Михаил Орлов - История сношений человека с дьяволом

КОНЕЦ

Неисчислимы имена дьявола: Сатана, Люцифер, Вельзевул, Астарот, Асмодей, Бафомет, Мефистофель, Воланд, Леонард… Бессчетны адские легионы. Впрочем, демонолог XVI века Вейер дает «точную»  цифру — 44 635 569. Она вполне соизмерима с общим количеством смертных, что когда-либо приходили из небытия, дабы кануть в него вновь.

Отсюда следует логический вывод: встречи человека с нечистым не такая уж редкость. Изданная в 1904 году, книга М.А.Орлова «История сношений человека с дьяволом»  стала библиографическим раритетом еще при жизни автора. Казалось бы, остается лишь удивляться тому, насколько часто эту книгу цитируют исследователи и страстно ищут библиофилы: это, по сути, компилятивный сборник, структурно рыхлый, неоднородный, выстроенный по произвольной схеме, которая лишь условно может быть наложена на действительную историческую матрицу. Секрет притягательности книги в ином: здесь срабатывает подсознание, пробуждая потаенные струны души, воскрешая, быть может и вопреки нашей воле, древние праобразы. Ведь история — это не только прошлое, во и наш сегодняшний день. Не зная сложнейшей системы ее причудливо разветвленных корней, невозможно предвидеть будущее. В том же, что отжившие свой век идеи и предрассудки крайне неохотно покидают наш мир, мы убеждаемся повседневно. Более того, они почти никогда не исчезают окончательно, насовсем. И даже наш век господства науки почти ничего тут не изменил. Теологи-модернисты, предпочитающие избегать прямой персонификации дьявола, остроты вопроса не сняли. Подменив рогатого, с хвостом и раздвоенными копытами, Князя тьмы неким «злым началом» , гнездящимся в природе и человеке, они просто перевели проблему на иной терминологический уровень. «Библейский сатана — это персонифицированный грех, — писал в 1973 году известный тюбингенский теолог Герберт Хааг. — Всюду в Новом завете, где говорится о сатане и дьяволе, это наименование можно с таким же успехом заменить словами «грех»  или «зло» . Однако подобная замена никуда не ведет. Во-первых, она противоречит духу и букве Священного писания, богословской традиции, и отнюдь не разделяется большинством современных теологов, настаивающих на реальности хозяина преисподней. Во-вторых же, — и это особенно важно в нашем случае — злому началу можно поклоняться с неменьшей искренностью, чем доброму. Таким образом, на скорое «Расставание с дьяволом»  (так озаглавил свой труд Хааг) рассчитывать не приходится. Поэтому и продолжает вызывать жгучий интерес читателей эта не слишком ладно скроенная книга, впервые увидевшая свет почти 90 лет назад. Остановимся на нескольких ее эпизодах, держа под прицелом не только минувшее, но и наш сегодняшний день, когда вновь — в который раз! — насильственно воскрешена легенда о всемирном масонском заговоре и появился даже такой термин, как «люциферисты» , свидетельствующий не столько о возврате к средневековью, сколько о дефиците памяти. Книга М. А. Орлова как раз и позволяет нам восстановить распавшуюся связь времен. Более того — перебросить мосты от ведьмовских процессов средневековья к «охоте за ведьмами»  позднейших эпох. Читаем у Альфреда де Виньи: «…Сии белые розы собраны и представлены вам, равно как и рукопись, подписанная кровью колдуна и являющаяся списком с договора, который он заключил с Люцифером; оный список он вынужден был постоянно носить при себе, дабы удержать свое могущество. И сейчас еще можно, к великому ужасу, различить слова, начертанные в углу пергамента: «Подлинник хранится в преисподней, в кабинете Люцифера»» . Розы и пергамент, о которых упоминает А. де Виньи, действительно были представлены в качестве вещественных доказательств на процессе, где в пособничестве дьяволу обвинялся Урбен Грандье, служитель церкви. Подробности этой отвратительной и удивительно современной судебной инсценировки поразительным образом перекликаются с делом Гофриди, духовника монастыря урсулинок, сожженного в Эксе 20 апреля 1611 года. Как схожи «показания»  воспитанниц луденской обители с горячечными речами монашки Луизы, пухленькой блондинки, в которую вселился сам Вельзевул! Какая поразительная цепочка протягивается сквозь века и эпохи: великий магистр ордена тамплиеров, сгоревший на костре в 1314 году за поклонение Бафомету, и Жиль де Ре, маршал Франции, которого судьи послали на смерть за сношение с дьяволом в 1440 году, век с лишним спустя!.. Двести лет в свою очередь отделяют барона де Ре от Урбена Грандье. Это уже иная историческая эпоха, которую, однако, только школьник, начитавшийся романов Александра Дюма, мог бы назвать «веком мушкета» . Для нее куда больше подходит иной символ — обложенный дровами столб. Географические открытия, промышленные мануфактуры, новинки науки и техники — это лишь одна сторона медали. Охота за ведьмами — другая. На позолоченном аверсе ее — летящий на всех парусах фрегат, на закопченном реверсе — воронье вокруг эшафота. «Как ни омерзительны подробности преследования, поднятого против колдовства до XV столетия, — пишет в «Истории инквизиции»  Г.Ч.Ли, — они были только прологом к слепым и безумным убийствам, наложившим позорное пятно на следующее столетие и на половину XVII. Казалось, что сумасшествие охватило христианский мир и что сатана мог радоваться поклонениям, которые воздавались его могуществу, видя, как без конца возносился дым жертв, свидетельствовавших о его торжестве над Всемогущим. Протестанты и католики соперничали в смертельной ярости. Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, но десятками и сотнями» . Общее число жертв этого воистину дьявольского пира определяется в девять или даже десять миллионов человек. «Что значат мучения одного распятого на кресте перед муками этих девяти миллионов, сожженных во имя его и во славу святой троицы людей, которым целые месяцы перед этим терзали тела и ломали кости!»  — восклицает М. Геннинг в монографическом исследовании, озаглавленном с предельной лаконичностью — «Дьявол» . Жак де Моле и Жиль де Ре, Гофриди и Грандье — все они, как и миллионы безымянных мучеников, погибли безвинно.

Вернемся, однако, к основному материалу, что обозначен в авторском предисловии редкими вехами: добрые и злые духи, средневековая демонология, инквизиционный трибунал и, наконец, уже ни с чем не сообразные «Мемуары»  некоего доктора Батайля, достойные отдельного комментария. В ходе ведовских процессов, как известно, инквизиторы пытками заставляли обвиняемых рассказывать всевозможные подробности нечестивого веселья, в котором вместе с колдунами и ведьмами участвовали и черти. Шабаши устраивались ночью в каком-нибудь уединенном месте: в горах, в лесу или на пустынной равнине. С помощью дьявола ведьмы и ведуны в мгновение ока переносились туда по воздуху. Часто они усаживались для этого на кочергу или метлу, иногда дьявол посылал им козлов и драконов. Булгаковская Маргарита, как мы помним, летела на половой щетке, ее домработница — на обращенном в борова соседе.

После традиционного поцелуя, коим колдовская рать свидетельствовала свою преданность мессиру Леонарду (хозяин шабаша являл себя в образе гигантского черного козла), начиналась раздача адского зелья, из которого изготовлялись потом всевозможные отравы и приворотные средства. Для этого дьявол, у кого меж рогами всегда играет синее пламя, сжигал самого себя, а его подданные собирали образовавшуюся золу. По свидетельству демонологов, она считалась крайне опасной для простого человека. Представ вновь невредимым (в даже увитым гирляндами роз), черный козел — иным он казался прекраснейшим принцем — выводил в центр круга обнаженную, сияющую красотой королеву бала. Совершив обход гостей, он укладывал ее на алтаре, который тут же обращался в брачное ложе. Однако перед этим «детей посылали пасти лягушек» , а духи воздуха деликатно закрывали сцену непроницаемой паутиной. Затем совершалась известная «черная месса» . При этом кусочки гостии, смоченные брачной кровью королевы бала, кощунственно выплевывались в котел, где варились зародыши. Шабаш заканчивался роскошным пиром, на котором, разумеется, вовсю лакомились человечиной. В перерывах между возлияниями ведьмы и колдуны скакали, повернувшись друг к другу спинами. Хотя Шпренгер и Инститорис, авторы «Молота ведьм»  и прочих инквизиционных инструкций, ни на йоту не сомневались в абсолютной реальности описанного действа, оккультисты Нового времени вынуждены были пойти на компромисс. «В большинстве случаев видения и сцены шабаша объясняются просто воображением колдуний и колдунов, — стыдливо пояснял С.Тухолка. — Для отправления на шабаш они мазали свое тело особыми мазями, содержащими в себе травы, которые, усыпляя, в то же время возбуждают воображение и чувственность. Затем они засыпали и во сне видели в астрале созданные ими и другими суеверными лицами образы…»1 Кого только на протяжении веков ни обвиняли охотники за ведьмами в смертном грехе сатанизма! Богомилов, катаров, тамплиеров, нераскаянных манихеев и просто бедных знахарок. Между тем отдельные тайные секты, практиковавшие служение дьяволу, действительно существовали, укрываясь большей частью под сенью дворцов и монастырей. Как уже говорилось, повальное увлечение сатанизмом началось с середины XVII века, а поставки младенцев для «черных месс»  именно тогда стали в Париже доходным промыслом. И это еще один парадокс исследуемого феномена: ужасы, которые упорно приписывают «мрачному средневековью» , стали чуть ли не будничным делом именно в Новое время. Для осмысления подобных вывихов общественного сознания уместно коротко остановиться на генезисе сатанинского культа. Сердцевиной христианской литургии является, как известно, причащение крови и тела Христова вином и хлебом. Этот магический акт послужил в католицизме распространению веры в реальное присутствие Христа во время богослужения, что нашло отражение еще в схоластических доктринах VII века. Оставалось сделать логический шаг, чтобы попытаться навязать волю священнослужителя-теурга трансцендентальным силам иной природы. Что и было достигнуто в «черной мессе» , противоположной заупокойной, предназначенной для страждущих в адской бездне душ. Впрочем, и церковь со своей стороны не оставалась в долгу, практикуя на протяжении веков (и до сего времени) так называемый экзорцизм — изгнание злых духов из одержимого с помощью заклинаний. «Экзорцисты как представители «Черного искусства»  становятся распространенным явлением» , — бесстрастно констатировала недавно лондонская «Санди телеграф» . Активная деятельность сатанистских групп вынудила епископа Астонского открыть специальные курсы заклинателей. Поразительная верность традициям! Точно так же поступила лондонская епархия, когда в XVII веке разразился скандал вокруг клуба «Адский огонь» , в котором некие Дешвуд и Уилкис устраивали для приятелей богохульные оргии. В 1824 году печально известный аббат Булле вместе со своей любовницей Адель Шевалье основал «Общество возмещения душ» , где практиковал экзорцизм крайне странного и непристойного вида: для привлечения сатаны святой отец обрызгивал участников церемонии человеческими нечистотами, перепутав, по-видимому, обряд изгнания бесов с «черной мессой» . Да и немудрено перепутать, потому что принципиальной разницы между ними не существует: и то и другое — дьяволопоклонство. Не приходится удивляться поэтому, что в январе 1860 года Булле отслужил и «черную мессу» , на которой был принесен в жертву ребенок. Бельгийский писатель Гюисманс описал потом «черные мессы»  и шабаши, в которых использовали глупеньких проституток, взятых прямо с панели. Фантастические видения, таким образом, превращались в криминальную явь. И наконец, последний раздел книги М. А. Орлова, на котором стоит специально остановиться.