Черная книга Гекаты. Обряды посвящения и раскрытия Силы - Марьяна Романова

Посвящение – это всегда переход на новый уровень тонкости. Геката эту тонкость дает, но сумеете ли вы взять? Посвящение совершенно не обязательно сделает вас человеком Силы, не стоит перекладывать ответственность за свое развитие на плечи магического канала, даже такого древнего и мощного. Грубо говоря – для вас открывают дверь, но получится ли в нее войти?

Расскажу об одной из граней моего пазла, о моем волшебном соприкосновении с моментом.

Дело было давным-давно в одной из стран Юго-Восточной Азии. Я тогда была настолько молода и беспечна, чтобы с моим скудным водительским опытом арендовать байк и исколесить на нем местность, в которую забросила меня судьба. И вот однажды на пустынной горной дороге меня настиг ливень. Тропический ливень, который начинается резко – просто с неба теплой стеной на тебя обрушивается вода. Естественно, мне пришлось остановиться. На дороге я была одна. И вдруг я разглядела, что в горы уходит небольшая тропинка. Я решила, что это одна из волшебных неслучайных случайностей и, если мне таким образом была дарована дорога, значит, я буду не я, если по ней не пойду. Байк я бросила прямо на дороге. И поползла вверх. Именно поползла – тропинка взлетала на крутой холм, земля была скользкая, камни – тоже.

Выяснилось, что вела тропинка к буддийскому монастырю. Это было нетуристическое место – никаких опознавательных знаков, все очень скромно и аскетично. Я бы даже и не поняла, что это именно монастырь, а не просто горная деревушка, если бы не несколько мужчин в монашеском одеянии, которые, как и я, не сочли нужным прятаться от ливня. Они смотрели на меня удивленно.

Один из них подошел ко мне и улыбнулся. Я хотела что-то сказать, но он приложил палец к губам – слова в том пространстве и правда были не нужны. Он взял меня за руку и куда-то повел, и я последовала за ним.

Мы пришли к реке – скорее это был размашистый широкий ручей, мелкий, вода не доставала и до щиколоток. И тут и там лежали крупные плоские валуны, на один из них монах и уселся, и я тоже села рядом с ним. Он даже не смотрел на меня – казалось, он вообще забыл о моем существовании, ничего от меня не ждал и ничего не собирался мне дать. Мы просто сидели рядом под дождем, который был таким густым, что, казалось, пропитывал тело до самой души.

Я увидела радугу, уверенной акварельной аркой проявившуюся в небе.

Мы смотрели на радугу – я и монах.

Я уже потом осознавала этот опыт, пыталась положить его на полочку каких-то моих личных представлений о мире. Но в тот момент я ни о чем не думала, я была просто чистым осознанием. Я сидела на камне, и время мягким потоком проходило сквозь меня. Я не думала о том, удобно ли моему телу на скользком валуне, в прилипшей одежде, потяжелевшей от дождевой воды.

Несколькими годами позже я испытала похожую «инициирующую тонкость» в общении с пожилой женщиной из северной русской деревни. К тому моменту я жила в ее доме два дня. Женщину называли ведьмой, и она согласилась принять меня на несколько дней и показать мне свое искусство. И в эти первые два дня она не показала ничего сверхъестественного – мы ходили в лес за древесными грибами, сортировали сушеные полевые травы по самодельным холщовым мешочкам, разговаривали о том, что такое болезнь с точки зрения магии. К ней иногда приходили за помощью люди, но она не разрешила мне присутствовать – я всякий раз ждала в сенях, пока она с ними разговаривает (и даже честно не подслушивала, хотя и очень мне этого хотелось).

И вот на третью ночь она вдруг сообщила, что сегодня мы спать не будем, а вместо этого отправимся на небольшой полузаброшенный погост. Недалеко от деревни было кладбище и побольше, современное, но она отвела меня на крошечную «территорию смерти», обнимавшую развалины старой церкви. Она все волновалась, что церковь собирались восстановить, а значит, могли потревожить могилы. К мертвецам, спавшим под нашими ногами, ведьма относилась как к своим родственникам – могла рассказать историю о каждом. Причем все глаголы, которые она применяла в отношении этих мертвых, были в настоящем времени – «он любит конфеты», «она может тревожить людей в полную луну», «этот долго голодал, но теперь лежит накормленный вниманием».

И вроде бы ничего особенного мы не делали. Это была просто прогулка. Мы просто сидели на остывшей к ночи земле, молчали, слушали шепот древесных крон. Но в ту ночь состоялась внутренняя работа, которая не укладывается в слова – мне очень трудно о ней рассказывать. Что-то щелкнуло внутри. О природе времени, о смерти, о роде, который серым расширяющимся клином стоит за спиной, о потайных дверях, о незримых крылатых демонах, переносящих тебя в другие миры.

Я не делилась с той женщиной своими впечатлениями. Когда рассвело, она посмотрела мне в глаза, улыбнулась и обняла меня – как-то просто, по-матерински. Она по взгляду моему поняла, что вот оно, свершилось.

А вот впечатления о таком же опыте, но с другой стороны. Когда уже я была в роли той, что открывает двери.

Однажды ко мне обратилась молодая женщина, начинающий практик. В ней было не только много силы, но и очень много страха. Страх – помощник мага, зря все так пытаются задушить его на старте. Да, это неприятно чисто с физиологической точки зрения. Зато страх максимально обостряет восприятие – собственно, так он и был задуман, в качестве защитного механизма, намекающего о близости опасности и приводящего тело в состояние полной боевой готовности.

Мистический путь Елены в целом напоминал мой собственный. В середине девяностых она увлеклась медитацией и раджа-йогой, затем недолго тусовалась в питерской буддийской общине, потом заинтересовалась культурой Античности, начала изучать древнегреческий, и однажды кривая вывела ее к античным магическим мистериям. Она попробовала воспроизвести ритуал из «Элевсинских мистерий» – понравилось. Начала копать в эту сторону, ненадолго остановилась на перепутье – то ли быстрыми шагами углубиться в дремучий лес условно простых, но тянущих за собою тьму народных практик, то ли воспарять