Свобода есть ответственность. Но ум очень коварен, ум все толкует по-своему: он всегда слышит только то, что ему нравится слышать. Он все переделывает по-своему. Ум никогда не пытается понять, что такое на самом деле истина. Он уже все решил заранее.

Я слышал…

– Доктор, я солидный и уважаемый человек, но в последнее время моя жизнь стала невыносимой из-за чувства вины и самобичевания.

Пациент судорожно сглотнул, прежде чем смог продолжать.

– Видите ли, в последнее время я стал жертвой непреодолимого желания щипать девушек в метро.

– Ничего, ничего! – сказал психиатр утешительно. – Мы обязательно поможем вам избавиться от этого злосчастного желания. Я вполне понимаю, какие неудобства…

Пациент тревожно прервал его:

– Я хотел бы избавиться не столько от желания, доктор, сколько от чувства вины!

Люди продолжают говорить о свободе, но на самом деле они хотят не свободы, они хотят безответственности. Они просят свободы, но глубоко внутри, на уровне бессознательного, они хотят безответственности, вседозволенности.

Свобода – это зрелость; вседозволенность инфантильна. Свобода возможна, только когда вы настолько интегрированы, цельны, что можете принять ответственность за свою свободу. Мир не свободен, потому что в нем нет зрелых, взрослых людей. Революционеры работали много веков, но все было бесполезно. Утописты продолжают думать о том, как сделать человека свободным, но никому нет до них дела – потому что человек не может быть свободным, если он не интегрирован, не целостен. Только Будда может быть свободным, только Махавира может быть свободным, Христос или Мухаммед могут быть свободными, Заратустра может быть свободным – потому что свобода означает, что человек сознателен. Если вы не сознательны, тогда нужно государство, нужно правительство, нужна полиция, нужен суд. Тогда свобода должна быть ограничена со всех сторон. Тогда свобода – это только название; в реальности она не существует. Как может существовать свобода, пока существуют правительства? – Это невозможно. Но что делать?

Если правительства исчезнут, наступит просто анархия. Свобода не придет, если правительства исчезнут; придет просто анархия. Это будет худшим состоянием, чем теперешнее. Это будет полный хаос. Полиция нужна, и нужна потому, что вы не бдительны. Иначе какой смысл в том, чтобы на перекрестке стоял полицейский? Если бы люди были бдительны, полицейского бы не было, ему пришлось бы исчезнуть, потому что он не был бы нужен. Но люди не сознательны.

Когда я говорю «свобода», я говорю «ответственность». Чем более вы ответственны, тем более вы свободны; или: чем более вы свободны, тем большая на вас лежит ответственность. Тогда вам придется быть очень бдительными в том, что вы делаете, что вы говорите. Даже в самых тривиальных, бессознательных жестах и движениях вам придется быть очень бдительными – потому что над вами никого нет, и вас некому контролировать, кроме вас самих.

Когда я говорю вам, что вы свободны, я говорю вам, что вы боги.

Это не безответственность, это величайшая дисциплина.

Шестой вопрос:

Ошо, последние девять дней, слушая тебя и медитируя в твоем ашраме, я поняла, что завидую Вивек, хотя и не ревную к ней. Я чувствую, что она занимает в ашраме положение парампады – «любимого ученика». Как достичь этого статуса?

Ум устроен очень странно. Ты здесь для того, чтобы медитировать; кто-либо другой тут абсолютно не при чем. Фактически, настоящий медитатор не будет даже замечать, что происходит с другими. Настоящий медитатор будет идти внутрь.

О Баязиде рассказывают, что он прожил рядом со своим мастером двенадцать лет, и каждый день, по пути к мастеру, он проходил по коридору. Однажды мастер сказал Баязиду:

– Вернись в коридор. Там на полке в шкафу лежит красная книга. Принеси ее мне.

– Хорошо, – сказал Баязид, – но я никогда не замечал, что там есть шкаф.

Мастер сказал:

– Ты каждый день приходишь ко мне уже двенадцать лет, и каждый день проходишь по этому коридору; разве ты не мог оглядеться по сторонам?

Баязид ответил:

– Я приходил к тебе, мастер. Я здесь не для того, чтобы смотреть, есть ли в коридоре шкаф, и лежит ли в шкафу книга. Я здесь для другого. Все мое существо здесь ради тебя. Я открыт к тебе. Сейчас я пойду и посмотрю.

– Не нужно, – сказал мастер. – Мне не нужна эта книга. Там действительно нет ни книги, ни шкафа. Я спросил только для того, чтобы увидеть, отвлекаешься ли ты на второстепенное. Ты не отвлекаешься, и я счастлив.