Андрей Ветер - Святой Грааль

— Хвала Господу, — забормотал радостно Шарль и, тяжело перевалившись через борт повозки, плюхнулся обеими ногами в глубокую вязкую лужу, и если бы его кожаные боты не были туго перетянуты сверху толстыми ремнями, он наверняка зачерпнул бы изрядную порцию грязи.

— Сколько же нам ещё до владений графа? — спросил Шарль, когда седьмой день их путешествия подходил к концу.

— Ты утверждал, что нам ехать пять дней.

— Мне так говорили…

— Доберёмся до какого-нибудь хутора и там спросим.

— Мы сегодня весь день никого не видели. А эта дорога ведёт неизвестно куда. Мы заблудились!

Было холодно и ветрено. Кое-где в лесу и на дороге виднелись белые пятна снега.

— Я продрог насквозь, — пожаловался Шарль.

— Хорошо, что похолодало. Дорога застыла, грязи нет совсем, — сказал Хель.

— «Хорошо, что похолодало», — передразнил Шарль. — Не понимаю, как ты умеешь обходиться без плаща.

Телега загромыхала, переваливаясь на закостеневших комьях земли.

— Как бы наше колесо опять не разболталось, — заволновался Толстяк.

— Если бы не твоё жирное пузо, колёса выдержали бы и не такую дорогу, — оглядывая темневший вокруг лес, ответил Ван Хель.

— А не перекусить ли нам? — предложил Толстый Шарль.

— Ты способен думать о чём-нибудь, кроме своего брюха?

— Думать можно о чём угодно, но моё брюхо всё время напоминает о себе настойчивым урчанием…

— Чёрт с тобой.

Ван Хель остановил мула и спрыгнул на землю. Расправив плечи, он постоял несколько мгновений, прислушиваясь.

— Что такое? — Шарль вскинул брови.

— Какой-то шум в лесу.

— Далеко ли?

— Далеко, — ответил Хель, продолжая вслушиваться. — Не пойму.

— Мало ли что там… Олени дерутся… Эх, сейчас бы свежей оленины!

Ван Хель кивнул и стал собирать хворост, бросив через плечо:

— Может, ты соизволишь спуститься на эту грешную землю, Толстяк, и поможешь мне развести огонь?

Шарль шумно завздыхал и тяжело спрыгнул с повозки.

— Не жалеешь ты меня, Хель. Требуешь от меня чего-то и требуешь, а у меня такое слабое здоровье.

— Брюхо твоё надрывает тебе здоровье…

Тут Ван Хель, прижав к груди подобранные ветви, опять прислушался. Беспокоивший его шум стал громче. Хель бросил хворост и вперил взор в лесную чащу. Звуки становились ближе и громче с каждой секундой. Постояв несколько мгновений неподвижно, Ван Хель вдруг круто развернулся и закричал:

— Шарль! Быстро в повозку!

— Что?

— Лезь в повозку! — повторилась команда.

— Зачем? То слазь, то залезь!

— Прячься! Вепрь!

По характеру стремительно нараставшего шума Хель безошибочно определил, что сквозь лесную чащу мчался огромный кабан. Его кто-то гнал. Возможно, шла охота, и затравленный зверь нёсся сквозь заросли напролом. Где-то далеко раздавались людские голоса, гулко расплывавшиеся над лесом.

Шарль торопливо двинулся к повозке, приподняв полы рясы. Когда он уже вскарабкивался на телегу, из леса, громко топая, вырвался гигантский кабан. С его высокой рыжей щетины, стоявшей дыбом на спине и похожей на жёсткую гриву, сыпалась налипшая хвоя и труха древесной коры. Животное вильнуло, не останавливаясь, и бросилось к телеге, где испуганно встрепенулся мул. Судя по сильному запаху навоза, исходившему от кабана, этот зверь устроил себе логово где-нибудь возле деревни близ свинарника в навозной куче, чтобы насладиться теплом. Вероятно, там его и спугнули проезжавшие всадники и начали погоню, заставив зверя броситься наутёк и мчаться напролом сквозь такие заросли, которые для лошадей были непроходимы. Но сейчас, когда на лесной опушке перед очумевшим животным оказалось лишь два человека, кабан решил отыграться за свой нарушенный покой и метнулся для начала к телеге. Испуганный голос Шарля привлёк его внимание. Вепрь тряхнул своими большими ушами, зычно хрюкнул, словно рявкнул, и ударил могучей головой в колесо. Повозка вздрогнула, и Толстый Шарль едва не вылетел из неё. Мощное тело вепря, покрытое чёрным подшёрстком, было похоже в сумерках на сгусток ожившей тени, невероятно юркий и страшный. Все дикие свиньи весьма неуклюжи, но очень быстры и сильны. Ударив плечом в колесо второй раз, вепрь сломал две деревянные спицы. Шарль не удержался на ногах и рухнул на дно телеги, отчаянно закричав и дёрнув на себя вожжи. Испуганный мул, неуверенно топтавшийся на месте, рванулся вперёд, но уже на втором его шаге повреждённое колесо повозки издало громкий треск и переломилось в ободе. Мул бешено забил передними ногами и заревел, стараясь сдвинуть перекосившуюся телегу, но это ему не удалось. Зато рассвирепевший кабан теперь направил всю свою силу против несчастного мула, лишённого возможности спастись бегством от ярости обезумевшего зверя. Длинные и чрезвычайно острые бивни вепря с лёгкостью вспороли мулу брюхо, вытаскивая наружу кишки. Кабан, словно выплёскивая свою ненависть на всё, что имело отношение к человеку, снова и снова ударял запряжённое животное, которое пыталось лягаться, но копыта его лишь один раз слегка задели кабана.

С момента появления вепря на опушке прошло не больше минуты, но для Шарля это время вытянулось в вечность. Увидев, что Шарлю угрожает серьёзная опасность, Ван Хель решил, что надо действовать, и выхватил меч, лежавший в закреплённых на спине ножнах. Примериваясь, как удобнее подступить к метавшемуся взад и вперёд грозному зверю, он сделал несколько шагов по направлению к завалившейся набок телеге и остановился.

В следующее мгновение вепрь увидел его и, не замедляя своих движений, молниеносно повернулся и бросился на нового врага. Кабану оставалось сделать последний рывок, чтобы свалить стоявшего перед ним человека, когда тот внезапно подпрыгнул, сделал переворот через голову и в прыжке рассёк могучую кабанью холку. Зверь оглушительно завизжал, остановился на несколько секунд, дико мотая головой и разбрызгивая вокруг себя кровь, затем опять сорвался с места и ринулся на человека. В этот раз Ван Хель лишь немного отпрянул в сторону, присел и, стремительно опустив руку почти к самой земле, подсёк мечом переднюю ногу кабана. Тот споткнулся, кубарем покатился по мягкому мху, попытался подняться, ткнулся тяжёлой мордой в камень, но всё же заставил себя развернуться и прыгнуть к человеку, свирепо хрипя. Хель ловко отстранился и очередным ударом отсёк вторую переднюю ногу вепрю.

— Разрази меня гром! — раздался за спиной Ван Хеля изумлённый голос.

Секундой раньше Хель уже увидел появившегося на лесной опушке всадника с копьём в руке. И в тот момент когда кабан рухнул на бок, обливаясь кровью, дёргая крепкими задними ногами и бешено вертя большими ушами, ему в сердце вонзилось длинное копьё.

— Разрази меня гром, — почти выкрикнул всадник, — но вы справились с этим дьяволом без меня! И как! Без коня, без копья! Клянусь святым Георгием, вы — настоящий мастер. Ничего подобного мне не доводилось видеть в жизни…

Всадника переполняли эмоции, он не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить своё восхищение.

— Где вы научились так владеть мечом? А ваш прыжок! Такое под силу только акробату!

— Пустяки, мессир. — Ван Хель скромно улыбнулся и вытер лезвие меча пучком сорванного мха.

— Ваше платье не отличается блеском, сударь, и мне трудно судить о вашем положении, — проговорил всадник, — но ваше умение владеть мечом да и ваша ловкость, столь изумившие меня, свидетельствуют о том, что вы принадлежите к рыцарскому сословию. Простолюдину не доступно такое мастерство. Кто вы?

— Признаюсь, мессир, что ни в Британии, ни во Франции, ни в Италии никто не посвящал меня в рыцари, — сказал Ван Хель. — Но в далёком восточном царстве я был усыновлён тамошним государем и с тех пор ношу громкое имя древнейшей династии Ван. А этот меч, — он плавно махнул обнажённым оружием перед собой, и блеснувшее лезвие издало мягкий свист, рассекая вечерний воздух, — выковал для меня лучший оружейник королевства. Там я был удостоен почестей, какие оказывались разве что самому императору. Так что, мессир, если вас не смущает мой скромный наряд, вы можете разговаривать со мной, как равный с равным.

— Ваше имя?

— Винсент Эктор Ван Хель, прозванный Непобедимым.

— Барон де Белен. — Всадник в ответ сделал учтивый поклон в седле.

В ту минуту раздававшиеся в лесу голоса и конский топот внезапно сделались громкими, и из зарослей наконец появились одним за другим всадники — всего десятка полтора. Одним из первых на опушку выехал человек в чёрно-красном костюме, расшитом золотом. В руке он держал копьё. Его голова спереди была абсолютно лысой и блестела выступившими каплями пота, сзади же, от затылка, спускались длинные чёрные волосы. Вероятно, его тёплый головной убор сорвался с головы во время погони за вепрем. Сейчас его волосы были взлохмачены от быстрой езды и придавали их владельцу демонический вид. Рыхлые щёки всадника подёргивались, тонкие нервные губы пересохли и раскрылись, жадно глотая холодный воздух. Мелкие зубы добавляли к блестящему черепу тот незначительный штришок, за счёт которого облик человека делался поистине отталкивающим.