Родни Коллин - Теория небесных влияний. Человек, Вселенная и тайны космоса

Смерть и трансформация – это судьба человека, которая не избирается и не изменяется. Все, что человек в силах выбрать и изменить, – это сознание. Но изменить его – значит изменить все. Ибо теперь, наконец, мы начинаем видеть огромную разницу между людьми на Земле. Всеобщее обладание физическим телом, с головой, двумя руками и двумя ногами, в этом мире способно ввести нас в искушение обесценить разницу между сознательными и несознательными людьми. Христос и разбойник одинаковы в том смысле, что у обоих пища входит внутрь, а слова выходят наружу через рот. И только распад этого обманчивого тела и переход того, что от него остается, в другие состояния материи, открывает нам широчайшую бездну между спящим человеком и тем, кто создал постоянный и не способный разрушиться элемент сознания. Один является лишь механическим импульсом, бесконечно воспроизводящим самого себя, другой – человеческим духом, наследующим все возможности и задачи, содержащиеся во Вселенной. И великая работа – построить мост между ними, по которому каждый из них сможет перейти на другую сторону. Ибо как иначе творение станет сознательным о своем первоисточнике, и будут исполнены все его бесконечные надежды?

Смотрите предисловие

1. Артур Эддингтон об ограничениях логического ума:

«Допустим, ихтиолог исследует жизнь океана. Он забрасывает сеть в воду и вытаскивает рыбу разных видов. Ознакомившись с уловом, он в обычной своей манере ученого начинает систематизировать то, что обнаруживает, и приходит к двум обобщениям.

А. Все морские создания имеют длину не менее 3 см.

Б. Все морские создания имеют жабры.

Эти обобщения истинны для его улова, и на основании опыта он предполагает, что они останутся такими всегда, как бы часто он ни забрасывал сеть.

В этой аналогии улов символизирует всю сумму знаний, составляющих физическую науку, а сеть – чувственные и интеллектуальные инструменты, которые используются для их получения. Забрасывание сети соответствует наблюдению; знание, которое не было и не может быть получено наблюдением, физической наукой в расчет не принимается.

Сторонний наблюдатель может возразить, что первое обобщение неверно: „Существует множество морских созданий длиной меньше 3 см, но ваша сеть не способна их поймать“. Ихтиолог высокомерно отвергает это возражение: „Все, что не ловится сетью, находится ipso facto[119] вне сферы ихтиологического знания и не относится к царству рыб, которое было определено как предмет ихтиологической науки. Иначе говоря, все, что не может поймать моя сеть, рыбой не является!“ Или, чтобы перевести аналогию: „Вы утверждаете существование знания о физической Вселенной, полученное каким-то способом, отличным от методов физической науки и, естественно, не поддающееся проверке такими методами. Вы – метафизик!“

…После того как ихтиолог отверг предположение наблюдателя об объективном царстве рыб как слишком метафизическое и объяснил, что его цель – открывать законы (то есть обобщения), которые были бы истинны для вылавливаемой рыбы, наблюдатель, надо думать, ушел прочь, бормоча про себя: „Готов поспорить, он недалеко уйдет со своей ихтиологией вылавливаемой рыбы. Хотел бы я посмотреть, как будет выглядеть в его изложении теория воспроизводства этой вылавливаемой рыбы. Конечно, неплохо было бы пренебречь мальками как метафизическим измышлением, но, по-моему, они все-таки имеют к этой проблеме какое-то отношение“».

Эддингтон А. Философия физики. С. 16–17, 62.

2. Немецкий химик Кекуле и открытие идеи бензолового кольца:

«Работа не двигалась (написание учебника по химии), мой дух был занят другими вещами. Я повернул кресло к огню и погрузился в полудрему. Атомы порхали перед моими глазами. Длинные ряды по-разному и тесно соединялись, все в постоянном движении, извиваясь и вертясь как змеи. Но что это? Одна из змей вдруг ухватилась за собственный хвост, и этот образ насмешливо завертелся перед моими глазами. Я проснулся, как от удара грома. Весь остаток ночи я разрабатывал следствия этой гипотезы… Давайте научимся видеть сны, господа!»

Цит. по: Беверидж У. Л. У. Искусство научного исследования. С. 66.

3. Математик Гаусс о доказательстве одной арифметической теоремы:

«Через два дня мне это наконец удалось, но не за счет мучительных усилий, а милосердием Божьим. Как неожиданная вспышка молнии, загадка разрешилась случайно. Я сам не могу сказать, что было путеводной нитью, соединившей то, что я знал до этого, с тем, что сделало возможным мой успех».

Цит. по: Батлер Дж. А. В. Человек как микрокосм. С. 147.

4. Французский математик А. Пуанкаре о разрешении одной проблемы тета-фуксовых функций:

«В ту пору я покинул Кан, где жил тогда, чтобы принять участие в геологической экскурсии, организованной Горным институтом. Среди дорожных перипетий я забыл о своих математических работах. По прибытии в Кутанс мы отправились куда-то на омнибусе, и вот в тот момент, когда я поставил ногу на ступеньку омнибуса, мне пришла в голову идея – хотя мои предыдущие мысли не имели с ней ничего общего, – что те преобразования, которыми я воспользовался для определения фуксовых функций, тождественны с преобразованиями неевклидовой геометрии. Для проверки этой идеи у меня не было времени, так как, едва усевшись в омнибус, я возобновил начатый разговор, и тем не менее я сразу же почувствовал полную уверенность в ее правильности. Вернувшись в Кан, я проверил эту идею, и она действительно оказалась правильной».

Пуанкаре А. Основы науки

5. Астроном Кеплер об открытии своего третьего закона:

«То, что я предположил 22 года назад еще до того, как нашел пять основных систем небесных орбит… то, о чем 16 лет назад писал как об исследуемой проблеме, то, ради чего я отдал бо́льшую часть своей жизни астрономическим исследованиям, то, что заставило меня разыскать Тихо Браге и избрать местом жительства Прагу – я, наконец, это осуществил, и сформулировать это мне удалось лучше, чем я надеялся. Свою задачу я решил не тем путем, который казался мне правильным, а совершенно иным, чрезвычайно совершенным и для этого дела пригодным. Прошло уже 18 месяцев с тех пор, как я увидел первый проблеск света, три месяца – от рассвета и несколько дней с тех пор, как солнце – самое изумительное, что можно увидеть – вдруг показалось мне… Если вы прощаете меня, я радуюсь; если сердитесь, я могу это перенести. Жребий брошен, книга написана. Она вполне может ждать читателя целый век, как Бог ждал наблюдателя шесть тысяч лет».

Кеплер. Harmonicis Mundi. Книга V

6. Фрэнсис Бэкон об открытии законов:

«Достижениям искусств и наук люди обычно больше обязаны случаю или чему-то другому, нежели логике… Настоящая система логики больше содействует упрочению и укоренению ошибок, основанных на общераспространенных взглядах, чем поиску истины, и поэтому больше вредна, чем полезна».

Цит. по: Беверидж У. Л. У. Искусство научного исследования. С. 81.

Шиллер об открытии законов:

«Не будет большим преувеличением сказать, что чем большее почтение люди науки оказывали логике, тем хуже это отражалось на научной ценности их рассуждений… Однако к счастью для мира, самые великие люди науки обычно сохраняли благотворное невежество о логической традиции».

Цит. по: Там же. С. 82.

Макс Планк об открытии законов:

«Вновь и вновь воображаемая схема, по которой кто-либо пытается выстроить общий порядок, рушится, и нам приходится пытаться заново. Творческое воображение и вера в конечный успех необходимы. Чистому рационалисту нечего здесь делать».

Цит. по: Там же. С. 55.

Альберт Эйнштейн об открытии законов: «Не существует логического пути к открытию основных законов. Есть только путь интуиции, которой помогает некое ощущение порядка, стоящего за внешней видимостью».

Цит. по: Там же. С. 56.

7. Современный автор о научном методе:

«Существуют, я полагаю, два различных уровня „простоты“, а между ними находится область „сложности“. Существует низший вид простоты, который мы получаем, когда изолируем один фрагмент природы от всего остального и игнорируем все неудобные факты, которые отказываются укладываться в схему, применяющуюся к этому фрагменту. Есть – или вполне может существовать – некий высший вид простоты, где мы способны узнать основную структуру природы как целого и видеть, как структура ее отдельных участков является лишь частным случаем основных отношений. Но чтобы перейти от низшего вида простоты к высшему, необходимо преодолеть промежуточную стадию смешения и сложности, на которой мы сталкиваем низшую простоту с теми неудобными фактами, которые она игнорировала… Этой конечной стадии открытия простой схемы, на которой построена вся эта сложность, могут достичь лишь люди, соединяющие в себе проницательность гения с особыми математическими способностями наивысшего порядка… Мы все еще ждем того человека, который в деталях покажет нам, как мир физики и мир ощущаемой внешности объединяются в единое целое природы».