Ж. Славинский - Заря Айваза. Путь к осознанности

Мне вспомнились слова Йогендры о том, как ему удавалось подбирать нужные ответы на вопросы в ходе «Интенсива»: «Я фокусируюсь лишь на одном человеке, с которым разговариваю, и полностью открываюсь. Я воспроизвожу первое, что приходит в голову, и оно облекается в нужное слово». Кен Гамильтон аналогичным образом отзывался о Кроули. Тот не осыпал всех однотипными ответами. Когда Кен сказал об этом Кроули, тот ответил: «Как же ты не понимаешь, что перед тобой не один и тот же человек? Я должен дать такой ответ, который будет соответствовать уровню понимания именно этого человека».

Питер Пэрриот никак не объяснял эту способность, хоть и обладал ею. Я наблюдал за несколькими его беседами с посетителями, которые ему задавали вопросы, находящиеся за пределами его компетенции. Рассеянно, словно медиум в легком трансе, он смотрел сквозь человека, приводил несколько общих утверждений, а затем сразу же давал ответ на вопрос. Его ответ всегда был немного бредовым, однако задающему вопрос казался самым правильным. Они уходили от него с ощущением, что услышали от Мастера то, что должны были услышать.

Я понимал, что поступаю точно так же, и что в таком общении существовало лишь принятие, открытость и никакого удивления. Я не мог, как те трое, быть полностью открытым в повседневной жизни, но я целиком и полностью открывался на «Интенсиве». Такой открытостью я засасывал участников, как пылесос, и моя концентрация над склоненным передо мной человеком приобретала невероятную остроту. Я видел его насквозь, не пропускал ни единой его мысли, ни единой микрогримасы рта. Люди возвращались на место в другом состоянии, нежели с тем, с которым они подходили ко мне. Я безошибочно вонзал руку в их души, дергая за верные нити, резонировавшие нужным образом на протяжении долгого времени. Это был тот самый звук колокола в деревенской церкви из детской бабушкиной истории о мальчике, которого забрали цыгане, и о звуке колокола, благодаря которому он, уже состарившийся, отыскал верную тропу к себе в деревню.

— Я бы хотел ощутить другого человека, но я сбит с толку, так как не знаю, как объединить это с техникой. Изучив технику на первом «Интенсиве», я думал, что она навсегда осядет во мне. И теперь я опять не знаю, что мне делать, — сказал Бейн, музыкант с тонкой бородкой, которую он теребил длинными пальцами гитариста, пока пристально смотрел на меня.

— Я понимаю твое смятение. Одними желаниями тут не помочь. Всю свою жизнь ты хотел понять, что же собой представляет другой человек, и что же будет, если ты это разузнаешь? Ну, ты не узнал! Сначала ты должен разобраться с тем, что же для тебя сейчас действительно представляет этот человек. Затем сфокусируйся на нем, стараясь ощутить его напрямую. Намерение — это не желание, это усилие воли, где ты прямо переходишь к действию. Понимаешь?

— Понимаю?! Я думал, что такое желание первично.

— Знаю, многие так думают. Но есть одно главное отличие. Я бы хотел сейчас выпить прохладного соку в ресторане. Однако я не встаю со стула и не иду в ресторан. Но мое желание остается. А теперь я хочу выпить стакан воды, — показал я на стол рядом, — вот, — я протянул руку, взял стакан и выпил. — Видишь разницу?

— Да, — кивнул он, — вижу.

— Именно так, Бейн. Разница в желании, которое требуется воплотить в действие. Вот и все!

Оля Ризакович, длинноволосая горшечница с серыми глазами, пришла на «Интенсив» по совету Гончара. Она была похожа на благородную перуанскую ламу: стройная и высокая, с длинной шеей и узким лицом, тонкими руками с длинными пальцами. Ее лицо выражало презрение интеллектуала, знающего обо всем наперед других, но мимо которого жизнь проходила, не задевая. По словам Лона Хибнера, к таким людям относились те, кто был не в состоянии встретиться с жизнью лицом к лицу, в результате чего человек вынужден был становиться интеллектуалом. С самого начала «Интенсива» она следила за людьми и их реакциями, анализировала все вслух и приводила разные умные выводы: мы занимаемся не просветлением, но Мастер интерпретирует появляющиеся временами нервное истощение и галлюцинации, как проявления просветления. Она преклонила колени на коврике перед моими ногами и жалобно произнесла:

— Я думаю, что это безнадежно.

— Я понимаю. Скажи мне, как ты выполняешь технику? Опиши мне твой подход. Когда партнер дает тебе команду, ты закрываешь глаза... и?..

— Затем я жду, пока что-нибудь не появится у меня в сознании, смотрю на содержимое с разных углов, и если оно представляет какую-то ценность, сообщаю об этом своему партнеру.

— Слушай, Оля. В технике не говорится о том, что нужно ждать, пока что-то появится в сознании. В технике говорится о том, что нужно найти объект — того, кем ты сейчас являешься, — и непосредственно и целенаправленно сфокусироваться на переживании этого объекта. В технике не говорится, что нужно рассматривать содержимое со всех углов и судить о его ценности. Просто сообщай обо всем, что тебе приходит в голову, без всякого анализа и оценок.

— Но вся моя жизнь построена на здравой оценке ценностей.

— Конечно, поэтому-то тебе никогда и не удавалось достичь просветления в жизни! Займешься рациональным анализом после «Интенсива». Пока ты здесь, хватайся за простоту. Впереди нас ждут три дня, и просветление не обойдет тебя стороной. На «Интенсиве» есть одна поговорка: «Пока умные острят, безумные просветляются». Возвращайся на место и выполняй технику!

В момент речи я был полностью сфокусирован на ней, однако заметил нечто странное — я также осознавал и то, что происходило с целой группой. По всей комнате раскинулась невидимая сеть сконцентрированного сознания, и как только кто-то касался ее, она начинала вибрировать. Одной частью сознания я следил за тем, что говорил Иза, другой — смотрел по углам комнаты. С той поры, как Иза начал сводить счеты с жизнью, он стал очень плохо выглядеть.

— Я пришел на этот «Интенсив», чтобы лучше себя почувствовать в жизни. В задницу все, я никогда так себя хреново не чувствовал. В моем кармане не найдется и десяти центов, и я лысею... У меня плохой запах изо рта, ноги воняют... Я в дерьме!..

Милка Трбоевич ерзала в кресле, готовясь подойти ко мне. Ее муж, очевидно, был богатым ювелиром. На пальцах блестели золотые кольца, а на одном из них красовался большой рубин. Во время речи она махала руками перед лицами партнеров: «С меня достаточно похождений мужа. Он все время гонится за юбками других женщин. И каждый раз, когда я застукиваю его с другой, он дарит мне драгоценности. — Она вытянула пальцы, чтобы показать их партнеру: — Это все от сексуальных похождений мужа. Довольно с меня таких отношений!» На ней были темно-голубые вельветовые тренировочные брюки и мокасины из мягкой желто-коричневой кожи. Она подошла ко мне, покачивая своей большой грудью, встала передо мной на колени и положила руки на сердце, чтобы я мог заметить ее кольца.

— Что происходит?

— Не то, чего ты обещал. Нам с тобой не нужно тратить время на таких людей, — сказала он сквозь сжатые зубы, мельком осматриваясь по сторонам комнаты.

— Я понимаю. А теперь скажи мне, что происходит с тобой? Что в твоем сознании?

— Любовь лишь к одному человеку и мысли о том, что нам с тобой здесь не место.

— Я понимаю. Любовь — прекрасное чувство, если направлено в правильное русло. Я хочу узнать, как ты выполняешь технику, — опиши вкратце весь процесс.

Для нее это был первый «Интенсив», но она выполняла технику безукоризненно, так что придраться мне было не к чему.

— Ты очень хорошо выполняешь технику. Продолжай в том же духе, и ты ощутишь свою истинную сущность. После чего ты будешь чувствовать любовь ко всему миру, а не только к одному человеку.

— Я не хочу этого. Такая любовь — скупа. Я долго держала в себе то, о чем я сейчас тебе скажу... — Она остановилась, посмотрела вниз, а затем медленно подняла голову и сказала: — Я люблю тебя. — Она смотрела на меня, как на идола.

— Я понимаю. Ты испытываешь любовь. Слушай меня внимательно! Если ты действительно меня любишь, то станешь просветленной ради моей любви. Достигни просветления, и я буду безгранично благодарен тебе!

Она опустила глаза и посмотрела вниз и по сторонам. Она не ожидала такой просьбы, она играла в другую игру. Все же она была тронута и взволнована. Кивнув головой, она выразительно подтвердила мои слова:

— Я сделаю все что угодно, чтобы стать просветленной, и затем посмотрю, стоил ли ты этого.

— Спасибо. Это правильный способ, чтобы оценить значимость своих эмоций.

По окончании «Интенсива» люди забывают о своем выражении вечной любви к Мастеру. Они просто благодарны ему за то, что тот подтолкнул их к просветлению. Образованные люди понимают, по какому механизму работает Мастер, и также благодарят его, особенно когда достигают просветления. Такие люди когда-нибудь могли бы стать Учителями, если бы слушали призыв судьбы.